Библиотека Дон Кихота

Жаринов Евгений Викторович

Жена Оксана, хотя и беспокоилась за мужа, но регулярные звонки ее успокаивали, а деньги и документ создавали видимость легальности.

В аэропорту Воронова встретил вездесущий Сторожев и сразу же спросил, купил ли профессор ему испанские эфирные масла, чтобы кошки в ванну не мочились. Воронов ответил, что купил, но сейчас он не собирается распаковывать сумку и доставать с самого дна коробку. Просил подождать доцента до завтра, когда они вновь встретятся в университете.

С момента начала описываемых здесь событий прошел ровно год, и Воронова

это обстоятельство почему-то неприятно поразило. Целый год он должен был вычеркнуть из своей жизни, потратив его на бессмысленные поиски по законам русской волшебной сказки: поди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что.

Одно можно было все-таки отнести к бесспорным достижениям — это полугодичное путешествие по Испании и много новых знакомств, которые он завел в этой стране. Жаль, конечно, было, что ключ буквально выскользнул из рук. Этот ключ, по всей видимости, обладал такой творческой энергетикой, что автором многочисленных бестселлеров можно было стать стопроцентно, принеся успех не только издательству «Палимпсест» и деньги господину Безрученко, но и самому попытаться выйти из тени, тени забвения и неизвестности.

Сторожев, между тем, не отставал и предложил ему взять такси прямо из Шереметьево до дому: там и распакуем багаж, там и достанем заветную склянку, а то кошки вконец замучили: так и гадят, так и гадят, проклятые.

Но Воронов набрался сил, рявкнул на доцента и ехать с ним домой отказался: за эти шесть месяцев по жене он очень соскучился, и Сторожев ему дома совершенно не нужен.

Хлопнув дверцей авто, профессор уютно устроился на заднем сидении и в зеркальце мог еще несколько секунд видеть растерянную доцентскую фигуру.

Дома его встретила Оксана. Они никак не могли наговориться: столько скопилось впечатлений.

— Я тебе болота их покажу, быков этих, а, главное, птиц!

А жена между тем, не теряя времени, начала разбирать дорожную сумку. Так она и наткнулась на коробку.

— Что это?

— А, так — дрянь всякая. Сторожев звонил почему-то в Толедо и просил купить эфирные масла для кошек. Но с этой склянкой связана совершенно другая история. Я там, в Толедо, чуть ключ один не купил.

— Ключ? Какой ключ?

— Очень интересная история.

— Подожди, подожди, а со склянкой-то что делать? Здесь ценник остался. 1000 евро! Ты с ума сошел! За такие деньги покупать средство от кошачьей мочи? Как хочешь, но я должна посмотреть, что там внутри.

— Хочешь — смотри, но только потом я тебе обязательно про ключ расскажу.

Оксана принялась аккуратно вынимать склянку из упаковки. Воронова это нисколько не беспокоило. Женщина есть женщина: парфюм для нее притягательнее любого магнита.

Наконец маленький сосуд был извлечен из груды бумаги и пенопласта. Белая крошка, как снег, рассыпалась по полу. Жена бережно взяла склянку, поднесла к носу.

— Знаешь, а аромат не хуже самых дорогих французских духов. Я ни с чем подобным не сталкивалась. И действует, действует необычайно. Мне нравится

этот запах. Обойдется твой Сторожев. На — понюхай.

И Воронов вдохнул этот аромат Испании, вдохнул полной грудью и на удивление самому себе взял да и вспомнил все самые яркие впечатления своей недавней авантюры.

— Ну-ка — дай еще нюхнуть!

— Зачем? Ты же хотел флакончик Сторожеву отдать, — съязвила Оксана.

— Какой Сторожев. Этот флакончик я, пожалуй, себе оставлю. Смотри, смотри, как он на свету переливается! И запах, запах этот! Он усталость снимает. Не знаю, что там внутри, но что-то очень, очень необыкновенное.

Так они сидели и весь вечер нюхали свой флакончик и у каждого из них в душе начинала складываться какая-то своя еще ненаписанная никем история. Оставалось лишь самое малое — взять и написать все, что пригрезилось.

— Нет, — сказала неожиданно Оксана, — завтра же пойду и куплю себе компьютер. А то только ты один у нас писатель. Я тоже хочу. С этим флакончиком я тоже поняла, какая у меня история выйти может.

— И о чем же она будет?

— Не скажу. Вот напишу, а я обязательно напишу — и увидишь.

Ночью, когда в доме все улеглись, он встал, чтобы еще раз взглянуть на таинственный флакончик. Его убрали в тумбочку. Когда он открыл дверцу, то в глаза ему ударил яркий свет.

— Ксана! Проснись! Слышишь! — принялся тормошить он жену. Оксана проснулась.

— Что? Что случилось?

— Видишь? Он светится!

— Ага, — согласилась Оксана, и лицо ее в этом ярком свете стало таким детским, таким радостным, ну совсем как у той маленькой девочки, которая бежала когда-то со своим секретом, со своим флакончиком, крепко зажав его в правой ладошке, бежала, пока не споткнулась и не упала, разбив драгоценную склянку и в кровь порезав руку.

Это светилось бессмертное сердце Алонсо Кихано Доброго, того самого, которого до сих пор любит и по которому сходит с ума вся бесподобная, вся непостижимая, таинственная и совершенно безумная Испания!

— Завтра мы это покажем детям. Пусть тоже пишут! — неожиданно заключила Оксана.

Роману напоследок надоедает быть Романом

…и он вновь делает еще одну попытку прорваться в реальность.

Турция. Поселок Чамюва, Кемер. Наши дни. Февраль месяц.

С утра погода была пасмурной, а потом разразилась самая настоящая гроза. Дождь лил как из ведра, и деревья, что росли рядом с отелем «Тангейзер», клонились к земле.

В такую непогоду все отдыхающие сидели в уютных креслах в холле и потягивали пиво или джин-тоник с неизменным маленьким кубиком льда и лимонной долькой. Кубик очень соблазнительно позвякивал в стакане, каждый раз, когда ты отхлебывал эту слегка пьянящую влагу.

— Пойдем, — почти приказал он жене.

— Куда?