Библиотека географа
Шрифт:
— Что это за отрава?
— Рижский бальзам. Местная достопримечательность. Многие не могут привыкнуть к его специфическому вкусу, но с тех пор, как я стал его употреблять, ни разу не болел. Особенно он хорош при простудах и прочих недомоганиях, характерных для английского климата. — Воскресеньев глотнул прямо из горлышка и передал сосуд собеседнику.
Хьюли понюхал содержимое бутылки и поморщился.
— Уф! И что же входит в состав этого пойла?
— Никто точно не знает. По-видимому, полынь, иссоп, настой дубовой коры, апельсиновая цедра, лепестки различных цветов и бог знает что еще. Это, видите ли, тайна фирмы.
Хьюли набрал немного ликера в рот, подержал его там, проглотил, рыгнул, откинулся на спинку стула, снова выпрямился и провел рукой по волосам. Воскресеньев
— Вот, встретил эту девчонку рядом с башкирками, торгующими горячим чаем.
Девушка тряслась от страха, из-под повязки на руку Тимура, лежавшую у нее на ключице, текли слезы. Он подтолкнул ее к столу.
— Эй, девочка, туда иди.
Девушка громко всхлипнула и довольно уверенно, словно у нее на глазах не было никакой повязки, направилась к Воскресеньеву.
— Карты сдавать умеешь? — спросил тот. Она кивнула. — Подумай вот над чем: за тридцать минут ты можешь заработать больше, чем твой отец за пять лет. Или тебе придется те же тридцать минут общаться с незнакомым мужчиной, за которым последуют многие другие. Какой вариант тебя больше устраивает?
Неожиданно для всех девушка вцепилась пальцами в лицо Воскресеньева и закричала:
— Русская свинья! Казахский ублюдок! Я узнала ваши голоса…
Воскресеньев ударил ее тыльной стороной ладони по лицу с такой силой, что она упала. Подняв голову, девушка с шумом втянула воздух, но не заплакала. Тимур ухватил ее за запястья и рывком поставил на ноги.
— Мы хотим, чтобы ты сдала карты игрокам — и больше ничего, — тихо сказал Воскресеньев и провел рукой по ее волосам. Она отпрянула, словно он сделал ей больно. — Сдавай по порядку, не жульничай — и все будет хорошо. Мы заплатим тебе и после игры отпустим. Это ты понимаешь? Но если будешь плохо себя вести, драться, кричать или нападать на кого-то из нас, то умрешь мучительной смертью. Ты любишь своих родителей? — Девушка промолчала. — Что ж, в любом случае деньги мы тебе заплатим, можешь отдать их родителям или спрятать. Как захочешь. Ну так вот: если ты согласна, мой помощник освободит тебя. Но если поведешь себя не так, как нужно, мы с тобой больше разговаривать не будем. Это ясно?
Девушка кивнула, и Воскресеньев передал ей карточную колоду, которую принес казах.
— Хорошенько перемешай и раздай эти карты. Нет, подожди! — Он забрал у нее колоду, выложил на стол четыре карты и повернулся к Хьюли. — Как я уже говорил, масти здесь необычные. Никаких там червей или пик. Вместо них мечи, звезды, кубки и дубинки. В таком вот порядке. Ну что — вы готовы? Итак, одна партия. Какую разновидность покера предпочитаете?
— Мне нравится, когда я ясно вижу общую картину, — сказал Хьюли, у которого после инцидента с девушкой несколько поубавилось спеси. — Предлагаю «Техасский расклад».
— Согласен. Не будем зарываться. — Воскресеньев повернулся к девушке. — Сдавай. Две карты рубашкой вверх каждому — да, так, клади их на стол по одной в том порядке, как они лежат в колоде. Теперь положи одну сбоку справа от себя, а три переверни и положи вверх картинками перед собой. Теперь снова одну сбоку и одну картинкой вверх перед собой… Повтори расклад с самого начала… Хорошо. А теперь отойди от стола. Ну-с, мистер Хьюли, расклад правильный, как вам кажется?
Хьюли, дернув кадыком, сглотнул и согласно кивнул.
— Отлично. Вот тебе, девочка, деньги. Вряд ли ты когда-нибудь видела больше. Сейчас Тимур выведет тебя отсюда и снимет с глаз повязку. Ты же забудешь обо всем, что с тобой случилось, а насчет распухшего носа придумаешь какое-нибудь удобоваримое объяснение. И еще: прими мои извинения. Ну а теперь иди и на эту дверь даже не оглядывайся.
Воскресеньев обозрел разложенные на столе карты: десятку мечей, восьмерку кубков, вольта звезд, туза звезд и десятку кубков, после чего перевел взгляд на свои две карты, лежавшие перед ним вверх рубашками. Хьюли сделал то же самое.
—
— Готов.
Предмет 7.Игральная карта, которая примерно на две целых четыре десятых сантиметра длиннее и на одну целую две десятых сантиметра уже стандартной английской или американской. Рубашка темно-красного цвета с золотым орнаментом. В орнамент вплетена выполненная золотым стилизованным шрифтом надпись, которая начинается в левом верхнем углу и по часовой стрелке огибает карту. Надпись гласит: «Сатклифф, Сандерсон энд Траут», квалифицированные граверы с особыми заслугами по части изготовления гравировальных досок для игральных карт и прочих небольших изображений. Фирма существует под покровительством его светлости герцога Мулебаллокса из Фиддл-Ди-Ди. Отпечатано с нашего собственного разрешения и благословения в Лондоне, а может быть, и в другом месте.
На лицевой стороне помещено изображение королевы, или дамы, пик, выполненное с использованием так называемых «геометрических» форм и представляющее обобщенный образ, каковая черта считается характерной для английских игральных карт конца восемнадцатого — начала девятнадцатого века. Судя по четкости и точности линий, изображение отпечатано с медной гравировальной доски; заметна стилизация в духе более ранних гравюр по дереву. Королева пик помещена на фоне мозаики из разноцветных пересекающихся прямоугольников, каковая использовалась в абстрактных картах, бывших в ходу у Яздеха Самизданджи и его последователей в Тебризе (дизайн в целом инспирирован редкой серией литографий, созданных при дворе короля Сицилии Роджера II). Королева держит в одной руке зеленый алембик, а в другой — маленький гробик с надписью на латыни: «Король умер, да здравствует король». Посреди левой щеки королевы изображена одинокая слеза, связанная тонкой пунктирной линией с глазом. Среди тех немногих, кто имеет представление об этой карте, она известна под названием «Плачущей королевы из Окстона».
Король — суть оригинальный материал, предназначенный для трансформации; этот процесс начинается с выделения влаги. Слеза на щеке королевы символизирует очищающую силу воды (и, косвенно, алхимии) и печаль по поводу исчезновения первоосновы короля при переходе его в новую жизнь и в новое качество.
Время изготовления.Конец восемнадцатого или начало девятнадцатого века.
Изготовитель.Ни фирмы, ни компании с названием «Сатклифф, Сандерсон энд Траут» в какой бы то ни было лондонской или английской ремесленной гильдии за указанный период не зарегистрировано. Ян Петерзон ван Заудклефт, фламандский граф, знаменитый своей приверженностью к висту, бриджу, испанским винам, эзотерическим наукам, а в особенности к юным девам, жил в восточной оконечности Лондона с 1792 по 1820 год и умер в новогодние праздники от переохлаждения при попытке в совершенно голом виде, если не считать парика, обойти пустошь своих владений. Когда его единственный сын, англизировавший свое имя, переделав его в Сатклифф, продал принадлежавший отцу дом, среди выставленных на аукцион вещей были обнаружены почти новые гравировальные инструменты и печатный пресс. Граф ван Заудклефт также владел значительным собранием мусульманских гравировальных деревянных печатных досок, которые его сын, не найдя покупателя, большей частью сжег за ненадобностью. Некоторые историки, специализирующиеся на изучении карточных игр и игральных карт, выдвигают предположение, что упомянутая выше карточная колода — единственное изделие фирмы «Сатклифф, Сандерсон энд Траут» и единственный образец гибридного мусульманско-английского гравировального дизайна — была инспирирована гравюрами, отпечатанными с гравировальных досок, находившихся в собственности у голландского графа и позднее сожженных его сыном.