Безжалостная Империя
Шрифт:
Я никогда так не обижу свою мать.
Когда мне было шесть, и Уильям бросил в меня кастрюлю, она обняла меня и приняла весь удар на спину. Затем он пнул её в рёбра за то, что она встала у него на пути. У неё были эти синяки в течение нескольких недель. Она плакала в душе каждую ночь.
Но она все равно защищала меня каждый раз, когда Уильям приходил за мной, принимая все побои от моего имени.
Она все ещё любила меня, даже когда ей было совсем плохо.
– Я бы с удовольствием познакомился
Её черты загораются.
– П-правда?
– Правда. – Я встаю из-за стойки и заключаю её в объятия. – Я рад за тебя.
– О, дорогой. – Она плачет мне в шею. – Ты не представляешь, как много — это значит для меня.
Я поглаживаю её по спине.
– И ты не знаешь, как много — это значит для меня.
Сильвер ненавидит меня, но достаточно скоро она будет вынуждена каждый раз ужинать со мной.
И она заплатит.
Может, мне и не нравятся Сильвер Куинс, но я всегда считал её чем-то неприкосновенным.
И моей.
Она испортила это.
Она испортила всё.
Глава 9
Сильвер
На следующий день я не иду в школу.
Как только Дерек останавливается перед маминым домом, я выбегаю, и моё сердцебиение почти полностью уничтожает меня.
Мама живёт в центре Лондона, где шумно и движение затруднено. Это её способ оставаться среди людей, даже если они самые надоедливые.
Консьерж, старик с бородой, приветствует меня, и я сглатываю, чтобы заговорить, несмотря на комок в горле.
– М-мама наверху? Ты проверил, как она?
– Миссис Дэвис просил нас не беспокоить её.
Мои колени слабеют. Я чуть не падаю прямо там, как и тогда.
Нет.
Нет, мам. Ты обещала.
Он говорит что-то ещё, но я не слушаю его из-за шума в ушах. Как будто меня отбросили на несколько лет назад. Это та же сцена, то же предчувствие и тот же смертельный страх.
Все это здесь.
Я нажимаю кнопку лифта, но он не опускается.
Я несусь к лестнице и перепрыгиваю через две ступеньки за раз. Мои колени все ещё дрожат, но мне удаётся подняться на десятый этаж. Я задыхаюсь, рубашка моей униформы прилипает к коже, но это наименьшая из моих забот.
В тот момент, когда я оказываюсь перед маминой квартирой, я просто останавливаюсь. Мои конечности замерзают, и это похоже на то, что кто-то наложил на меня заклятие. Я не могу пошевелиться.
О, Боже.
Может быть, мне следовало сказать папочке до того, как он ушёл на работу сегодня утром.
Может быть, мне следовало
Я не хочу идти туда одна.
Я.… я боюсь.
Моё сердце громко стучит в груди, и дрожь пробегает по позвоночнику, охватывая меня целиком.
Иди, Сильвер.
Ты должна идти.
Мои пальцы окоченели и похолодели, когда я набираю пароль к её квартире. Звук открывающегося замка эхом отдаётся в тишине зала, как приговор. Я вздрагиваю, даже когда пытаюсь сохранить самообладание.
Моя рука сжимает ремешок сумки, когда я на цыпочках вхожу внутрь. Первое, что я вижу, - это чернота.
Здесь так темно, что я не могу разглядеть собственные руки.
Затем следует запах чего-то гнилого. Что-то вроде мяса и алкоголя.
Рыдание вырывается из моего горла, когда я вбегаю внутрь.
– Мама! Мама!
Я спотыкаюсь о стол, и у меня болит нога. Я бросаю сумку на пол и продолжаю ковылять к её спальне. Я выучила дорогу наизусть и могу добраться до неё даже в темноте.
Мои пальцы дрожат, зависая над выключателем. Что, если я найду её на земле, как в прошлый раз? Что, если я опоздаю? Что, если…
Я нажимаю на кнопку и замираю на месте.
Мама сидит перед своей приставкой, её светлые волосы падают по обе стороны лица и немного останавливаются под шеей, растрёпанные и разбросанные повсюду.
Её кобальтово-голубые глаза налиты кровью и теряются в зеркале. Полоски туши на её щеках, и она держит в руке красную помаду, которая соответствует цвету губ.
В другой руке она сжимает наполовину полный бокал красного вина. Её атласная ночная рубашка помята, а халат неправильно завязан на талии, но это не скрывает модельное тело или её экзотическую красоту, о которой все говорят в средствах массовой информации.
Образцовый политик. Красота может быть умной.
Такая мама в их глазах. Успешная, красивая женщина, которая может вести дебаты в парламенте в течение нескольких дней. Но они не видят ту женщину, которую вижу я. Они не видят её такой, потерянной где-то, где её никто не может найти.
– Мам...
Я медленно подхожу к ней, слеза скатывается по моей щеке.
Её голова поворачивается в мою сторону, как у робота. Несколько секунд она смотрит на меня так, как будто я незнакомка, как будто она видит меня впервые в своей жизни. Затем медленно, слишком медленно её губы растягиваются в тёплой улыбке.
– Куколка, что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть в школе?
– Ты не отвечал на мои звонки со вчерашнего вечера. – Мой голос срывается в конце, когда я крепко обнимаю её за шею. – Почему ты не отвечала?