Безвыходное пособие для демиурга
Шрифт:
Мы сбежали вниз по лестнице и хлопнули входной дверью.
– А что, это даже мило! – Лера сузила глаза и проскрипела старушечьим голосом. – У тебя новая девушка, Герман?
– Ты чего? Ты поверила этой кошелке? Да она от скуки подыхает, вот и собирает сплетни.
– И этого болтуна я веду знакомиться с моей мамой! – Лера притворно вздохнула. – Может, лучше не надо? А вдруг, ты прикидываешься хорошим, а на деле – Казанова и Ловелас?
– Что значит: не надо? Надо, Вася, надо! Я не Ловелас, но твоя мама купила один из двенадцати стульев Венской работы! Женюсь, ради стула, женюсь!
Мы двинулись к остановке. Лера молчала, видно обдумывала гадость соседки. Добрая она, старушка, у нас, душевная, главная по подъезду, в совершенстве умеет так в душу плюнуть, что икается потом месяцами.
– Лера, ну ты чего? Она же это специально. Ну, хочешь, вернемся и скажем ей… Ну, что мы встречаемся?
– Что? – Лера, недоумевая, посмотрела на меня.
– Я про Марь Ивановну.
– Ну да, ты же еще до конца не проснулся, – хмыкнула Лера. – Труд из обезьяны создал человека, а компьютер из хомо сапиенса обратно лепит шимпанзе.
– Я ведь сказал, что писал рассказ. Я сидел в Интернете и собирал данные, чтобы не срезаться на какой-нибудь мелочи.
– И что же ты искал в мировой помойке?
– Ну, знаешь, я тут подумал, что в нашей стране хорошей мистики нет совершенно. У них там: Кинг, Кунц. А у нас: как-то так. Противопоставить, скажем, «Маятнику Фуко» нам просто нечего. Нельзя же всерьез сравнивать «Код да Винчи» с «Дневным Дозором». Сама идея высокопробной мистики она пугает всех – и никто не хочет ее разработать. У нас почему-то все боятся зависимости от этой чертовщины. Но, Лера, ты же понимаешь, что если я подключусь к информационным полям, которые надиктуют мне такие рассказы или повести, то эти же самые эгрегоры не станут сводить меня с ума, наоборот, они будут защищать свои истории.
– Чем тебе «Дозоры» не угодили? Хорошая сказка.
– Вот именно: сказка. Отличная, но сказка! Понимаешь, все дело в том, что «Дозоры» – вещь настолько прозрачная, что тут не нужно гадать на кофейной гуще, откуда взялись и герои, и вся социальная модель противостояния белых и черных магов. По сути, эти книги и фильмы несут информацию даже не о взаимопроникновении криминального и полицейских миров, а об их едином корне. Собственно, до Сталина у нас не было «воров в Законе», как понятия… Вот и получается, что эти книги вовсе не о магии, а о человеческих взаимоотношениях, построенных на классическом детективном сюжете. И все это здорово, только выдумано от начала до конца. А я хочу написать такое, чтобы мне поверили не только читатели, но даже и настоящие волшебники, если они существуют.
– Ох, Гера, ну когда ты повзрослеешь? Смотри, как бы это я из-под венца не сбежала! Поверить тебе? Да кто ты такой и что ты об истинной мистике знаешь?
– Это не важно. Главное, что я хочу не знать правду, а написать так, чтобы это невозможно было отличить от реальности. В кино уже делаются подобные пытки. Возьмем, к примеру, сериал «Девять неизвестных». Философская основа в фильме сильнее магической, но с другой стороны, тот амулет, что передали по факсу и налепили на лоб одержимому – он, конечно, не настоящий, но составлен по всем правилам западной науки. Пентаграмма и внутренние символы – они настоящие, только
– Гер, ну что ты, в самом деле? Настоящие писатели и режиссеры: они ведь профессионалы. Это их хлеб: сочинять красивые сказки. Чтобы просто дотянуться до уровня любого из них нужно на это положить целую жизнь. Вот оно тебе надо? Даже если ты напишешь то, что хочешь, ты потом еще лет пять будешь бегать по издательствам, и в итоге, все равно сделаешь все так же, как все. И не получится у тебя книги, которой можно поверить.
– Но попытаться ведь стоит, правда?
– И это все, до чего ты додумался за двое суток?
К остановке подкатил наш автобус. Мы вошли. Людей было много, и продолжать дискуссию совсем не хотелось. Просто Лера не знает, о чем я, на самом деле размышлял! Она себе это даже представить не может!
В сознании обывателя мистика – это серийные убийства, шизофрения, загробные голоса, и непременно мертвые с косами вдоль дорог стоят. В общем: ужастики обыкновенные. И от этого читателей уже тошнит.
А настоящая мистика – это «Мастер и Маргарита».
Только вот Булгаков мертв, а я жив.
Мистика – это не лужи крови и не кишки, развешанные по углам пентаграмм.
Истинный мистический жанр, это когда в произведении либо нет убийств, либо они не самоцель, а лишь фон, события в логической цепи необъяснимых с точки зрения физических законов событий.
Настоящая мистика обращается не просто к животному ужасу смерти, она сама, одним фактом своего существования, заставляет учащенно работать не только сердце, но и мозги. Переплетения детективных сюжетов, в которых нужно найти не убийцу, а источник необъяснимого, заставляют читателя лихорадочно перебирать варианты возможного.
И нужно позволить угадать читателю лишь за абзац до того места, где все прояснится окончательно.
Вот сериал «Вызов» – это стопроцентное попадание в цель, с одной маленькой оговоркой: в нем каждый раз присутствует сеанс черной магии с последующим торжественным ее разоблачением.
А я хотел написать такое, чтобы на срывании покрывал с тайн Изиды дело бы не кончилось. Я хотел приблизиться к истинной тайне так, чтобы читатель содрогнулся: неужели, правда? И на этом можно ставить точку.
Мистика – это не объяснение обывателям эзотерических законов вселенной, которые сам-то я только чувствую, но не понимаю, а моделирование возможной последовательности событий в нашем мире, если представить, что необъяснимое живет по своим, особенным, но вполне реальным, подающимся осмыслению, законам.
Вот чего я хотел! И, следуя таким высоким целям, уже на третьей странице любого рассказа я осознавал свое бессилие и стопорился. Но это вовсе не повод для насмешек! Дорогу осилит идущий! Я просто часто делаю привалы.