Библиотека Душ
Шрифт:
– Пошли, – зашипел я.
– Они из скорой помощи, а этому человеку нужна помощь, – ответил он.
Это прозвучало слишком громко, и лучи тут же метнулись в нашу сторону.
– Всем оставаться на месте! – взревел один из мужчин, выхватывая из кобуры пистолет, в то время как второй схватился за рацию.
И тут одно за другим стремительно произошло два совершенно неожиданных события. Первым было то, что, когда я уже собирался бросить складывающегося человека на рельсы и вместе с Эммой прыгнуть вслед за ним, из тоннеля раздался оглушительный рев и возник, стремительно приближаясь,
Мы очутились в ловушке. Если бы мы бросились бежать к лестнице, нас бы подстрелили и искалечили. Прыгни мы на рельсы, нас бы снес поезд. И мы не могли укрыться в поезде, потому что оставалось еще десять секунд до его остановки и двенадцать до открытия дверей, после чего прошло бы еще десять секунд, прежде чем они закрылись бы снова. Но задолго до этого мы бы уже погибли так или иначе. И я сделал то, что часто делаю, когда у меня заканчиваются идеи, – посмотрел на Эмму. По отчаянию, написанному на ее лице, я понял, что она осознает всю безнадежность ситуации.
Но ее упрямо выдвинутый подбородок говорил о том, что она все равно собирается что-то предпринять. Только когда она, пошатываясь и вытянув перед собой руки, шагнула вперед, я вспомнил, что она не видит пуст'oту. Я хотел ее предупредить, дотянуться до нее и остановить, но язык мне не повиновался, и я не мог схватить ее, не уронив вначале складывающегося человека. Но тут рядом с ней оказался Эддисон. Он лаял на тварь, а Эмма тщетно пыталась возжечь пламя. Между ее ладонями вспыхивали и гасли искры, как будто она щелкала разрядившейся зажигалкой.
Тварь расхохоталась, взвела курок пистолета и прицелилась в Эмму. Пуст'oта мчалась на меня, подвывая в унисон с визгом тормозящего позади меня поезда. Именно в этот момент я понял, что все кончено и я уже ничего не могу предпринять для того, чтобы это предотвратить. Одновременно что-то внутри меня расслабилось и боль, которую я всегда ощущал в непосредственной близости от пуст'oты, тоже исчезла. Эта боль напоминала протяжный высокочастотный вой, и как только она стихла, я обнаружил, что она скрывала собой какой-то другой звук, какое-то невнятное бормотание на самой границе сознания.
Слово.
Я бросился на него. Обхватил его обеими руками. Взвился и закричал во все горло. Его, – произнес я на чужом мне языке. Слово состояло всего из двух слогов, но включало множество значений. И как только оно сорвалось с моих губ, результат оказался мгновенным. Бежавшая на меня пуст'oта резко остановилась, по инерции немного проехав вперед, затем повернулась в сторону и метнула язык, трижды обвившийся вокруг ноги твари. Потеряв равновесие, та выстрелила. Пуля срикошетила от потолка, после этого пуст'oта перевернула тварь вверх ногами и подбросила в воздух.
Мои друзья не сразу поняли, что произошло. Пока они стояли с раскрытыми ртами, а вторая тварь что-то кричала в рацию, я услышал, как за моей спиной открылись двери вагона.
Это был единственный шанс на спасение.
– ПОШЛИ! – заорал я, и они меня послушали.
Эмма, спотыкаясь, бежала к поезду, Эддисон путался у нее под ногами, а я пытался пройти в узкие двери со скользким от крови и торчащим во все стороны складывающимся человеком. Наконец нам, всем троим, удалось ввалиться в вагон.
Снова раздались выстрелы. Это тварь наугад разряжала обойму, пытаясь попасть в пуст'oту.
Двери начали закрываться, но тут же снова распахнулись. «Освободите, пожалуйста, двери», – раздался из динамиков жизнерадостный голос диктора.
– Его ноги! – воскликнула Эмма, показывая на длинные ноги складывающегося человека и торчащие наружу носки его туфель. Я успел убрать их из дверного проема за долю секунды до того, как двери захлопнулись. Болтающаяся в воздухе тварь выстрелила еще несколько раз, прежде чем раздосадованная пуст'oта швырнула ее о стену и она неподвижной кучей сползла на пол.
Вторая тварь уже бежала к выходу. Его тоже, – попытался произнести я, но было уже поздно. Двери закрывались, и, рывком тронувшись с места, поезд быстро набирал скорость.
Я огляделся, радуясь тому, что вагон, в котором мы очутились, оказался пуст. Что подумали бы о нас обычные люди?
– Ты в порядке? – спросил я у Эммы.
Она сидела очень прямо и тяжело дышала, пристально глядя на меня.
– Благодаря тебе, – ответила она. – Ты и в самом деле заставил пуст'oту все это сделать?
– Думаю, да, – неуверенно ответил я.
– Это потрясающе, – тихо произнесла она.
Я пытался понять, она восхищена или испугана. Или восхищена и испугана одновременно.
– Мы обязаны тебе жизнями, – сообщил мне Эддисон, ласково тычась носом мне в руку. – Ты совершенно особенный мальчик.
Складывающийся человек засмеялся. Опустив голову, я увидел на его искаженном болью лице улыбку.
– Вот видишь? – произнес он. – Я же сказал тебе, что это чудо. – Он тут же посерьезнел. Схватив меня за руку, он сунул мне в ладонь квадратик картона. Фотографию. – Моя жена и мой ребенок, – прошептал он. – Наш враг захватил их очень давно. Если вы найдете остальных, возможно…
Взглянув на фото, я вздрогнул. Это был маленький, размером с небольшой бумажник, портрет женщины с ребенком. Было ясно, что Сергей носит его с собой уже очень давно. Хотя люди на снимке были довольно симпатичными, сама фотография – или ее негатив – серьезно пострадали, возможно, едва не сгорев в пожаре, подвергнувшись воздействию таких температур, что сохранились лишь искаженные фрагменты лиц. Прежде Сергей никогда не упоминал о своей семье. С тех пор, как мы познакомились, он вообще не говорил ни о чем, кроме необходимости собрать армию из странных людей, путешествуя из петли в петлю и набирая в эту армию всех, кто выжил после рейдов и зачисток тварей и пустот и все еще был способен сражаться. Но он ни разу не сказал, для чего ему нужна армия. Он хотел вернуть жену с ребенком.