Беззащитные гиганты

Кэрри Дейв

— Боюсь, что это займет как минимум два дня, — объявил нам министерский чиновник.

— Кроме того, если вы захотите производить съемки в порту или аэропорту Дубая, вам придется добывать разрешения для каждого случая отдельно, ибо это объекты с повышенным режимом безопасности. Имеете таковое желание?

Что за вопрос! После Свободной зоны нам более всего хотелось поснимать как раз в порту и в аэропорту. Мы таили надежду, что «Фадхил Аллах» и находился в это время в порту, а заодно хотели поискать в зоне порта компанию йеменского шейха «Аль-Редха Трейдинг» — ту самую, которой принадлежал «Фадхил Аллах».

— Что ж, думаю, обратимся заодно и за разрешениями, — беззаботно

бросил Клайв.

* * *

Выглядело очевидным, что мы намозолим глаза дубайским властям во время нашего пребывания, так что мы предусмотрительно представились сотрудниками британского посольства в качестве съемочной группы, снимающей фильм о торговле на Среднем Востоке. Нам был оказан самый теплый прием. Когда нам сообщили, что этим вечером в посольстве состоится вечер в честь дня рождения королевы, я имел наглость намекнуть, что неплохо бы пригласить и нас: я понимал, что нашей легенде поверят охотнее, если мы покажемся на глаза дубайского общества в качестве официальной съемочной группы.

Вечер в честь дня рождения королевы в Дубае прошел в атмосфере ностальгии по старым добрым колониальным дням. Он состоялся на зеленой тенистой лужайке посольства, и только забор из колючей проволоки, окружавший ее, слегка отравлял со вкусом устроенный по-английски уют. Для развлечения публики был приглашен индийский военный оркестр, одетый в расшитую золотыми галунами красную униформу и безбожно фальшививший; отдыхавшим на изящных диванчиках гостям официанты подносили на подносах напитки. Гостей называли по именам и приветствовали согласно протоколу. В общем, вечеринка не совсем того плана, к которому мы привыкли, но ничего, нам понравилось. Дейв и я провели несколько блаженных часов, фотографируя и беря интервью у разных очаровательных юных дамочек в вечерних туалетах якобы для светской хроники «Санди Таймс», в то время как на другом краю лужайки Клайв снимал прибытие дубайского шейха и его свиты, сверкающей драгоценностями.

Увидев Клайва снова с камерой в руках, мы почувствовали облегчение. С ним всегда начинались припадки, если в продолжение двадцати четырех часов по прибытии в чужую страну ему не удавалось хоть что-нибудь снять, и с тех пор, как мы повернули от контрольно-пропускного пункта Джебель-Али, он методично вновь и вновь нащупывал то кинокамеру, то звукозаписывающие устройства, то осветительные приборы и так далее, раздражаясь все больше и больше. За те три без малого дня, что мы находились в Дубае, он пришел в почти полное отчаяние, но возможность съемок в посольстве вернула ему обычное доброе настроение.

Два дня спустя наши разрешения на съемку, снабженные нашими фотографиями и скрепленные официальной печатью, были наконец готовы, осталось только забрать. Мы же сочли нецелесообразным ехать сразу же в Свободную зону Джебель-Али. Сначала нужно было побывать в как можно большем числе других интересующих нас мест. Если бы нас раскусили на том злополучном контрольно-пропускном пункте, нас бы, пожалуй, тут же попросили бы из страны. Так пусть уж на подобный случай хоть остального материала будет побольше, чтобы было что показать по возвращении.

По пути в процветающий дубайский порт Рашид нам думалось, что это именно там «Фадхил Аллах» разгружает браконьерски добытую кость. Мы не смогли добыть адреса компании «Аль-Редха Трейдинг», но у нас теплилась надежда, что «Фадхил Аллах» может быть в порту. Молодой англичанин из конторы порта, ведающий связями с общественностью, оказал нам радушный прием: как-никак наш визит внес разнообразие в его повседневную рутину. Он устроил нам съемки погрузки и разгрузки кораблей, перевозок контейнеров

и заполнения документов на таможне. Из окна его офиса мне открылся стоящий на якоре поперек гавани огромный нефтеналивной танкер с рваной раной на левом борту.

— Это все иранцы постарались, — объяснил он, заметив мое любопытство. — Если корабль, попавший под их бомбы, принадлежит США или одной из западноевропейских стран, он идет на ремонт прямо к нам, но втихаря. Так что уберите-ка вашу камеру, а то мигом из страны как пробка вылетите.

Разумеется, мы не могли не подчиниться, да и вообще приучили себя в Дубае ходить на цыпочках: не дай Бог было даже случайно наступить кому-нибудь на ногу.

Мы посмотрели списки кораблей, стоявших в данный момент в порту, и тут нас постигло разочарование: судна «Фадхил Аллах» среди них не было. Если нам непременно хотелось засечь его, пришлось бы приезжать в следующий раз. Но в любом случае мы стремились заполучить как можно больше материала, и наш гид устроил нам съемки с контрольной башни порта.

Вдоль линии доков тянулись и тянулись ряды контейнеров, между которыми сновали странные машины, вроде механических пауков, подхватывая металлические ящики и доставляя их к кораблям для погрузки, где за дело принимались уже портальные краны.

— Вам не бывает известно, есть ли там слоновая кость? — как бы невзначай буркнул Дейв.

Он был прав. Распространение этих контейнеров резко осложнило жизнь и таможенникам, и борцам за охрану живой природы. На разгрузку и досмотр только одного такого контейнера таможенникам потребовались бы сутки. Шансы раскрыть груз браконьерски добытой кости в такой массе контейнеров равны нулю. Да и кто стал бы с этим возиться? Ведь здесь, в Дубае, операции с костью вполне легальны.

Поднявшись по узкой лесенке на верх стофутового крана, мы снимали происходившую вдали от нас выгрузку контейнеров. Нельзя сказать, что я уж очень обожаю высоту — напротив, я как мог пытался справиться с головокружением, когда делал звукозапись для Клайва. Не испытывая ни тени сочувствия, Дейв направил на нас камеру как раз тогда, когда мне было особенно неловко.

— Давай, давай, падай ко всем слонам, они только этого и ждут, — ухмыльнулся он.

Мы слезли с крана, и вдруг откуда-то издалека бриз донес до нас отвратительный запах. Мы проследили и поняли, что он исходит от судна с дюжиной палуб, расположенных одна над другой. Мы присмотрелись, и вдруг увидели, как из корабля устремился живой поток баранов, поднимавших тучи пыли и сбивавших друг друга с ног. Когда животные добегали до конца наклонной плоскости, специальные бригады загоняли их в уже поджидавшие грузовики.

Мы выяснили, что корабль привез примерно 60 000 баранов из Австралии, откуда они проделали путь в 12 000 миль. Теперь их развезут на грузовиках по всему Среднему Востоку для ритуального забоя в начале священного месяца рамадан. Со стороны доков к нам подошел портовый рабочий.

— Две тысячи из них погибли по пути из Австралии, — сообщил он. — Когда животное заболевает, матросы просто-напросто выбрасывают его за борт.

От услышанного у нас, конечно, не могло не сжаться сердце, но мы заставили себя выкинуть эту информацию из головы: все наши усилия нужно было направить на расследование истории со слоновой костью. Жара становилась невыносимой, столбик термометра перевалил за девяносто градусов по Фаренгейту. Мы вздохнули с облегчением, когда Клайв наконец объявил, что наснимался всласть. Портовый чиновник, в чьем ведении были связи с общественностью, был явно доволен тем, что его порт получит бесплатную рекламу, и Дейв решил, что не худо бы воспользоваться такой расположенностью к нам официального лица.