Библейские истории для взрослых
Шрифт:
— Так или иначе, будем брать пробу, — обратился доктор к технику Лео. — Возможно, в лаборатории смогут найти объяснение.
Ну вот, Бореалис сделал Полли местную анестезию, затем ввел шприц, и на телевизоре появилась игла, тыкавшаяся вокруг нашего плода, подобно щупу, который пытаются всунуть в движок «шевроле». Словно это было самое обычное исследование околоплодной жидкости, доктор осторожно проколол плодный пузырь, хотя чувствовалось, что он не примирился с ситуацией, да и я выглядел довольно жалко.
— Круглый? — снова
— Верно, — подтвердил я.
Чуть позже, когда я собирал в саду джонатан — бывшему баскетбольному центровому не нужна стремянка, — Аса, наш одиннадцатилетний рыжеволосый викинг, подбежал ко мне и сказал, что звонит Бореалис.
— Мама спит, — объяснил сынишка. — От лекарств всегда такой усталый, да?
До кухни я летел пулей. Схватив трубку, я засыпал доктора вопросами: «Все ли в порядке с Полли?», «Что это, беременность?», «Планируется ли операция in utero [3] , чтобы исправить положение?»
3
In utero (лат.). — внутриутробно, внутриматочно.
— Во-первых, — прервал меня Бореалис, — СА-125 [4] у Полли всего девять, так что это, вероятно, не злокачественное.
— Слава богу.
— И хромосомный показатель в норме — сорок шесть, насколько помню. Удивительно, что у нее вообще есть хромосомы.
— У нее? Это она?
— Мы хотели бы еще раз посмотреть на УЗИ.
— Это она?
— Конечно, Бен. Две Х-хромосомы.
— Зенобия.
4
СА-125 — показатель раковых клеток.
— Если у нас будет девочка, мы дадим ей имя «Зенобия».
Так что мы снова отправились в гинекологическое отделение Ваалсбурга. Бореалис вызвал троих друзей из университета: Гордона Хашигана, бодрого старикашку, заведовавшего кафедрой медицинской антропологии в университете Раймонда Дарта; Сюзан Крофт, шепелявую специалистку по генетике с суровым лицом, и Абнера Логоса, худощавого эпидемиолога с бородкой а-ля Мефистофель, который каким-то образом находил время работать еще председателем совета по общественному здравоохранению Центрального округа. Полли и я вспомнили, что голосовали против него.
Техник Лео уложил Полли на кушетку, подключил свой аппарат и нащелкал больше снимков, чем делает многодетная японская семья при посещении Диснейленда, а затем все три профессора с серьезным видом склонились над распечатками, что-то тихонько бормоча друг другу, почти не разжимая тонких, плотно сжатых губ. Через десять минут они позвали Бореалиса.
Доктор скатал распечатки, сунул их под мышку и провел Полли и меня в свой кабинет — вполне симпатичный и хорошо пахнущий, не то что офис, который мы устроили в собачнике собственного дома. Бореалис выглядел взвинченным и будто виноватым. На висках выступил обильный пот, словно роса на мухоморе.
Доктор развернул снимки, и мы увидели, что нашребенок совершенно не похож на других детей. И дело было не только в несомненной сферичности — нет, настоящей неожиданностью был цвет кожи.
— Похоже на один из снимков Земли, сделанных астронавтом с лунной орбиты, — заметила Полли.
Бореалис кивнул.
— Здесь у нас, например, что-то вроде океана. А эта штуковина похожа на континент.
— А это что? — поинтересовался я, показывая на белую массу в нижней части сферы.
— Ледяная шапка на Южном полюсе, — ответил Бореалис. — Мы можем сделать процедуру в следующий вторник.
— Процедуру? — переспросила Полли.
Похоже, доктор ожидал этого неприятного разговора.
— Полли, Бен, все дело в том, что я бы не рекомендовал вам донашивать этот плод. И профессора в соседней комнате того же мнения.
В моем желудке забурлило.
— А я думала, результаты исследования нормальны, — изумилась Полли.
— Постарайтесь понять, — сказал Бореалис, — этот плод вряд ли можно назвать ребенком.
— Тогда как же вы называете ее? — спросила Полли.
Доктор скорчил гримасу.
— В настоящий момент… биосферой.
— Как?
— Биосферой.
Когда Полли сердится, она раздувает щеки, словно резиновая игрушка, или кобра, или древесная лягушка в брачный период.
— Вы намекаете на то, что мы не сможем о ней позаботиться, вы это хотите сказать? Разве мы плохо справились с другим нашим ребенком? Нашему мальчику присудили второй приз за проект на научно-технической выставке Центрального округа.
— «Организованный контроль над размножением непарного шелкопряда», — пояснил я.
На лице Бореалиса появилось совершенно откровенное неодобрение.
— Неужели вы действительно собираетесь рожать это образование?
— Угу, — подтвердила Полли.
— Но это же биосфера.
— Ну и что?
Лицо доктора, напоминавшее ангельский лик с картины Нормана Рокуэлла, сморщилось.
— Не выйдет. Она не сможет родиться естественным путем, — отрезал он, словно привел решающий аргумент.
— Тогда мы готовимся к кесареву, да? — не сдавалась Полли.
Бореалис всплеснул руками, словно имел дело с парочкой тупоголовых простаков. Люди думают, что если ты фермер — значит, деревенщина, хотя я, вероятно, взял в прокате больше видеокассет с фильмами Ингмара Бергмана, чем Бореалис, причем с субтитрами, а не дублированных, и информационный бюллетень «Назад к Земле», который мы издаем, намного интереснее и грамотнее, чем брошюры «Памятка беременным», которые нам постоянно совал доктор.