Библиотекарша
Шрифт:
Подумав о Себастьяне, Реджина покраснела. Мать, слава богу, этого не заметила.
— Мне здесь нравится, ма. Прости, что не показала тебе библиотеку. Может, заночуешь в Нью-Йорке, и я устрою тебе экскурсию завтра утром?
— Сама знаешь, мне здесь не уснуть. Этот шум, толпы людей…
— Ма, в гостинице ни шума, ни людей не слышно. — Ей снова вспомнился Себастьян, номер в отеле «Времена года». Реджина слегка тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. — Я бы пригласила тебя к себе, но места не хватит, да и соседка…
— Не волнуйся ты так, Реджина. Покажешь мне библиотеку в другой раз.
Нет, волноваться стоит. Мать выставляет Реджину виноватой. Дочь, как всегда, подвела маму, ибо та нуждается в ней бесконечно. Потому-то Реджина не стала поступать в колледжи вне Филадельфии и не поселилась в общежитии. Будь в ее родном городе библиотека, сравнимая по масштабам с нью-йоркской, Реджина осталась бы жить с матерью. Может, если бы не умер отец или мать после его смерти нашла другого мужчину, все сложилось бы иначе? Нет, с уходом отца мать как будто и сама перестала жить. Беда в том, что и от Реджины она требует того же самого. Не съехав от нее, Реджина даже не подозревала, как сильно та утянула ее за собой в трясину уныния. И если мать приехала давить на совесть, заставить Реджину вернуться, то зря тратит время.
Завибрировал айфон, и Реджина попыталась незаметно проверить входящие сообщения.
— Что это? Сотовый? Не знала, что у тебя есть сотовый. С какой стати мне звонить тебе на работу или домой, если можно позвонить на мобильный?! Дай-ка мне номер.
Реджина прочла эсэмэс:
Посылаю за тобой машину. Прямо сейчас.
Ой-ой… Реджина ответила:
Меня нет дома.
— Реджина, я с тобой разговариваю. Какой у тебя номер мобильного?
— Что? А, ты вот о чем… это рабочий телефон. На него нельзя звонить.
— Его подарила тебе библиотека?
— Да, так и есть.
Пришло новое эсэмэс:
Мне что, приехать за тобой, спасти?
Реджина ответила:
Хотелось бы. Но даже ты не спасешь меня от ужина с матерью.
Официант принес салаты.
Себастьян написал:
Ты не сказала, что этим вечером будешь недоступна, и заслуживаешь соответствующего наказания.
Реджина закинула ногу на ногу.
— Реджина, что за тон!
— Прости, — извинилась Реджина и положила гаджет на салфетку поверх колен.
Мать подозрительно взглянула на дочь.
— Ты от меня что-то скрываешь? Я знаю тебя как облупленную и вижу, когда что-то не так.
— Все так, ма, — протараторила Реджина. — Все по-прежнему.
— У тебя появился ухажер? Не отвлекайся на любовную ерунду. Ты уехала из дома, чтобы трудиться, вот и сосредоточься на работе.
Реджина поковыряла в салате вилкой.
— В какой-то момент мне придется завести отношения, ма. Ты в моем возрасте уже встречалась с папой.
— И посмотри, до какой жизни я докатилась!
Что мать имеет в виду? Реджина не знала и знать не хотела.
— Вы вдвоем были счастливы, ма, — с тоской в голосе напомнила она.
— Пока твой отец меня не бросил.
— Он тебя не бросал, он умер. Разница есть.
— Результат один и тот же. Я лишь пытаюсь втолковать тебе, Реджина, что свою жизнь нельзя посвящать никому, кроме себя самой. И не закатывай глаза, потом еще спасибо скажешь! Не отвлекайся на глупости.
Голая Реджина стояла посреди комнаты. Едва она вошла в квартиру Себастьяна, как он приказал раздеться. Когда на ней остался один только кулон, Себастьян отвел ее к двери в комнату — или скорее в Комнату — и, завязав глаза, провел внутрь.
От холода соски затвердели. Интересно, Себастьян заметил? Не принял ли это за признак возбуждения?
По правде, Реджина нисколько не возбудилась. Она переживала, потому что Себастьян на нее почти не смотрел. Едва она вошла, он лишь коротко бросил ей: «Раздевайся», и с тех пор молчал. Сейчас Реджина ничего не видела, однако буквально кожей ощущала его гнев.
— Перед тобой скамейка, Реджина, — испугав ее, произнес Себастьян. — Ляг на нее животом.
Реджина на ощупь нашла твердый, обтянутый кожей предмет мебели и растянулась на нем.
— Свесь руки на пол. Сожми кулаки и соедини их под скамейкой.
Стило ей свести руки, как на запястьях сомкнулись оковы из гладкого, твердого материала.
— Держи ноги прямо, или мне придется их связать. Поверь, это очень неприятно.
Сердце забилось быстрее. Себастьян медленной и тяжелой поступью обошел скамейку. Реджина постаралась напомнить себе: это — человек, который умеет доставить ей ни с чем не сравнимое физическое удовольствие. И что бы он ни приготовил, в конце концов ее ждет экстаз. Но потом в голове вдруг возникла мысль: вдруг, кто — то предложит обойтись без игр? Согласится ли Реджина сразу получить простое удовольствие?
— Ты сказала, что понимаешь смысл моего подарка, — напомнил Себастьян. — Понимаешь, зачем я подарил тебе замок.
— Да…
— Не разговаривай, пока не разрешу. Ты сказала, что понимаешь значение кулона: я — господин, ты — рабыня. Ты должна быть всегда доступна для меня. О приезде матери нужно было предупредить. Отмалчиваться и лгать недопустимо. Понятно?
Реджина молчала.
— Хорошо. А теперь — получай наказание.
Глава 26
Реджина напряглась всем телом. Ждать — самое страшное. Особенно когда ты беззащитная, с завязанными глазами, прикована к скамейке. Ягодицы судорожно сжались.
Раздался жуткий треск, будто взорвалась петарда. Потом еще один. Что-то очень быстро щелкало о пол.
Ягодицы ожгло болью — резкой, неожиданной. И только Реджина ахнула, как на попку обрушился второй удар, третий…
— Теперь можешь говорить, Реджина. Мне остановиться?
— Нет.
— Хорошая девочка. — Себастьян снова ударил ее. Реджина лихорадочно пыталась сообразить, что же он такое вытворяет. И до нее дошло: он порет ее кнутом. Боль от этого только усилилась. Тем временем Себастьян хлестнул ее еще два раза.