Библиотека географа
Шрифт:
— Законоведами? — Я заметил, что профессор заправил салфетку за воротник, и сделал то же самое.
— В большинстве стран моя фамилия ставит людей в тупик и заводит не туда, куда надо. Как законовед я давно уже не практикую. Мой старший сын шутит, что во мне различают еврея, только когда начинается пора гонений. Полагаю, в этом смысле я — опосредованная жертва Второй мировой войны.
— Что вы имеете в виду?
Он вздохнул.
— Лично я ничего странного в своей речи не нахожу, но по непонятной мне причине первый вопрос, который мне задают бывшие студенты, когда я начинаю общаться с ними неформально,
Я рассмеялся. Профессор медленно кивнул и по-кошачьи зажмурился, чуть оскалив в улыбке зубы.
— Ну-с, молодой человек, а каково ваше мнение по этому поводу? Предупреждаю сразу: никакая ваша догадка обидеть меня не может; важно, чтобы вы сказали что думаете. Ну а пока вы будете думать, я сделаю заказ. В этом меню есть что-нибудь для вас неприемлемое? Нет? Вот и славно.
Он поднял руку, и к нашему столику с блокнотом в руке и со скептической улыбкой на губах подошла жена Джерри. Профессор заказал полдюжины «велфлитс» и «малпикс», еще какие-то блюда с совершенно неизвестными мне названиями, а также полбутылки «Фюме».
— Маура ведает винным погребом и занимается всеми финансовыми делами этого ресторана, — прошептал профессор, когда женщина отошла. — Вид у нее, конечно, довольно зловещий, но на самом деле она просто немного застенчива. Кроме того, она управляется с цифрами лучше многих других и к тому же обладает удивительно тонким вкусом. Однако вернемся к загадке, которую я вам загадал. Придумали какой-нибудь удобоваримый ответ?
— Возможно, вы выходец из Германии, а учитывая ваш возраст, могли бы считаться прямой, а не опосредованной жертвой войны, будь вы немцем или евреем.
— Хорошо. Пока вы рассуждаете вполне логично и даже с выдумкой.
— Могу также предположить, что вы выходец из Швейцарии или Австрии, — продолжил я. — Однако и то и другое не исключает германского происхождения. Может, вы венгр? — У него было чуть более смуглое лицо, чем у меня, зеленоватые глаза и седые волосы. В Голливуде он мог бы сыграть представителей дюжины разных народов. — Испанец? Турок? Ну конечно! Как же я не догадался! Вы наполовину венгр, наполовину турок, а возможно, с примесью еще какой-то крови.
— Тонкая, я бы даже сказал, интеллигентная догадка, мистер Томм. Меньшего я от вас и не ожидал, но…
— Профессор, могу я попросить вас называть меня Пол?
— Конечно, Пол. Должен вам сказать, что на самом деле я родился и вырос в Тебризе.
Мои географические познания относительно того, что находится восточнее Кейп-Кода и южнее Балтимора, были весьма расплывчатыми.
— Не хочу щеголять своей необразованностью, но тем не менее вынужден спросить, где расположен Тебриз.
— В Иране, хотя мы обычно называем себя персами. Когда персидские евреи были насильственно обращены в ислам, их стали называть Джадид эль-Ислам, или новыми мусульманами. По причинам, мне не известным, один из моих предков принял это прозвание в качестве фамильного имени. Старая Персия в сравнении с нынешним Ираном отличалась большей терпимостью, мудростью и изысканностью. И я надеюсь, эти качества когда-нибудь снова возобладают.
Он поднял бокал и выпил за воплощение своей надежды. Я хотел было присоединиться к нему, но из-за суетливости и торопливости
— Что в таком случае вы имеете в виду, называя себя опосредованной жертвой Второй мировой войны?
— Нас фактически вытеснили из страны после тысяча девятьсот сорок восьмого года. Для стран того региона это отнюдь не уникальное явление. Назовем это жестокой иронией истории. Считалось, что Израиль станет землей обетованной и безопасным пристанищем для евреев всего мира. Но это скорее мечта, нежели реальность, особенно в свете того, что там происходит сейчас. Но как бы то ни было, тогда евреи на всем Среднем Востоке пришли в движение и покинули страны и города, в которых жили на протяжении веков. К примеру, дом, где обитала моя семья, был построен еще моим прапрапрадедушкой почти за двести лет до этих событий. Мы уезжали оттуда в спешке, и я даже не знаю, кто там сейчас живет.
— Итак, вы отправились в Израиль?
— Ну нет. Мой отец, правда, обдумывал такую возможность, но я сомневаюсь, что он как потомок людей, существовавших веками в Персии среди христиан, мусульман и зороастрийцев — а кого там только не было! — смог бы проживать в исключительно еврейском окружении. Ну так вот: его друг голландец, которого он знал еще до войны и которому удалось пережить лагеря, связался с ним в пятидесятом году и предложил место раввина в уцелевшей сефардской общине в Лейдене, где мы и оказались вместо Израиля. Должно быть, именно по этой причине у меня появился акцент, похожий на немецкий. Присовокупите к этому ирландский акцент миссис Маклинахан из Белфаста, которая после смерти матери воспитывала нас с братьями, и вы получите представление о моем произношении, которое, смею утверждать, совершенно уникально.
В этот момент появилась Маура с двумя исходящими паром мисками и с дюжиной устриц на стеклянном блюде. Помимо этого, она принесла маленькие кувшинчики с различными соусами: соусом-коктейль, портерным соусом с резедой и соевым с добавлением имбиря и лимонного сока. Обычно я сырые морепродукты не ем, и за все годы, проведенные на северо-востоке, так и не удосужился попробовать устрицы. Но не желая, чтобы профессор Джадид принял меня за какого-нибудь дремучего провинциала, я храбро подцепил устрицу на вилку и проглотил. Пока этот холодный комок слизи с привкусом морской соли путешествовал по моему пищеводу, я задавался вопросом, какому умнику первому пришло в голову глотать подобную гадость и не вырвет ли меня, когда устрица окажется в моем желудке. Между тем Маура поставила перед профессором миску с неким варевом белого цвета, а передо мной — красного, и спросила:
— Вы знаете, почему он заказал эти блюда, не так ли? — Я покачал головой. — Они приготовлены по его рецепту.
Я вопросительно посмотрел на профессора. Маура рассмеялась.
— Иногда Антон приходит к нам по понедельникам, когда ресторан закрыт, и часами возится на кухне. В результате его изысканий возникли два этих блюда. Полагаю, у нас в меню всегда найдется три-четыре блюда, приготовленных по его рецептам. Или пять?
— Пять, — ответил Джадид, лучась от удовольствия, как именинник. — «Чиоппино», «уотерзоои», «шарк-таджин» и… что же еще? Ах да! Рыба гриль с хермулой и мартини «Джадид». Есть еще джин со льдом с привкусом траппы и долькой лимона.