Безвременье
Шрифт:
Я не собиралась показывать ему руку, но как сказал Дженкс, Трент не собирался меня кусать. Чувствуя себя забавно, я протянула ему руку. Мой демонской шрам был очевиден, и я покраснела, когда его глаза задержались ненадолго на нем, прежде чем поднести мою руку ближе к себе. Я немного съежилась, когда его дыхание прошло по моей чувствительной коже, и он нахмурился.
— Завтра все будет в порядке, — сказала я и с облегчением выдохнула, когда он отпустил руку. — Давай, пей свой шоколад.
Я толкнула кружку к нему, и он взял ее. Показались его недостающие пальцы; затем он спрятал
— Что артефакты на самом деле делают — это в книгах. Где-то там, — сказал Трент, и я встретилась с ним взглядом из-за кружки. Горячий шоколад — сладкий, насыщенный, горький, и теплый, скользнул вниз, согревая меня почти так же, как и хитрая улыбка Трента. Он сваливал на меня изучение книг, но мне было наплевать. Впервые с момента потери Биса, я подумала, что мы могли сделать это.
Кивнув, Трент резко поставил свою кружку и потянулся за пальто.
— Именно так. Я оставляю выбор за тобой, — сказал он, грациозно надевая пальто. — Мне нужно вернуться. Спасибо за горячий шоколад.
— Ты тоже хреново управляешься с исследованиями, да? — сказал Дженкс, взгромождаясь на кружке и посыпая ее поверхность пыльцой.
— Крайне ужасно, — сказал Трент, пожимая плечами под пальто, беря шляпу и портфель. Он замер и слабо улыбнулся. — Дай мне знать, какой предмет ты захочешь.
— Хорошо, — сказала я, после чего встала, когда Трент развернулся на каблуках и быстро направился в холл. — Эй, как насчет твоих пончиков?
— Ты можешь оставить их себе, — сказал он, уже на полпути к святилищу. — Я не голоден.
В растерянности я взглянула на Дженкса, но он пожал плечами. Встряхнувшись, я последовала за Трентом, имея необходимость смахивать пыльцу пикси с моего пути от возбужденных детей Дженкса.
— Трент, подожди, — сказала я, наконец, нагоняя его у дверей. — Спасибо, — сказала я, задыхаясь, когда чуть не натолкнулась на него, когда он повернулся у старых двойных дверей. — Я думаю, что мы можем сделать это сейчас.
Стоя в тусклом сиянии света над бильярдным столом, он заколебался.
— Можно я спрошу тебя кое о чем?
— Конечно.
Спрятав руки в карманы, Трент выглядел совершенно не похожим на самого себя.
— Что бы ты сделала с доктором Фарин?
Моя улыбка увяла.
— С твоим врачом-генетиком? С тем, которого ты убил?
Он кивнул, открывая дверь, чтобы позволить холодному весеннему ночному бризу пройтись по моим лодыжкам.
— Теперь, когда ты знаешь все, что висело на волоске и что было поставлено на карту, как бы ты помешала ему обратиться в прессу и положить конец всему, на что ты потратил свою жизнь, пытаясь спасти? Пожизненное лишение свободы, такое, какое просят демоны? Подкупить его еще большим количеством богатства, зная, что ты вечно будешь его рабом? Или ты бы закончила все чисто, убила одного жадного человека, чтобы спасти тысячи, возможно, миллионы, от страданий?
Во рту было сухо, и я не знала, что делать
— Я не знаю, — сказала я, наконец, и он кивнул, глубоко погруженный в свои мысли.
— Это справедливый ответ, — сказал он мягко. — Я бы удивился, если бы ты начала объяснять решения, которые я принимаю и возможные причины их принятия.
Я уставилась на него, мысли летели в моем разуме. Я не… Я не знала, что думать.
Его лицо расслабилось, и моя тоска стала ползти обратно. Я знала, куда ушли его мысли.
— Я сожалею о Бисе, — сказал он. — Я знаю, что это больно.
И все же я сумела улыбнуться. Он знал. Он знал чувства вины, страха, и силы, которая требовалась, чтобы сконцентрировать энергию на то, чтобы найти выход.
— Спасибо, — сказала я, отказываясь снова перед ним плакать. Он пах дождем, а кожа — лосьоном после бритья, и мое горло перехватило, а зрение пригрозило снова уплыть. — Я сожалею о Кери и Люси. Я не знаю, как ты можешь продолжать двигаться вперед.
Его глаза поднялись к моей обожженной руке, и он неожиданно заправил мою прядь волос за ухо, шокируя меня.
— Ты была первой, кто научил меня, что нужно надеяться на любой шанс. Если я не верю в это, я — полная развалина. Я знаю, как это больно. Прости меня за мой выбор, сможешь?
Он собирался попытаться поцеловать меня? Я не знала, что я об этом думала.
— Я сделала это давным-давно.
Глаза показывали нечитаемую эмоцию, и он заколебался, его внимание перешло на мои спутанные волосы.
— Вниз, я думаю, — прошептал он, и, сделав резкий кивок, он отвернулся.
Я попятилась, плечом задев дверную раму, когда я ошиблась, и вошла внутрь. Смущенно, я захлопнула дверь, прежде чем он вышел на тротуар, но я смотрела из окна святилища, как он садился в машину, его образ был нечетким и расплывчатым. Крылья Дженкса знакомо протрещали, когда он приземлился мне на плечо, и мы вместе смотрели, как Трент включил фары.
— Что он имел в виду? — сказала я, чувствуя себя одиноко, даже сейчас я все-таки чувствовала его запах в церкви.
Крылья Дженкса судорожно задвигались.
— Я не знаю.
Трент уехал, и я пыталась посмотреть на Дженкса на моем плече, но потерпела неудачу.
— Ты позвонил ему, — обвинила я. — Ты попросил его приехать.
Красная пыльца посыпалась перед глазами.
— Он ехал в Цинци поговорить со своим адвокатом, — подстраховался пикси. — Я позвонил ему, да. Я думал, он сможет помочь. Это сработало, не так ли? Ты снова думаешь, верно?
Я отвернулась к окну, глядя в ночь, улицы опустели.
— Угу.
— Айви уехала, и тебе нужен был кто-то, чтобы встряхнуть тебя, Рейч, и я не достаточно большой, чтобы тебя ударить.
Я вспомнила свое неистовое, бесполезное положение. Он был прав.
— Прости.
— Не беспокойся об этом. Чувствуешь себя лучше?
Я положила обожженную руку на окно, холод кроваво-красного стекла успокаивал мои пальцы. Я медленно кивнула. Трент встряхнул меня. Как насчет этого?
— Горячий шоколад и пончики были его идеей, — сказал Дженкс, затем сорвался с места, как правило, чтобы разобраться со своими детишками.