Безжалостная страсть

Райли Селеста

19

ДЖОЗЕФИН

Из-за быстрого стука сердца о грудную клетку мне кажется, что я бегу наперегонки. Каждый сантиметр моей кожи покалывает, и не в хорошем смысле. Я не знаю, хочу ли я заплакать или ударить что-нибудь. Рука Луки сжимает мою, пока мы едем в окружную тюрьму, где он платит за освобождение Колина.

— Клянусь, я собираюсь… — Я начинаю обещать, что верну ему долг, но Лука бросает на меня взгляд, который заглушает мои обещания. Он не хочет этого слышать, и если быть честной, то

я устала это говорить.

— Позволь мне позаботиться о тебе, Джо. — Это его единственные слова, пока мы ждем, пока Колин выйдет из здания с надписью «Прием и освобождение».

Когда Колин выходит на улицу, уже почти десять. Я спешу обнять его. Он позволяет мне обнять себя на секунду, прежде чем вырваться из моих объятий.

— Успокойся, Джо.

— Что случилось? — Спрашиваю я.

— Я, блядь, не знаю. — Лицо Колина искажается в замешательстве, он проводит пальцами по волосам, дергая их. — Я пришел домой, а дверь, похоже, была сломана в районе замка. Я позвал тебя и вошел внутрь. Гостиная была разгромлена. Я побежал проверить Джета, но там никого не было. Твоей машины не было на подъездной дорожке, так что я думаю, что это просто взлом.

— Ты видел кого-нибудь из соседей? — Спрашивает Лука.

— В том-то и дело. Соседи — это те, кто вызвал на меня полицию. Я как раз спускался вниз из комнаты Джета, когда появилась полиция. Мы прошли через весь дом и нашли Дюка на кухне. Он очень сильно пострадал, Джо. Они вызвали парамедиков, чтобы отвезти его в больницу, и все такое.

— Я все еще не понимаю, почему они арестовали тебя, если ты только что приехал. — Я пытаюсь представить сценарий в логическом ключе.

Колин пожимает плечами.

— Они только взглянули на меня, на мой синяк под глазом и руки, испорченные в той дурацкой драке в общежитии, и надели на меня наручники. Потом привезли сюда. Они не давали мне пользоваться телефоном около трех часов, и вот я здесь, перед тобой. Спасибо большое за это, Джо. Я знаю, что тебе надоело выручать меня. Ты можешь оставить это между нами, пока я не соберу немного денег?

— Ты не сделал ничего плохого, Колин. Ты вообще дрался с Дюком?

— Нет. Клянусь.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться. Мы отвезем тебя в больницу и осмотрим. Нам нужно сфотографировать твои руки и лицо, чтобы врач мог определить давность порезов и синяков. Это поможет доказать, что ты не нападал на Дюка. — Говорит Лука.

По лицу Колина разлилось облегчение.

— Я могу позвонить Шеннон и попросить ее обеспечить мне алиби. Я был с ней, когда все это случилось. Я только зашел в дом, чтобы взять одежду.

Глубокий выдох вырывается из моих ноздрей.

— Я думала, ты останешься у нее не больше чем на две ночи? Не хотелось бы, чтобы ты ее запутал, и она будет считать тебя своим парнем.

— Мы решаем наши проблемы. Могу я вернуться к ней?

Взгляд Луки переключается с меня на Колина.

— Думаю, сначала нам стоит отвезти тебя в больницу, чтобы тебя осмотрели и сфотографировали. Нам нужна четкая хронология

событий.

Колин застонал.

— Хорошо, но давай хотя бы заберем некоторые мои вещи из дома, и я смогу вернуться к Шеннон после того, как мы выйдем из больницы.

Лука кивает и говорит ему:

— Мы можем это сделать. Я также позвоню адвокату Сани и назначу встречу, чтобы убедиться, что дело закрыто. Раз уж мы едем в больницу, возможно, это тот случай, когда мне нужно поговорить с Дюком наедине, чтобы он оставил вас в покое.

Все, чего я хочу, — это чтобы Дюк держался от нас подальше, поэтому я говорю Луке:

— В идеальном мире, я знаю, он бы последовал твоему совету и продолжал жить своей жизнью. Но зная, какой он отморозок… черт. Он будет занозой в заднице, если только фильм не провалится, и я не уйду в безвестность. Пока я несчастна, он счастлив.

— Джо, — мягко произносит Лука мое имя. — Я никогда не позволю тебе вернуться к прежней жизни. Я заставлю Сани и Джину написать для тебя дюжину ролей в кино. Я организую лагерь или программу после школы для Джета на киностудии. Я сделаю все, что потребуется, чтобы ты не утонула.

Мое сердце разрывается, потому что теперь мне как никогда ясно, что Лука не хочет, чтобы я стала такой же, как его мать. Возможно, он видит себя в Джете. У меня не было возможности спросить о его отце, но не похоже, что он был рядом.

Поездка к дому проходит в тишине, Колин сидит на заднем сиденье, а мои мысли блуждают, пока я слежу за оранжевым свечением уличных фонарей, проносящихся за окном машины. Когда мы въезжаем на подъездную дорожку, мой пульс учащенно бьется в предвкушении того, что мы найдем.

На двери желтая полицейская лента и большой плакат, приклеенный к шву. Если мы откроем дверь, она сломается.

— Мы можем войти внутрь? — Спрашиваю я Луку. Он пожимает плечами, и Колин трусцой бежит вокруг дома. Я слышу, как он останавливается и возвращается, двигая головой из стороны в сторону.

— Задняя дверь тоже запечатана. Но если вы чувствуете себя авантюристами, я могу показать вам способ проникнуть внутрь. — Мальчишеское обаяние Колина искрится озорством в его глазах.

Мы смотрим, как он взбирается по стене дома, используя выступ окна первого этажа, чтобы подтянуться и ухватиться за окно второго этажа. Он подтягивается и использует несколько шатающихся кирпичей на фасаде в качестве опоры. Это занимает некоторое время, но ему удается открыть окно Джета.

Я поворачиваюсь к Луке.

— После тебя, наверное.

Он смеется.

— Я не собираюсь забираться на крышу дома, но Колин может открыть окно первого этажа, чтобы мы могли попасть внутрь.

Вскоре Колин открывает окно, и Лука помогает мне забраться внутрь. Он затаскивает меня в гостиную, где все перевернуто. Моя грудь сжимается, а пространство за глазами горит от разочарования.

— Почему? — Бормочу я, опускаясь на колени, чтобы перевернуть кофейный столик.

Рука Луки на моем плече останавливает меня.