Библиотека мировой литературы для детей, том 36
Шрифт:
— О, во имя всемогущей силы естества! — гневно воскликнул мощным голосом эпирот Фессалоний, начальник седьмого легиона. — Спартак — предатель?.. Ну, это уж чересчур, чересчур!..
— Да, предатель, а заодно с ним Крикс и Граник. Они предают нас римскому сенату.
— Все вы предатели и изменники, все, кто хочет вести нас за реку Пад, подальше от Рима.
— В Рим! Мы хотим идти на Рим!
Семь или восемь голосов единодушно воскликнули:
— На Рим!.. На Рим!..
— Я верю Спартаку — он самый благородный, самый честный из всех людей. Я верю Криксу и Гранику —
— И я! — воскликнул Борторикс.
— Ну и ступайте с ними. А мы с нашими семью легионами, — произнес решительно Гай Канниций, — завтра утром выйдем на Равенскую дорогу и двинемся к Риму.
— К Риму! К Риму!
— О, без мудрости и опыта Спартака, который ведет нас, вы свершите великие, достойные деяния! — насмешливо произнес Борторикс.
— Вас изрубит в куски первый же претор, который наткнется на вас, — добавил Фессалоний.
— Вы восстали и взялись за оружие, чтобы получить свободу, — насмешливо воскликнул Гай Канниций, — а теперь стали рабами такого же раба, как вы сами, да еще этот ваш кумир Спартак, может быть, даже ниже вас.
— Если свободой вы считаете беспорядок, анархию, смуту, такой свободы нам действительно не нужно! — крикнул Фессалоний. — Мы предпочитаем дисциплину и порядок и останемся с тем, кто за два с лишним года показал себя мудрым и доблестным полководцем.
В эту минуту резкий звук труб, призывавший к оружию гладиаторов третьего легиона, прервал спор и помешал Эвтибиде, воспрянувшей духом от этих изъявлений ненависти и недовольства Спартаком со стороны начальников легионов.
Гречанка, вздрогнув, повернулась в ту сторону лагеря, откуда доносился сигнал тревоги, и направилась туда в ту самую минуту, когда начальники легионов, собравшиеся в палатке Арвиния, заслышав неожиданный сигнал, вышли все вместе и поспешно отправились к стоянкам своих легионов.
Вскоре сигнал тревоги был повторен букцинами четвертого, затем пятого легионов и вскоре — всеми фанфарами лагеря гладиаторов.
Солдаты побежали в свои палатки, надели панцири и шлемы, захватили оружие и построились по манипулам и когортам.
Затем прозвучал новый сигнал, данный фанфарой третьего легиона и повторенный всеми остальными, сигнал, означавший приказ сниматься с лагеря.
Два часа спустя гладиаторы снялись с лагеря, и все легионы в полном порядке, соблюдая дисциплину, приготовились к походу. Тогда новый сигнал созвал начальников легионов к верховному вождю.
Пришпоривая лошадей, все поспешили на преторий, где Спартак сообщил им, что претор Гай Кассий идет на них с войском и прибудет в Мутину к вечеру этого дня и потому надо сейчас же выступить с целью напасть на него завтра, пока к нему еще не подошли остальные части его войска и не помешали переходу через реку Пад.
Когда Спартак закончил свою речь, никто не отозвался на нее. Гай Канниций, помявшись немного, нарушил молчание и, опустив глаза, в явном смущении сказал вполголоса:
— Против Кассия мы будем сражаться, а через Пад переходить не станем.
— Что
— Он сказал, что мы не последуем за тобой на ту сторону Пада, — ответил нумидиец Орцил, дерзко глядя на Спартака.
— Семь легионов, — сказал Гай Канниций, — отказываются возвратиться в свои родные страны, они требуют, чтобы мы шли на Рим.
— Ах, так? — гневно и вместе с тем с грустью воскликнул Спартак. — Снова мятеж? Несчастные, вам недостаточно печального примера бедного Эномая?
Раздался ропот, но никто ничего не ответил.
— Клянусь всеми богами, — после минутного молчания твердо сказал Спартак, — вы или безумцы, или предатели!
Мятежные начальники молчали. После краткой паузы фракиец сказал:
— Сейчас на нас движется враг, и вы все будете мне повиноваться, пока мы не разгромим Кассия. После этого мы устроим совещание и решим, что лучше для нашего блага. А теперь ступайте.
И повелительным жестом он отпустил начальников легионов. Но в то время как они уже собирались пришпорить своих коней, он добавил своим мощным голосом:
— Смотрите же, чтобы не было ни малейшего неповиновения во время перехода и в бою, или, клянусь всевышним Юпитером, первый, кто позволит себе хотя бы слово или движение ослушания, погибнет от моего меча, никогда еще не дававшего промаха.
И снова он жестом отпустил начальников. Покорившись решимости Спартака, они молча отправились к своим легионам.
Войско гладиаторов выступило в направлении Мутины и после ночного перехода прибыло туда за час до рассвета. Кассий расположился здесь лагерем на двух высоких холмах, укрепив его крепким частоколом и широкими рвами.
Около полудня Спартак двинул свои шесть легионов против войска претора Цизальпинской Галлии, который, выведя свои легионы из лагеря, расположил их у подошвы холмов, на довольно выгодной для себя позиции. Но численное превосходство гладиаторов и пыл, с которым они бросились в атаку, вскоре пересилили мужество двадцати тысяч римлян, хотя в большинстве своем войско претора состояло из ветеранов Мария и Суллы, сражавшихся весьма отважно. Немногим более чем за два часа оно было разбито и окружено со всех сторон, обращено в бегство и уничтожено все возраставшим натиском гладиаторов.
В этом бою, длившемся несколько часов, полегло почти десять тысяч римлян, остальные были рассеяны и разбежались по окрестностям; под претором была убита лошадь, сам он спасся каким-то чудом. Палатки и обоз римлян попали в руки победителей, потери которых в сражении под Мутиной были невелики.
На следующий день после этой победы, третьей победы, одержанной Спартаком над римлянами в течение какого-нибудь месяца, легионы гладиаторов были собраны на равнине у берега реки Скультенны и построены там четырехугольником: их призвали для того, чтобы решить, идти ли вперед к переправе через Пад и возвратиться каждому в родную страну, или же повернуть назад, если будет решено идти на Рим.