Беззаконники
Шрифт:
– Конечно, только радоваться ей и осталось. – Федор раздраженно цыкнул, зная, что женщины всегда недолюбливали его подругу за красоту и повышенное внимание мужской половины общества, и сестра его не была исключением. Резко встал. – Ладно, пойду я. –
– Куда? В больнице тебя к ней не пустят. –
– Поднимусь к ней домой пока. Надо же с квартирой что-то решать, как я понимаю. –
– Там все в порядке. Родственник объявился, старичок какой-то. Но деловой видимо, вчера уже стекло новое поставили. –
– Все равно поднимусь. Может, помощь нужна? – Федор решительно направился в коридор. – Все, пока. Ты там договорись, чтоб меня пропустили к ней, ладно?
–
– Ладно, я позвоню тебе на работу, если что. Федь, а ты-то, зачем приходил? –
– А-а, Ирин, пустое, потом как-нибудь, не до этого
Он быстро выскочил во двор и подбежал к подъезду у центральной арки дома, над которой размещалась квартира Саши. Мельком осмотрел окна и, не найдя в них ничего подозрительного, поднялся на второй этаж. Несколько раз продолжительно позвонил у входной двери, но никто ему не открыл. Он уже собрался уходить, как услышал за дверью какой-то странный звук. Насторожившись, подошел к двери вплотную и долго прислушивался, надеясь услышать этот звук еще раз, но он не повторился.
– Показалось. Наверное, у соседей музыку слушают. Пойду я. – Неуверенно сделал пару шагов вниз по лестнице, как звуки повторились и стереозвучанием отозвались у него в голове, вызвав волну когда-то пережитых эмоций. Федор в замешательстве остановился, осторожно, не разворачиваясь, чтобы не производить лишнего шума, вернулся в исходное положение, тесно прилепился щекой к дерматиновой обивке двери и замер, сосредоточив свое внимание в одном направлении. Из-за двери послышался неразборчивый напевный диалог невидимых собеседников, приглушенный каким-то шелестом.
– «Странно, – подумал Федор, – как будто лес шумит». – Он недоуменно пожал плечами и растерянно обернулся к окну подъезда в поиске источника шума, но оно оказалось закрытым.
– «Странно. И говорят, как будто поют, только музыки не слышно.» – Еще раз пожал плечами и решил плотнее притиснуться к двери в надежде уловить хотя бы смысл беседы, но громкий скрип открываемой двери за его спиной вспугнул его и он резко отскочил в сторону лестницы.
– Ай-я-яй, Федор, и когда ты остепенишься? – Остановил его знакомый с детства строгий голос его школьной учительницы по физике.
– Ой, это вы, Алла Андреевна? Добрый день, очень рад вас видеть. – Потупив глаза и переминаясь от смущения с ноги на ногу, Федор виновато улыбнулся пожилой женщине, которая наигранно строго смотрела на него поверх очков.
– Так я и поверила в твою радость. – Иронично хмыкнула учительница и поправила пальцем очки. – Все детство меня десятой дорогой обходили. –
– Ну, это когда было, Алла Андреевна! Тогда у нас другие статусы были, положение обязывало и разные другие, известные вам, причины. – При воспоминании о прошлых своих похождениях и священном трепете перед непоколебимой натурой строгой физички Федор улыбнулся уверенней. Ему в голову пришла мысль, что всю правду о прошедших событиях, если таковая имеется, можно узнать только у этой строгой женщины, и он смело шагнул к ней навстречу.
– Знаю-знаю я ваши причины! Наклонись, в лоб тебя поцелую. Соскучилась ведь. – Учительница ласково потрепала белокурые волосы Федора и тихо приложила сухие губы к его лбу. – Заходи, знаю, что ты от меня ждешь. Не оправдывайся, все понимаю. – Тяжело вздохнула и, взяв Федора за руку как мальчишку, повела в свою гостиную. – Садись здесь, – указала на массивный стул с высокой спинкой возле круглого стола под кружевной скатертью, – поговорим, и заодно почаевничаешь со мной, – вытащила из старинного буфета чашку и поставила перед ним. – Ирка, поди, уже небылиц наговорила? –
– Не без того. – Вздохнул Федор.
– Варенье бери, что ты пустой чай хлебаешь? Клубничное, как ты любишь. – Старушка допила свой чай и, опершись грудью на сложенные на столе руки, грустно покачала головой. – Молния то была, потому, как стекло оплавлено, а не разбито, и шума никакого не было, только глухой хлопок. Я ведь чутко сплю, а чаще просто лежу и в темное окно пялюсь от нечего делать. Бессонница мучает. А тогда и вовсе заснуть никакой возможности не было, так гремело. Я еще подумала, закрыла ли Саша окна? Она ведь замкнутого пространства не переносит с детства, при любой возможности форточки везде открывает. Вот и случилось. Беда, конечно, но я думаю, что выздоровеет она. Повреждений нет, а сознание она от пережитого шока потеряла. Но это не мне решать, врачи без нас разберутся. Меня другой вопрос мучает сейчас. Вот не поверишь, я, как увидела ее в беспамятстве, так сразу другой случай вспомнила, а как вспомнила, так и застряла на нем, никак отделаться не могу. За девять месяцев до рождения Саши в их квартиру тоже молния залетала, но тогда без жертв и повреждений обошлось. Мы еще с Пашей смеялись, что не бывает худа без добра, а у Любаши на этой почве нервный сдвиг произошел. Они ведь долго без детей мучились, а после молнии Любаша ровно через девять месяцев, день в день, понесла. Такое вот, Феденька, совпадение. Ерунда, конечно, а из головы никак не идет. –
– Хм, а Санька никогда нам об этом не рассказывала. –
– Как же, она расскажет! Ее бабы наши за то и недолюбливают, что лишнего слова от нее не дождешься. –
– А о чем с ними говорить, Алла Андреевна? Одни сплетни на уме. Скажешь им одно, а чрез пару дней такое о себе узнаешь, что в страшном сне не приснится! –
– Не без того, согласна. Но и Александра девочка необычная, мне лично не понятна она. С ее родителями я знакомство поддерживала, ты знаешь, в дом их хаживала и видела, что Саша учению время мало уделяла, но читала много. И здесь странность у нее была: фантастикой, мистикой и прочими небылицами увлекалась. Как, впрочем, – учительница иронично хмыкнула, – и ты. Но, – подняла утвердительно вверх палец, – для мальчишек это неудивительно. Я тогда Любаше говорила, что посеешь, то пожнешь. После ее рождения Любаша как блаженная стала, в бога вдруг уверовала и квартиру всю иконками обвешала, а ребенку на ночь вместо колыбельных молитвы напевала. Одним словом тихое помешательство с ней произошло. –
– Алла Андреевна, какое помешательство? – Перебил рассказ Федор и, вспомнив яростный атеизм учительницы, закусил губу, чтоб ненароком не улыбнуться. – Сколько веков люди в бога верят и что? У всех помешательство? –
– Не перебивай! – Старушка резко выпрямилась и тряхнула упрямо головой. Ее очки моментально соскочили на свое законное место у кончика носа, густые седые брови съехались к переносице. – Это вы сейчас во что хотите, в то и верите. Раньше порядок был, люди глупостями не занимались. – Она уверенным жестом поправила очки и туже затянула заколку на волосах. – И какой черт заставил меня отращивать волосы на старости лет? Одна морока с ними! – Хитро улыбнулась Федору. – Ладно, не ерзай на стуле. Каждый имеет право на свои воззрения, разве я не понимаю? А тогда с этим строго было. Так вот, – продолжила, как ничего не бывало, – физика девицам всегда тяжело давалась, сам знаешь, а она дни напролет с вами во дворе пропадала. Когда она в моем предмете разбиралась, ума не приложу? Но если никто в ее классе задачу решить не может, или на какой вопрос ответить, я всегда ее к доске вызывала, а она ни разу не ошиблась. Голова у нее как вычислительная машина с огромной памятью, а интереса к науке никакого. Сидит на уроке в окно смотрит и о чем-то своем думает, одним словом вся в свои девичьи грезы погружена, по глазам видно, а задай ей любой вопрос, хоть шепотом, ответ у нее сразу готов. Посмотрит на меня так пристально и хитренько и давай излагать материал как по писанному. Всегда меня в тупик ставила. У меня даже складывалось впечатление, что она себя намеренно сдерживает, не договаривает все, что знает. Вроде того, что задай я ей вопрос на тему, которую еще не объясняла, она ответила бы и ответила правильно. – На последних словах старушка приглушила голос и с выжиданием посмотрела на Федора, но тот только удивленно приподнял брови: к тому, что Саша готова обсуждать вопросы на любые темы, он привык с детства, и это никогда не вызывало в нем ни удивления, ни, тем более, подозрения.
– Не понимаю, что здесь такого? Если бы она была такой же ограниченной, как остальные девчонки, разве состоялась бы наша дружба? Сами знаете, один Серега чего стоит со своими научными фишками в башке, простите, в голове. –
– Ну да, ну да. – Старушка задумчиво подперла рукой щеку. – Мальчикам это свойственно, а для девочек большое усилие требуется, и, прежде всего, заинтересованность. А я по ее глазам читала, что она о рыцаре на белом коне мечтает, как все девчонки, а не о научной карьере. –