Библиотечка журнала «Советская милиция», 6(36), 1985 г.
Шрифт:
Шамрай молчал, только тяжело дышал. Потом опять попросил папиросу.
— Имейте в виду, — счел необходимым подчеркнуть Турчин. — Ответить на эти вопросы можете только вы.
— Я вас понимаю, но ничем помочь не могу, — проговорил Шамрай.
— Но вы же кого-то подозреваете: я вижу это по вашим глазам. Почему же не хотите назвать имени?
— Вы угадали: я и правда имею подозрение на одного типа. Однако назвать не могу. Сперва я должен убедиться, что он действительно мерзавец.
— Но ведь время! Понимаете, время?! У меня его совсем нет. Я не могу медлить ни минуты.
Шамрай молчал, и Турчина начала разбирать злость.
— Что ж, не хотите говорить, не надо, — резко сказал лейтенант. — И все же обидно... Я верил вам... Верил, что поможете.
Павел встал и направился к двери.
— Подождите, — остановил его Шамрай. — Ваше возмущение мне понятно. Но и вы должны меня понять: я не могу без достаточных оснований обвинять человека.
— Вы боитесь, чтоб с ним не повторилась ваша история?
— Да, боюсь. Я на собственной шкуре познал, каково быть без вины виноватым.
— Можете быть уверены: это не повторится.
— Что ж, — после короткого раздумья согласился Шамрай. — Раскрою вам карты. Приглядитесь к Коротуну. Хорошо приглядитесь. Мне кажется, в то черное утро он умышленно задержал меня внизу, давая возможность Антонюку лезть на башню первым. И... вообще, его поведение настораживает. Ну, и поинтересуйтесь его связями с местными. Хотя, конечно, может быть и так, что они были не у него, а у Антонюка. Тогда вам будет труднее. И все же копните в этом направлении, авось что-нибудь и выкопаете.
НАЧАЛЬНИК отдела кадров строительно-монтажного управления, узнав, что Турчину нужны личные дела монтажников, с улыбкой сказал:
— Какие там дела... У нас имеются только трудовые книжки, а до недавних пор и их не было. Довольствовались одним заявлением. Еще и сейчас на некоторых объектах люди работают, а я о них ничего не знаю, — на всякий случай признался он. — Как-никак, мы ведем работы в нескольких областях.
Начальник был пожилой, с седой головой, открытым, приветливым лицом, и лейтенант сразу проникся симпатией к нему.
— Ладно, дайте, что есть.
Через несколько минут перед ним лежала стопка трудовых книжек, и он принялся тщательно изучать их. Почти все они были замусоленные, с вкладышами, свидетельствуя о том, что их владельцы не любят долго задерживаться на одном месте работы.
А вот и трудовая книжка бригадира Коротуна — тоже довольно толстая, с вкладышами. Любопытно, что его носит по свету — романтика, хорошие заработки или поиски легкого хлеба... Везде увольнялся по собственному желанию. Донбасс, Крым, Челябинск, Астрахань, Новосибирск... О, это уже интересно: работа в местах лишения свободы вольнонаемным.
Лейтенант с минуту сидел неподвижно. Он чувствовал, что между пребыванием Коротуна в указанных местах и преступлениями в районе должна быть какая-то связь. Иногда случается, что вольнонаемные входят в контакт с преступниками: начинают с водки, которую приносят с воли за хорошие деньги, конечно, а кончают тем, что и сами становятся преступниками. Допущение, что такая связь могла наладиться между Коротуном и Шамраем, сразу отпало: ведь их жизненные пути сошлись только на строительстве телевизионной башни. Ну, а если так, то напрашивался другой вопрос: в то время, когда Коротун там работал, кто-то из жителей района мог отбывать наказание?..
КОРОТУН проработал в местах лишения свободы почти два года, и все это время там же отбывал срок за растрату в сельмаге житель села Ольхового Иван Маркович Рябченко, но, оказывается, три года назад он умер. При его жизни башню в районе еще не строили, значит, он встретиться с Коротуном не мог.
Из трех дней, которые имел в своем распоряжении оперуполномоченный, оставался один. Турчин чувствовал, что очутился в западне: если за это время он не найдет выхода, то майор передаст дело капитану Мамитько. Может, действительно, сходить к прокурору и выложить ему все? Но как он на это посмотрит? Да и от майора тогда добра не жди. Чтобы хоть немного рассеять грустное настроение, Турчин встал из-за стола и подошел к окну.
Солнце уже садилось, и зеленые верхушки деревьев купались в золоте. Было хорошо слышно, как в вечерней тишине шелестят листвой тополя. Где-то неподалеку, должно быть, на старом, полузасохшем ясене быстро-быстро застучал дятел. Потом раздался рокот мотоцикла.
Вдруг Павлу пришла мысль: а что, если сесть на мотоцикл, поехать на речку и искупаться? Может, после этого голова немного прояснится.
«Ишь какой шустрый! А на берег Черного моря тебе, случайно, не хочется? — тут же обуздал свое легкомыслие лейтенант. — Ты должен довести дело до конца, а для этого надо дорожить каждой минутой. Пока время работает против тебя...»
Он снова принялся ломать голову: перебирая старые факты, сопоставлял их с новыми, делал выводы, строил версии, которые, однако, при первой же попытке обосновать их рассыпались. Он хорошо понимал: чтобы разоблачить Коротуна, если, конечно, тот — преступник, надо найти его сообщника, который наводил на кассы. Им, в этом Павел не сомневался, мог быть кто-то из местных, из тех, кто каким-то образом связан с колхозными деньгами.
Мамитько посоветовал проверить всех, кто входил хоть в малейший контакт с Коротуном и Антонюком, а также родственников, близких и друзей покойного Ивана Рябченко — возможно, кто-нибудь встречался с Коротуном, когда тот работал в местах лишения свободы. Сделали запрос по телетайпу, прося сообщить имена всех, посещавших Рябченко в колонии. Однако Турчин так и не дождался ответа, хотя просидел в райотделе почти до полуночи.
Домой лейтенант вернулся до предела измученный, издерганный, искренне жалея о том, что не позволил себе съездить на речку. Он решил тщательно заняться всеми родственниками Рябченко, его близкими и знакомыми, а также проследить, а точнее, восстановить каждый шаг Коротуна в районе. Его ждала огромная работа, но другого выхода не было. Заснул он только около трех утра.
Следующий день принес оперуполномоченному прежде всего большую неожиданность: оказывается, покойный Иван Маркович Рябченко состоял в гражданском браке с Ниной Степановной Майстренко, родной Любиной теткой... Она, как и брат Рябченко Петр и сестра Мария, навещали его в тюрьме. Брат во внимание не принимался, потому что никакого отношения к колхозным кассам не имел, служил на почте. А вот Нина Степановна и Мария Марковна, работающая помощником главного бухгалтера, в банке бывают часто. Турчин решил прежде всего заняться кассиршей. Во-первых, она ходила в банк в те дни, когда совершались ограбления. Во-вторых, приступа аппендицита у нее не было, и очень возможно, что тетушка хотела убить сразу двух зайцев: оставляла в кассе большую сумму для грабителей и обеспечивала себе алиби.