Безжалостная страсть

Только для 18+. Пожалуйста, читайте с осторожностью, эта книга может содержать триггеры.

Серия «Желания темной империи» погружает в мир, где власть абсолютна, а контроль — это все. В этой сфере миллиардеры-собственники требуют того, чего они желают больше всего, не силой, но с разрушительным очарованием, которому невозможно сопротивляться. Любовь в этих сказках столь же темна, сколь и страстна, и сковывает сердца золотыми цепями искушения. В каждом романе

исследуется тонкая грань между доминированием и преданностью, где любое соблазнение может привести либо к завоеванию сердца, либо к его капитуляции.

ДЖОЗЕФИН

Громогласные удары моего восьмилетнего сына Джета, спрыгивающего с последних ступенек, привлекают мое внимание, когда он приземляется, словно супергерой. Утром мы уже отстаем от графика и должны успеть выехать из дома до того, как на дорогах начнется час пик. По крайней мере, его ботинки одинаковые, шнурки завязаны, а одежда в основном выглядит презентабельно.

— Замри. — Я окликаю его с порога кухни. Мой взгляд останавливается на его кудрявых блондинистых волосах, которые свисают до подбородка. Идеально распущенные локоны, шелковистые и чистые. Мой взгляд перемещается с его лица на морозные голубые глаза над его довольной улыбкой с одним отсутствующим зубом. И тут я замечаю их… Точнее, чувствую их запах.

— Что бы это ни было, выбрось это — говорю я ему, сморщив нос от отвращения.

— Но дядя Колин разрешил мне надеть его счастливые носки. У меня сегодня физкультура, мам. Большой Микки — главный тренер. А я его широкий ресивер, как дядя Колин. Его носки делают меня быстрее. Ты бы видела, как я играл на прошлой неделе. 14 передач, 22 ярда и 3 тачдауна. Я не буду носить их весь день, только на игру после школы. Пожалуйста, — умоляет он, одаривая великолепным взглядом каролинской синевы.

Я еще раз вдыхаю дурно пахнущий запах одежды и качаю головой.

— Ты должен сложить эти вещи в контейнер для опасных веществ. Почему ты их не постирал?

Джет вытаскивает из кармана одинокую пару носков-трубочек, которые должны быть белыми, но они скорее желтые. Быстро пробежав на кухню, он заскакивает в прачечную и останавливается передо мной. На его персиковом лице появляется улыбка триумфа, когда он протягивает мне пару в пакете Ziplock, небрежно завернутую в листы со смягчителем ткани.

— Теперь понюхай, — приказывает он. Я корчу рожицу и осторожно подношу нос.

— Это уже не так отвратительно, и по крайней мере, ты не вырубишь весь свой четвертый класс, а я не упаду в обморок по дороге в школу. У тебя собрано все остальное? — Спрашиваю я, прекрасно понимая, что у меня не хватит сил переспорить его или справиться с его эмоциями, если я выброшу носки в мусорное ведро.

— Да, я готов. — Он вбегает в дверь со своими подпрыгивающими кудрями, как в рекламе шампуня.

Если бы только я могла сделать свои волосы такими же здоровыми и живыми. Нет, мои брюнетистые локоны, спутываются и путаются от одной капли влаги. Поэтому, конечно же, я смачиваю волосы водой и средством для укладки, чтобы собрать их в презентабельный пучок на день. Убедившись, что выгляжу как приличный человек,

я хватаю сумку и ключи и выбегаю из дома вслед за Джетом.

Поездка от дома до школы Джета обычно полна вопросов или рассказов о том, что кафетерий планирует подать на обед. Однако этим утром все идет не по плану, когда на экране моего телефона высвечивается знакомый номер. Если я не отвечу, сохраняя рассудок, человек, стоящий за номером, обеспечит мне несчастную жизнь до конца дня.

— Доброе утро, Дюк, — щебечу я, отвечая на звонок через систему автомобиля. — Ты на громкой связи.

— Меня это не волнует. Мне нужно поменять расстановку, — пробурчал Дюк. В его голосе чувствуется раздражение.

— Ты уже дважды менял график посещений. Я не знаю, что еще ты от меня хочешь, Дюк. Каждые выходные — это тот график, который ты выбрал…

Дюк прерывает меня.

— Послушай меня, маленькая дрянь.

Я бросаю взгляд на Джета, у которого в ушах наушники, и надеюсь, что он не слышит, как его отец разговаривает со мной.

— Ты втянула меня в это дерьмо после того, как соврала мне. Тебе повезло, что я так долго пытался с тобой договариваться — кричит он на всю машину.

Я делаю глубокий вдох, размышляя, как мне его успокоить, чтобы снять напряжение, пока я не доставлю Джета в школу и не выйду из машины.

— Дюк, я никогда не лгала. Я просто забеременела, и мне было 15.

— Ты нарушила правила. Ты не должна была беременеть. И, черт возьми, ты не должна была сохранять это чертово дерьмо. Знаешь, что? Забудь о договоренностях. Не знаю, почему я думал, что ты хоть раз будешь разумной, мать твою, бабой. Я пытался поступать правильно. У меня есть перспектива работать тренером в UFL, и никто из вас не собирается стоять у меня на пути. Я хочу отказаться от своих прав.

Мое сердце замирает, когда я смотрю на Джета, который, похоже, все еще слушает свой телефон через наушники.

— Дюк, я сейчас в машине и не могу говорить об этом. Пожалуйста, дай мне двадцать минут, чтобы отвезти Джета в школу, и я сразу же перезвоню тебе. — У меня щиплет в носу от слез, наворачивающихся на глаза. Почему мне хочется плакать? Это просто счастье, что он захотел уйти из жизни Джета, из моей жизни, и наконец-то перестанет быть человеком, которого называют отцом.

— Нет. Я готов дать тебе пятнадцать тысяч, чтобы ты покончила со всем этим дерьмом. Я уже подготовил бумаги. Мы можем встретиться в суде по семейным делам завтра утром, потому что с меня хватит. Я не должен быть отцом ребенка, которого никогда не хотел, с женщиной, которая не умеет слушать.

Джет нахмурился. Его оскаленные зубы и стиснутая челюсть притягивают мой взгляд, показывая, что он не игнорирует разговор. Ярость, нарастающая внутри него, наполняет салон машины таким напряжением, что я не удивлюсь, если стекла разлетятся вдребезги. Мне следовало бы подождать с ответом на звонок, но я не знала, что разговор пойдет именно так.

Резкий голос Джета кричит в радио:

— Ну, этот ребенок никогда не хотел иметь такого отца, как ты.

Джет тянется к рулю и нажимает на кнопку, чтобы завершить разговор, а затем складывает руки на груди.