Безжалостные боги
Шрифт:
«Кто ты?» – прозвучало в ответ.
И хотя Надя ожидала этого вопроса, стоило его услышать, и в груди разлилась боль.
«Это не имеет значения», – выдавила она.
Искорки замерцали вновь от неуемного любопытства. Но затем он небрежно отмахнулся от нее, как от пустого места. Конечно, теперь она не обладала чарами, которые могли бы его удивить. Она стала обычной и совершенно не интересной калязинской крестьянкой.
От осознания этого Надю пронзила боль, но она не стала обращать
«Проклятый парень. Конечно, ты с легкостью можешь игнорировать одну раздражающую маленькую птичку».
Надя резко оборвала связь. Хотя и понимала, что ненадолго. Он вернется. Может, он все еще находился здесь, хотя его зловещее присутствие медленно рассеивалось, возвращая возможность дышать.
Вот только трещина в ее сердце стала еще глубже.
Она понимала, что побег из часовни приравнивается к признанию ее поражения. Но разве можно шутить подобными вещами? Надя никому не могла помочь. На ходу потирая шрам на ладони, она желала только одного: чтобы все это закончилось.
Сцена II
Малахия
Чехович
– Глупый мальчишка, я не стану разговаривать с тобой в таком состоянии. Приходи уже в себя.
Малахия ахнул, когда резко вернулся в сознание, словно его окатили водой.
– Ну наконец-то. Это оказалось не так уж и трудно.
Пытаясь совладать с головной болью и закутавшим мысли туманом, он сглотнул и ощутил привкус крови во рту. Он не понимал, где находился… нет, подождите-ка. Башня ведьмы. Как он здесь оказался?
Проведя рукой по слезившимся глазам, Малахия увидел перед собой Пелагею с кривой усмешкой на лице.
– Ты должен был появиться первым, Chelvyanik Sterevyani. Из-за тебя я проиграла пари и не очень довольна этим.
Его сердце громыхало в груди, но он старался не поддаваться панике и пытался вспомнить хоть что-то. Но ничего не получалось.
– Я уже спрашивала тебя, стоит ли оно того, – задумчиво произнесла она. – И спрошу еще раз. А ты, будь добр, ответь, почему здесь.
«Почему я здесь?»
Мерцающий огонек освещал комнату жутковатым зеленым светом. Это место выглядело не так, как раньше. На стенах висели черепа существ, как реальных, так и чудовищ. А с потолка взирал череп с таким количеством рогов, что ему позавидовал бы даже олень. Малахия моргнул. У черепа и глазниц оказалось намного больше двух.
– Вы меня спрашивали? – Его голос прозвучал тише, чем ему бы хотелось.
Перед глазами все расплывалось, будто он пробирался сквозь туман. Малахия потер виски. Почему не получалось ничего вспомнить?
В голове мелькали какие-то обрывки, разрозненные кусочки. Но все они были неясными и запутанными. Ему удалось ухватиться лишь за одно воспоминание: Пелагея задала ему этот же вопрос, а Надя, нахмурившись, пыталась разобраться в вятчинском диалекте, что не получалось сделать с ее уровнем транавийского.
Надя.
Проклятье.
Седые кудри ведьма стянула в узел, отчего виднелись все морщинки на ее лице. А на шее висело ожерелье из зубов, которые клацали при каждом шаге. Неужели это ее башня? Или они находились где-то в другом месте?
– Да, дорогой мальчик, могу сказать, что твой ответ прозвучал очень уверенно, хотя мне и показалось, что ты немного колебался, давая его. Так стоило ли оно того?
– Да, – твердо ответил Малахия.
Пелагея, не мигая, уставилась на него. И он замер под тяжестью ее пристального взгляда.
– Ты выглядишь по-другому, – вдруг бросила она.
Ему не хотелось знать, что это означало. Но он и сам видел железные когти на своих пальцах. Малахия поднял руку. Под ногтями скопилась свежая кровь.
– Какое имя ты сейчас носишь, sterevyani bolen?
Он покачал головой и нахмурился.
– Меня зовут…
– Даже не пытайся, – тихо сказала ведьма. – Если ты и вспомнишь имя, то лишь на незначительную секунду.
– Малахия, – твердо ответил он. – Меня зовут Малахия Чехович.
На ее лице появилась печальная улыбка, которая всколыхнула в его груди гнев. Как она смела притворяться, что его выбор не имел для нее значения?
– Глупый мальчишка, – пробормотала Пелагея. – Зачем ты пришел ко мне?
Малахия закрыл глаза, чувствуя, как по телу расползается дрожь от ужаса. Ему следовало уйти отсюда. Взять то, что она дала ему, и бежать со всех ног.
– Этого недостаточно, – сказал он. – Думаю… Это не имеет значения. Чего-то не хватило. У меня почти получилось, но этого недостаточно.
Она фыркнула.
– Тебе никогда не будет достаточно, ведь так? Они слишком рано позволили тебе вкусить силы. Да и твоя семья с проклятой кровью. Но ты же знаешь, конечно, знаешь. Это еще осталось в тех уголках души, которые ты крепко запер. Но что будет, когда у тебя ничего не останется? Ты уже на самом краю и скоро упадешь, а значит, не останется и кусочков, которые можно будет обменять на крохи силы. Что ты тогда будешь делать с магией, которой обладаешь?
Малахия открыл рот, чтобы заговорить, но ведьма перебила его:
– Ох, нет, нет, я все знаю, знаю. Ты же видишь. А мне интересно посмотреть, добьешься ли ты успеха там, где все потерпели поражение. Мечтатель ты или безумец? Такие идеалы, такая тьма, такая жестокость вместе не принесут ничего хорошего. Умный – очень умный – мозг, но пустое сердце, качающее почерневшую кровь. Но оно все еще бьется, а значит, его можно разбить.
Эти слова заставили его напрячься.
– Если только ты не разобьешь его сам…