Библейская археология
Шрифт:
В силу известных трансформаций, вызванных победным шествием «новой археологии», в современной литературе чаще всего встречается понимание новозаветной археологии как части римской археологии Восточного Средиземноморья.
2 Раздел
Отечественная библейская археология
Предмет «библейская археология» в дореволюционных духовных академиях
Как нам известно, библейская археология – это наука, в сферу интересов которой входят раскопки памятников библейских времен, а также основанное на их изучении объяснение событий священной истории и доказательство их действительности.
Однако если мы посмотрим на учебные планы дореволюционных Духовных Академий, то увидим, что предметом своего изучения библейская археология имеет несколько иные объекты. Подобное несовпадение объясняется тем простым фактом, что в лексике XIX – начала XX в. слово археология имело древнее значение, присутствовавшее, например, в названии труда Иосифа Флавия, сейчас именуемого: «Иудейские древности». Подобное значение сохранилось в словосочетании церковная археология, – т. е. изучение предметов церковной старины. Так, Московский археологический институт (МАИ), основанный в 1907 г., целью своих занятий имел обыкновенное краеведение с упором на палеографию (см.: Положение о МАИ // Памятная книжка слушателя МАИ. М., 1911. С. 3–8) и городскую топографию (см.: Ардашев Н. Кафедра археологии и топографии Москвы памяти И. Е. Забелина при МАИ. М., 1909). Примечательно, что отделения МАИ, действовавшие с 1910 г. в Смоленске (см.: Смирнов П. Первый год Археологического института в Смоленске // Памятка смоленьская лета 7419-го, месяца октомврия,
Автор одного из первых отечественных трудов по библейской археологии, архим. Иероним (Лаговский), полностью находился под влиянием подобных западных схем, и потому его труд мало чем отличается, к примеру, от известнейшего в середине XIX в. учебного пособия проф. К.-Ф. Кейля (см.: Иероним (Лаговский), архим. Библейская археология. СПб., 1883). Разделив свой труд на три тома – древности домашние, древности гражданско-исторические, древности священные, архим. Иероним каждые из них рассматривает весьма подробно. Так, древности домашние автор разбирает в такой последовательности: жилища, пастушеская жизнь, земледелие, ремесла и искусство, торговля и мореплавание, одежда, съестные припасы и кушанья, домашнее общество, нравы и обычаи во взаимном общении между собою, болезни, смерть, погребение и траур. Сочинение, подобно германскому прообразу, детальное, громоздкое и не сообщающее ничего нового, ничего, чего нельзя было найти в Библии. Подобный характер носили и другие, современные этой, работы по библейской археологии (см., напр.: Терновский С. Краткий очерк библейской археологии: В 2 вып. М., 1891–1896). Подобное понимание задач библейской археологии сохранялось в Московской Духовной Академии (МДА) вплоть до событий 1917 г.: лекции за 1909/10 учебный год мало чем отличаются от аналогов прошлого века (см., напр.: Воронцов Е., свящ. Лекции по библейской археологии за 1909/10 уч. г. Сергиев Посад, 1910). Автор лекций чрезвычайно подробно и практически на основании лишь письменных источников, подобно своим предшественникам, разбирает различные стороны жизни библейских времен. Так, в разделе религиозной жизни он рассматривает утварь скинии, утварь Храмов Соломона и Ирода, Храм Зоровавеля, Храм Ирода, синагоги, левитов и священников, материал жертв и жертвенный обряд, разделение Моисеевых жертв, различные общие виды жертв, молитвы и благословения, пение и музыку при богослужении, ежедневное богослужение, обязанности прозелитов, назореев и лиц, принесших обеты, принесение первородных, начатков плодов и десятин, разделение священных времен. Каждый из разделов, в свою очередь, также весьма детализирован: глава о разделении времен содержит описание субботнего цикла, года субботнего и юбилейного, памятников допленных и послепленных и так далее. Подобную же направленность имели и научные работы выпускников МДА, разбиравших в вышеозначенных целях труды Иосифа Флавия (см.: Лебедев С. Иосиф Флавий как библейский археолог: Кандидатское сочинение / МДА. Сергиев Посад, 1909) и блж. Иеронима (см.: Авраменко Н. Блаженный Иероним как библейский археолог: Кандидатское сочинение / МДА. Сергиев Посад, 1909), изучавших Палестину по описаниям средневековых паломничеств (см.: Корнеевский А. Средневековые путешествия христиан на Восток и их значение для библейской археологии: Кандидатское сочинение / МДА. Сергиев Посад, 1913) и составлявших археологические комментарии к богослужебному календарю современных иудаистов (см.: Боголепов Н. Археологический комментарий к современному еврейскому календарю: Кандидатское сочинение / МДА. Сергиев Посад, 1907). Примечательно, однако, что в начале XX в. и у учащихся МДА просыпается интерес к библейской археологии в подлинном значении этого термина и в своих работах они обращаются к данным египтологии (см.: Богоявленский Н. Моисей (по данным Библии и общей истории): Кандидатское сочинение / МДА. Сергиев Посад, 1914) и ассириологии (см.: Никольский П. Ассиро-вавилонские памятники в их значении для библейской истории: Кандидатское сочинение / МДА. Сергиев Посад, 1905). Происходило это под влиянием проф. Д. Введенского, чья докторская работа (см.: Введенский Д. Патриарх Иосиф и Египет (опыт соглашения данных Библии и египтологии). Сергиев Посад, 1914) и по сей день является важным пособием по библейской археологии. Разрабатывал проф. Введенский и такую вечную тему библейской археологии, как история патриархов (см.: Введенский Д. Авраам и Сарра в стране фараонов. Сергиев Посад, 1914), а также занимался больным в то время вопросом о панвавилонизме (см.: Введенский Д. Блуждающая гипотеза (к вопросу о «панвавилонизме»). Сергиев Посад, 1911).
Еще ближе продвинулись к современному пониманию библейской археологии в Санкт-Петербургской Духовной Академии (СПбДА). Так, проф. СПбДАИ. Троицкий, чье высказывание о целях библейской археологии было приведено выше, читал предмет долгое время, и потому по конспектам его лекций вполне можно проследить эволюцию представлений профессора о своем предмете. В лекциях за 1894/95 учебный год, цитировавшихся ранее, приоритет отдан письменным источникам: Иосифу Флавию, Филону Александрийскому, таргумам, мидрашам, Талмуду, работам ученых раввинов: Рамбама (Маймонида), Иосифа Каро, Раши, Радака, Абен-Эзры – и даже классике каббалистики, книге «Сефер Зогар». Наряду с ними уже упоминаются памятники, являющиеся предметом подлинного археологического исследования: сооружения, монеты и надписи ниневийского, финикийского, моавитского и палестинского происхождения. В лекциях 1895/96 учебного года говорилось уже и о памятниках Древнего Египта: пирамидах, сфинксах, кладбище Аписов, лабиринте, храмах и надписях. В том же учебном году в лекциях кратко упоминались хеттские памятники. На основании многолетнего преподавания библейской археологии проф. Троицкий в 1913 г. издал внушительное пособие по своему предмету (см.: Троицкий И. Библейская археология. СПб., 1913), в котором, сохраняя прежнюю форму, утвержденную советами Духовных Академий в 1895 г., постарался привлечь весь доступный в его время действительно археологический материал. Схема труда прежняя: три части – индивидуально-общественный быт древних евреев, общественный быт, религиозный быт. Часть, посвященная индивидуально-общественному быту, разделена на четыре главы: глава первая посвящена Палестине и ее природе, в ней описываются границы Палестины, ее географическое положение, рельеф, воды, климат, флора и фауна. Глава вторая повествует об украшениях, пище, одежде древних евреев. Глава третья отведена рассказу о занятиях древних евреев: скотоводству, птицеводству, пчеловодству, рыбной ловле, хлебопашеству, виноделию, огородничеству, торговле и различным ремеслам – обработке металла и стекла, древоделию и выделке камня, гончарному и кожевенному делу, прядению и ткачеству, белильному и пекарному ремеслам. Глава четвертая повествует о научных занятиях и искусствах древних евреев. В главе описывается измерение времени, пространства, веса, обозначение ценности, знания космографические, географические, медицинские и исторические, литературное и музыкальное творчество, зодчество и связанные с ним изобразительные искусства. Часть, посвященная общественному быту, разделена на три главы. В главе первой, посвященной семье и ее устройству, описывается общий характер законодательства о семейной жизни: браки дозволенные, недозволенные и левиратные, многоженство, развод, рождение и воспитание детей. Глава вторая, рассказывая об обществе Израиля и его устройстве, говорит о различных его особенностях: положении пришельцев, рабов и наложниц, кровной мести, ограждении прав личной безопасности и собственности, осуществлении прав первородства и наследования, ограждении чистоты нравов общества и устроении общественных отношений на началах справедливости
Подобная схема учебного пособия является данью прежнему пониманию термина библейская археология, новое же понимание нашло свое отражение в том факте, что, кроме письменных источников, в упомянутых лекциях проф. Троицкий привлек более обширный археологический материал, известный к началу XX в., тем самым проложив путь к современной библейской археологии.
Последними представителями подобной синтетической школы можно считать эмигрантов – доктора богословия П. Смирнова, доцента Харбинского института св. Владимира, до переворота 1917 года бывшего сотрудником Смоленского археологического института, а в 1930-х гг. преподававшего слушателям богословского факультета Харбинского института, а также проф. Б. Марковского, издававшего свои труды в Софии на болгарском языке. П. Смирнов, считавший, что «предметом своего изучения библейская археология имеет изучение быта еврейского народа на основании того материала, который дают библейские книги Ветхого Завета», упоминал в своих лекциях находки современных ему корифеев подлинной библейской археологии – В. Олбрайта и Н. Глюка.
Роль отечественной археологической науки и востоковедения в становлении библейской археологии как самостоятельной науки
Зарождение подлинной отечественной библейской археологии в значительной мере было инициировано успехами отечественной же археологии и востоковедения. В XVIII в. были сделаны попытки поставить охрану памятников и сбор археологических материалов под государственный контроль. В 1718 г., после приобретения сибирской коллекции археологических предметов, Петр I издал указ, в котором говорилось: «Ежели кто найдет в земле или в воде какие старые вещи… такожь бы приносили». Во втором указе предписывалось не только собирать древние вещи, но и «где найдутца такие, всему делать чертежи, как что найдут». Следует подчеркнуть, что указы Петра I были первыми в мире правительственными распоряжениями, имевшими целью охрану памятников.
С 30-х гг. XIX в. начались систематические научные раскопки на юге России. Начало этих исследований было положено офицером русской армии И. Стемпковским. Попав в 1815 г. в Париж, он изучил там археологию, после чего и обследовал археологические памятники Черноморского побережья.
Несколько позднее, в середине XIX в., граф А. Уваров произвел огромные по своим масштабам раскопки курганов Владимиро-Суздальской земли. За четыре года было раскопано 7 729 курганов. По своему размаху раскопки не имели себе равных, однако научная ценность их невелика, так как методика раскопок курганов только зарождалась. Все же в целом деятельность графа Уварова имела большое значение – он был инициатором создания Археологическо-нумизматического общества в Петербурге (1846), преобразованного в 1851 г. в Императорское Русское археологическое общество (ИРАО) (см.: Миронов А. Из области археологии (ИРАО и его деятельность) // ВВИ. 1900, № 10. С. 223–225), а также основателем Императорского Московского археологического общества (ИМАО, 1864) (см.: Историческая записка о деятельности ИМ АО за первые 25 лет существования. М., 1890). Последнее организовало крупные раскопки археологических памятников и провело пятнадцать археологических съездов. По его примеру были созданы и многие другие археологические общества (см.: Погодин М. Судьбы археологии в России // Труды Первого археологического съезда в Москве (1869). М., 1871. Т. 1. С. 1–61). Деятельность этих обществ, а также созданной в 1859 г. Императорской Археологической комиссии (ИАК) (см.: Яковлев П. ИАК // ВАИ. 1888. Вып. 7, отд. 3. С. 20–22) привела к осознанию того, чем в принципе данная наука археология и является, – не историческим краеведением, но изучением истории по материальным памятникам древности (см.: Забелин И. В чем заключаются основные задачи археологии как самостоятельной науки? // Труды Третьего археологического съезда в России, бывшего в Киеве в августе 1874 г. Киев, 1878. Т. 1. С. 1–17). Открытый в 1877 г. Санкт-Петербургский археологический институт (СПбАИ), в отличие от своего московского близнеца, как раз и занимался археологией в современном понимании (см.: Покровский Н. СПбАИ (1878–1903) // ВАИ. 1904. Вып. 16. С. III–XVI).
Вышеупомянутые Санкт-Петербургское и Московское археологические общества сыграли важную роль как в становлении отечественного востоковедения, так и в становлении библейской археологии. В Санкт-Петербургском археологическом обществе уже с 1851 г. наряду с отделениями русской, славянской, классической и западноевропейской археологии, а также отделением нумизматики действовало отделение восточной археологии, рано обратившееся к памятникам Древнего Востока (см.: Отчет г-на управляющего Восточным отделением за 1852-й и 1853 год // Записки ИАО: Перечень заседаний ИАО за 1853-й и 1854 г. 1856. Т. 8: Перечень заседаний ИАО за 1854 г., отд. 3 «Приложения». С. 155–158). В Московском археологическом обществе, имевшем ряд комиссий – славянскую, археографическую, по изучению старой Москвы и по составлению археологического словаря, – вопрос об учреждении особой Восточной комиссии (ВК) был поднят в 1887 г. известным востоковедом-ассириологом М. Никольским (см.: Никольский М. Вместо предисловия. Мотивированное предложение об образовании ВК // Древности восточные: Труды ВК ИМАО. 1889. Т. 1. Вып. 1, отд. «Протоколы заседаний ВК ИМАО». С. 3–11). В том же году комиссия была создана, а через два года, в 1889 г., стали выходить сборники ее трудов.
Организация Восточной комиссии отнюдь не была началом отечественного востоковедения. Так, первый труд по египтологии вышел еще в 1818 г. – это была диссертация П. Уланова «Рассуждение об отличительных свойствах памятников египетских» (об этой работе см.: Кацнельсон И. Из истории египтологии в России. Первая русская диссертация по древнеегипетскому искусству // ПС. 1959. Вып. 4. С. 182–185).
Отечественные востоковеды дооктябрьского периода вообще очень активно разрабатывали темы, входящие в область интересов библейской археологии (см., напр.: Кагаров Е. Прошлое и настоящее египтологии. Сергиев Посад, 1914; см. также: Шмидт А. Развитие египтологии в России // Наука и ее работники. 1922, № 3–4. С. 15–20). Кроме египтологов, в рассматриваемом контексте необходимо упомянуть Г. Кера, немецкого арабиста, прибывшего в 1732 г. в Санкт-Петербург и, наряду со своей переводческой работой в Коллегии иностранных дел, занимавшегося изучением письменности Востока. Прежде всего Г. Кер стал известен как первый отечественный исследователь самаритянского (самарянского) языка и текстов, ставших с тех пор доступными для библеистов (см.: Жамкочян А. У истоков самаритянских исследований в России // ВДИ. 1997, № 2. С. 145–149). Получила развитие и отечественная ассириология, изучавшаяся в Европе XIX в. на богословских факультетах.
Первые ассириологические работы в России принадлежали египтологу В. Голенищеву (см.: Струве В. Значение B. C. Голенищева для египтологии // Очерки по истории русского востоковедения. М., 1960. Сб. 3. С. 3–69). Особенно важна была осуществленная Голенищевым в 1891 г. публикация документов из Каниша в Малой Азии. В то время староассирийская разновидность аккадской клинописи еще не была расшифрована, но Голенищев правильно указал, что под ней скрывается диалект аккадского языка. Большое значение имело издание М. Никольским шумерских хозяйственных документов из уникальной коллекции истории письма акад. Н. Лихачева. В данном издании впервые была сделана попытка самостоятельного перевода этих текстов (см.: Липин Л. М. В. Никольский – отец русской ассириологической науки // Учен. зап. ЛГУ им. А. Жданова. 1954, № 179: Сер. востоковед. наук. Вып. 4. С. 317–328). Как ассириолог известен также акад. П. Коковцов, преподававший ассиро-вавилонский язык в Петроградском университете и внесший много нового в формирование библейской археологии, начав создавать для нее прочную источниковедческую базу.