Библиотека мировой литературы для детей, т. 39
Шрифт:
— Что-то белое… Как будто женское платье… Это женщина?
— Ты прав — это женщина. Как ты думаешь, кто она?
— Не знаю. Ну, кто же это?
— Рядом с ней другая фигура, темная.
— А это как будто мужчина… Да, мужчина.
— А кто он, как ты думаешь?
— Откуда мне знать, Каш? А ты знаешь?
— Да, знаю. Этот мужчина — Морис-мустангер.
— А женщина?
— Луиза, твоя сестра, в его объятиях.
Словно раненный в сердце, юноша пошатнулся, а затем бросился вперед.
— Стой! — сказал Колхаун, удерживая его. — Ты забываешь, что ты безоружен, а мустангер вооружен, Возьми вот это и это, — продолжал он, передавая ему свой нож и револьвер. — Я хотел сам пустить их в ход, но подумал, что лучше будет, если это сделаешь ты как брат и защитник своей сестры. Вперед, Генри! Только смотри не попади в нее! Подкрадись тихонько. И как только они разойдутся, стреляй ему в живот. А если все шесть пуль не прикончат его, тогда заколи ножом! Я буду поблизости и приду к тебе на помощь, если понадобится. Вперед! Подкрадись к этому мерзавцу и отправь его в ад!
Генри Пойндекстер не нуждался в этих подлых наставлениях. Забыв обо всем, он бросился вперед и через несколько секунд уже был около сестры.
— Низкий негодяй! — закричал он, встав перед мустангером. — Выпусти мою сестру из твоих грязных объятий!.. Луиза, отойди в сторону и дай мне убить его! Отойди, сестра, отойди!
Если бы Луиза послушалась, Мориса Джеральда через мгновение уже, вероятно, не было бы в живых; он смог бы избежать смерти, только если бы у него поднялась рука на Генри: при том искусстве, с каким мустангер владел своим револьвером, он успел бы выстрелить первым.
Вместо того чтобы вынуть револьвер из кобуры или вообще как-нибудь защищаться, Морис-мустангер пробовал освободиться из объятий девушки, которая продолжала стоять, прильнув к нему, — только за ее жизнь он боялся.
Генри понимал, что, если он выстрелит в мустангера, он рискует убить сестру; опасаясь этого, юноша медлил спускать курок.
Это промедление спасло всех троих. Молодая креолка, быстро оценив положение, вдруг оставила возлюбленного и схватила брата за руки. Она знала, что Морис не будет стрелять, нужно было только остановить Генри.
— Беги, беги! — закричала она мустангеру, стараясь удержать брата, который был вне себя от гнева. — Генри заблуждается, я все ему объясню. Скорее, Морис, скорее спасайся!
— Генри Пойндекстер, — сказал молодой ирландец, уже готовый повиноваться ей, — вы напрасно считаете меня негодяем. Дайте мне время, и я докажу, что ваша сестра правильнее поняла меня, чем ее отец, брат или кузен. Если через шесть месяцев вы не убедитесь, что я достоин ее доверия, ее любви, то можете убить меня при первой встрече, как трусливого койота, который Попался вам на пути. А пока прощайте!
Слушая мустангера, Генри постепенно перестал вырываться из рук сестры — пожалуй, более сильных, чем его собственные.
Его попытки освободиться становились все слабее и наконец совсем прекратились в тот момент, когда с реки донесся плеск воды, возвещавший, что человек, нарушивший покой Каса-дель- Корво, возвращается в дикую прерию, которая стала его второй родиной.
Впервые мустангер возвращался со свидания таким способом. Два предыдущих раза он переплывал реку в челноке, и нежная женская рука с помощью маленького лассо, которое ей подарили вместе с мустангом, затем подтягивала хрупкое суденышко к месту его постоянного причала.
— Брат, ты несправедлив к нему! Уверяю тебя, ты несправедлив! — воскликнула Луиза, как только мустангер скрылся из виду. — О Генри, дорогой, если бы ты только знал, как он благороден! У него никогда и в мыслях не было обидеть меня; вот только сейчас он рассказал мне, что собирается сделать, чтобы предупредить сплетни, — я хочу сказать, чтобы сделать меня счастливой. Поверь мне, брат, он джентльмен! Но все равно, кем бы он ни был — пусть даже простолюдином, за которого ты его принимаешь, — я не могу не любить его!
— Луиза, скажи мне правду. Говори со мной так, как если бы ты говорила сама с собой. Из того, что я видел здесь, я, больше чем из твоих слов, понял, что ты любишь его. Скажи, не злоупотребил ли он твоей доверчивой любовью?
— Нет! Нет! Нет! Клянусь тебе. Он слишком благороден. Зачем ты так незаслуженно оскорбил его, Генри?
— Я оскорбил его?
— Да, Генри, грубо, несправедливо.
— Я готов извиниться перед ним. Я догоню его и попрошу прощенья за свою несдержанность. Если ты говоришь правду, сестра, я должен это сделать. Я немедленно догоню его. Ты ведь знаешь, что он понравился мне с первой встречи. А теперь, дорогая Луиза, я провожу тебя в дом. Иди к себе и ложись. А сам я немедленно отправлюсь к гостинице и, может быть, еще застану его там. Я не найду себе покоя, пока не извинюсь перед ним за свою грубость!
Возвращаясь домой, Генри бережно вел сестру под руку; он сожалел о своем поступке, и гнев его исчез без следа. Юноша спешил вернуться в асиенду, рассчитывая сейчас же отправиться вдогонку за мустангером и извиниться за то, что, погорячившись, незаслуженно обидел его.
Когда брат и сестра вошли в дом, третий человек, который до этого крадучись пробирался через кусты, выпрямился и пошел вслед за ними по каменным ступенькам. Это был их кузен Кассий Колхаун.
Он тоже задумал отправиться вслед за мустангером.
Глава XXXV
Негостеприимный хозяин
«Жалкий трус! Дурак! Сам я тоже дурак, что понадеялся на него. Я должен был предвидеть, что она сумеет уговорить этого щенка и даст негодяю возможность улизнуть. Я мог бы сам выстрелить в него из-за дерева, убить, как крысу, не рискуя ровно ничем, даже своим именем! Дядя Вудли только поблагодарил бы меня за это, все оправдали бы мой поступок. Моя кузина, девушка из знатной семьи, обманута каким-то бродягой — торговцем лошадьми! Кто бы осудил меня? Такой случай, черт побери! И как я упустил его? А теперь неизвестно, когда он снова представится».