Беззащитные гиганты
Шрифт:
В отчете, представленном Чармиэн, мировая торговля костью в целом оценивалась примерно в 800 тонн в год. Конечно, часть ее приходилась на лицензированный отстрел и забой неполноценных слонов — то самое «использование ресурсов живой природы», как это прозвучало в устах Йена Дугласа-Гамильтона. Но в голове не укладывалось, что 80 % товарной кости, по оценкам, приходилось на браконьерски добытых слонов и вывезено контрабандой без лицензий. От случая к случаю таможенники перехватывали подобный груз. Согласно статистике за последние годы, средний вес конфискованных бивней удручающе упал, потому что крупные взрослые самцы были уже перебиты и теперь браконьеры взялись за более молодых животных.
Еще в 1976 году КИТЕС признала наличие проблемы и предприняла попытку регулирования торговли слоновой костью, да только ни одна из ее «систем контроля» не возымела особого успеха. Как видно, торговцам костью всегда удавалось найти обходные пути. Существующая система, на которую чиновники из КИТЕС возлагали столько надежд, была введена в 1986 году. Идея заключалась в том, что каждый бивень перед тем, как покинуть Африку, должен быть промаркирован несмываемыми чернилами особым шифром и сопровождаться соответствующим сертификатом. Ввоз бивней без таковых сертификатов в страны — члены КИТЕС воспрещался.
В этой системе бросался в глаза зияющий провал. Кость, подвергшаяся обработке, не попадала под какую-либо систему контроля КИТЕС. Таким образом, браконьерски добытые бивни можно без труда контрабандировать из Африки в страны — не члены КИТЕС, такие, как Дубай, где не существовало ограничений на ввоз бивней, даже совсем не имеющих лицензий. Оттуда, после обрезки и даже небольшой обработки, они могли легально вывозиться во многие страны Дальнего Востока, ведущие крупную торговлю костью. Даже на этой стадии нашего расследования становилось ясным, что этот пробел в системе КИТЕС и оставлял лазейку для контрабандных операций на судах типа «Фадхил Аллах». Наши подозрения усилились после публикации в «Нью сайентист» статьи о «подпольных косторезных фабриках на Среднем Востоке».
В последующие несколько недель мы сделали ряд официальных запросов о политике КИТЕС и всякий раз получали те же благодушные ответы. Типичным был ответ Джоргена Томсена из ВВФ США: «Нужно время, чтобы отработать систему КИТЕС», — заявлял он.
Я с уважением относился к Джоргену как к образованному и последовательному борцу за охрану природы, но на сей раз я был уверен, что он заблуждается.
— Так, по-вашему, пусть погибнут еще десятки тысяч слонов, пока мы полтора года будем соображать, сработает план ВВФ или нет? — спросил я.
Джорген кивнул:
— Боюсь, что так. Понимаю, что это звучит безжалостно, но я уверен, что это лучший способ спасти слонов. Законы могут помочь, если строго соблюдаются. Мы видели это на примере других видов животных. Надо попробовать. ВВФ затратил много времени и усилий, чтобы ввести в действие систему квот КИТЕС, и мы полагаемся на эту линию и здесь.
— Так вот почему вы не в курсе, что в попытке пресечь браконьерскую охоту за слоновой костью она потерпела полный провал, — с сарказмом сказал я. Сказанное мной выглядело так, будто я заподозрил, что ВВФ больше озабочен сохранением чести мундира, нежели будущим африканских слонов.
Дженни, Дейв и я собрались в офисе ЕИА, чтобы обсудить результаты находок Чармиэн.
— Что нам надо, так это вывести на чистую воду нелегальную торговлю слоновой костью от начала и до конца. От момента добычи слона до момента продажи в магазине готовых изделий, — сказал я. — И наилучших результатов мы добьемся, если покажем людям, что всякий раз, когда они покупают изделия из кости, они подталкивают племя слонов к полному истреблению.
Но с чего
— Логично начать с Африки, — предположил Дейв. Но Дженни, выросшая в Уганде, отклонила данную точку зрения.
— Ну и что бы ты делал в Африке? Ты был бы там как рыба, вынутая из воды, не зная, куда ткнуться. Столько стран замешано в этом, с какой начнешь? И время зря потратишь, и влетит в копеечку. А как насчет Дальнего Востока?
— Думаю, начинать с какого-нибудь Гонконга или Сингапура будет так же трудно, как с Африки, — сказал я. — Благодаря Чармиэн нам известны многие имена торговцев, но мы не имеем представления, кто из них торгует законно, а кто нет. У нас нет ни времени, ни средств, чтобы каждый раз начинать все сначала.
Выходило, что наилучшей отправной точкой оказывался Дубай — страна, где сходились пути контрабандистов и купцов. Найти точку попадания там было куда легче. Мы располагали весьма специфической информацией о нелегальной торговле, которая велась через Дубай: названием корабля и названием компании. Мы знали, каким путем в страну попадает слоновая кость. Теперь нам предстояло выяснить, откуда она идет, к кому она попадает и что с ней происходит, пока она находится в Дубае. Если бы нам удалось все это раскрыть, у нас были бы в руках путеводные карты, по которым мы могли бы проследить пути назад в Африку и на Дальний Восток.
В частности, мы хотели выяснить, обрабатывается ли контрабандная кость где-нибудь на территории Эмиратов. Если бы нам удалось добыть неопровержимые доказательства существования на Среднем Востоке тайных косторезных фабрик, о которых пока только носились слухи, это укрепило бы доверие к нам. Эти фабрики ни разу не открывались стороннему глазу, хотя в «Нью сайентист» говорилось, что они будто бы расположены в Свободной зоне Джебель-Али. Но тем не менее их существование ничем не подтверждалось. Нам нужно было вычислить их и, если возможно, поснимать внутри них.
В продолжение нескольких последующих недель Кристина Стивенс и Институт защиты животных добыли деньги на оплату наших авиабилетов до Дубая. Я взял в «Гринпис» двухнедельный отпуск, а супруг Дженни Клайв Лонсдейл, работавший внештатным кинооператором, согласился нас сопровождать: он имел опыт участия во многих подобных кампаниях. Самой же Дженни, у которой вот-вот должен был родиться второй ребенок, пришлось остаться дома сторожить офис.
В апреле 1988 года мы отправились в первую экспедицию ЕИА по расследованию торговли слоновой костью на месте событий. Мы и представления не имели о том, что нам удастся открыть. Ни Дейву, ни мне прежде не доводилось бывать на Среднем Востоке, и выбрали мы, прямо скажем, не лучшее время для наслаждения его красотами. Война в Персидском заливе вспыхнула с новой силой. Каждая неделя приносила сообщения о бомбардировках, зверских убийствах и угонах самолетов; Дубай, находившийся на границе зоны боевых действий, был в тот момент одной из горячих точек планеты. Те немногие, кто был посвящен в наши планы, советовали нам быть осторожнее. И не только по причине войны в Персидском заливе. Нас предупреждали: торговля костью — колоссальный бизнес, и хотя в глазах нелегальных торговцев костью троица отважных борцов за защиту природы не более как мелкая рыбешка, насилие — закон их жизни, и гибель в перестрелках друг с другом как самих контрабандистов, так и преследующих их полицейских — дело привычное.