Библейские истории для взрослых
Шрифт:
— Она меня беспокоит, — признался мне Аса через месяц после появления динозавров, — рН ее осадков 4,2, тогда как должен быть 5,6.
— А?
— Должен быть 5,6.
— Ты о чем?
— Я о кислотных дождях, папа. О том, что озера Зенобии становятся такими же мертвыми, как Луна.
— Кислотные дожди? — изумился я. — Да как такое возможно? На ней ведь даже нет людей.
— Я знаю, папа, но они есть у нас.
«Печальные новости», — написал я в «Назад к Земле». Возможно, если бы Аса не уехал в компьютерный лагерь, все бы
Было четвертое июля. Мы пригласили нескольких друзей к себе на импровизированный обед с волейбольным турниром, который всегда проводили на северном выгоне, и вскоре по ферме слонялись толпы скучающих детей, у которых так и чесались руки. Подозреваю, что один из них забрел в комнату нашей малютки и, ошибочно приняв ее за какую-то игрушку, вынес во двор. В этот момент, очевидно, у детей родилась идея. Глупая, извращенная, злобная.
Они решили отнести Зенобию на псарню.
Ужасный шум — смесь детского смеха, собачьего лая и криков биосферы — заставил Полли и меня бежать во весь дух. Мое первое впечатление — словно происходило какое-то причудливое и невообразимое спортивное соревнование, игра в аду, фантазия курильщика опия. Затем жестокая реальность открылась мне: нашу дочку схватили собаки. Да, да, пять сук и дюжина щенков, неуклюже тычась мордами, гоняли ее по сараю, пытаясь подмять под себя лапами. Они сцарапывали ее ледяные шапки, вгрызались в острова, лакали океаны.
— Папа, убери их от меня! — рыдала Зенобия, катаясь в облаках пыли и соломы. — Отгони!
— Помоги ей! — закричала Полли.
— Мамочка! Папочка!
Прыгнув в исходящую слюной и злобой свору псов, я стал бить их кулаками в нос, отпихивать коленями в стороны. Каким-то образом мне наконец удалось обхватить свою крошку вокруг экватора, и, резко потянув, я высвободил ее из массы взмокшей шерсти, слюнявых языков и острых клыков. Прижимая ее к груди, я выскочил из псарни, ничего вокруг не замечая.
Следы от зубов испещрили сушу Зенобии, подобно метеоритным кратерам. Самый большой ее континент раскололся в пяти местах. Из коры сочилась сырая нефть, а горы блевали лавой.
Но хуже всего было непоколебимое убеждение нашей дочери в том, что случилась какая-то невосполнимая потеря.
— Где мои динозаврики? — завопила она. — Я не чувствую своих динозавров.
— Ну-ну, Зенобия, детка, — попытался я успокоить ее.
— С ними все будет в порядке, — добавила Полли.
— Они и-и-исчезли, — выла Зенобия. — О-е-ей, мамочка, они исчезли!
Я побежал с нашей малышкой в детскую и поместил ее под микроскоп Асы. Вымирание: верно, все до ужаса верно. Болота Зенобии были пусты; саванна лишена доисторической жизни; в лесах не осталось ни одного позвоночного.
Она была безутешна.
— Мои апатозаврики! — причитала она. — Где мои апатозаврики? Где?
Затоптаны в прах, развеяны в пространстве.
— Ну-ну, дорогая, — утешала ее Полли. — Не плачь.
— Верните мне их.
— Ну-ну, — все повторяла Полли.
— Я скучаю по ним.
— Ну-ну.
— Пусть они вернутся.
В тот вечер, когда Аса вернулся из лагеря, к нам заглянули Бореалис и его дружок Логос, поспев на кусочек знаменитого малинового пирога, фирменного блюда фермы «Гарбер». Вид у Бореалиса был раздраженно-сконфуженный.
— Мой друг должен вам кое-что сообщить, — сказал он. — Речь идет о некоем предложении.
Проглотив целую банку смешанного с буковыми орешками пюре из батата и высосав две бутылки «симилака», малышка уже спала. Ее посапывание, похожее на звуки флейты, иногда доносилось до кухни, где Полли и Аса обслуживали наших гостей.
Логос сел, положив длинные тонкие ручки на клеенку в красно-белую клетку, словно пытаясь поднять стол в воздух усилием воли.
— Бен, Полли, начну с того, что я человек нерелигиозный. Не из тех, кто склонен верить в Бога. Но…
— Да? — прервала его Полли, поднимая брови с неподдельным изумлением.
— Но я не могу отделаться от мысли, что ваша Зенобия была… ну, ниспослана. Мне кажется, что само Провидение опустило ее нам на колени.
— Мне на колени, — поправила его Полли. — Мне и Бену.
— Мне кажется, все дело в этих прогестеронных суппозиториях, — вставил я.
— Вы когда-нибудь слышали о том, как в старину шахтеры брали с собой в забои канареек? — поинтересовался Логос, отправляя вилкой в рот липкий ком малинового джема. — Когда канарейка начинала пронзительно кричать, или, наоборот, переставала петь, или падала замертво на дно клетки, люди знали — в шахту просачиваются ядовитые газы.
Глава общественного совета по здравоохранению расправился со своим куском пирога.
— Так вот, Бен и Полли, мне кажется, что ваша Зенобия — нечто в этом роде. Мне кажется, что Бог дал нам канарейку.
— Она — биосфера, — заметил Аса.
Ни у кого не спрашивая, Логос вонзил нож в оставшуюся часть пирога и отрезал себе большой кусок.
— Я всю неделю звонил в Вашингтон, и, должен сознаться, новости очень, очень хорошие. Готов, Бен, готова, Полли? — Председатель весело подмигнул нашему мальчику: — Готов, сынок? Вот.
И он сделал рукой жест, словно разворачивал пачку денег.
— Министерство внутренних дел готово заплатить вам триста тысяч долларов — то есть триста тысяч наличными — за Зенобию.
— О чем вы? — недоуменно спросил я.
— О том, чтобы купить эту вашу канареечку за триста тысяч баксов.
— Купить? — переспросила Полли, раздувая щеки. Полли — кобра, крикливая древесная лягушка.
— Она — живое подобие окружающей среды, о чем мы всегда мечтали, — вмешался Логос. — На Зенобии мы сможем убедительно смоделировать долгосрочные последствия воздействия фтороуглеродов, окиси азота, ртути, метана, хлора и свинца. Впервые, даже не покидая лаборатории, мы сможем изучать влияние вырубки лесов и истощения озонового слоя.