Библиотекарша
Шрифт:
Раньше домик бабушки Вали был самым опрятным и ухоженным в "одноэтажном районе". Дедушка сам обшил кирпичный дом досками и украсил резьбой на радость любимой жене, а бабушка заботливо ухаживала за садом, выращивала обожаемую обоими белую смородину и разбила клумбы с фиалками, ноготками и анютиными глазками. От калитки к крыльцу вела дорожка, выложенная белым камнем, с бордюром из розового кирпича; в тени ивы покачивались гамак и качели; под навесом белел расписной рукомойник, а на крыльце можно было посидеть вечером с книгой в кресле-качалке за москитной сеткой. А сейчас двор зарос сорняками, смородина одичала, цветы завяли в безуспешной борьбе с нахальными сорняками, белые камни потемнели и затерялись в траве, рукомойник облупился и пересох, а качели и гамак тоскливо и ненужно темнели под ивой. После смерти мужа бабушка совсем сдала, все чаще лежала
За полгода после вступления в права наследования Лиля успела вычистить дом, отремонтировать все, что требовало ухода, и ждала светлых летних вечеров, чтобы заняться двором и садом. По выходным приезжала из Питера Вероника и помогала ей. Деятельная натура Ники не любила безделья даже в выходные дни.
Немногочисленные прохожие, все как один знакомые, останавливались, здороваясь с библиотекарем, спрашивали о новых книгах, просили продлить литературу или отложить для них свежий номер журнала.
– А вот ты у меня ничего не получишь, если еще одну книгу разрисуешь, - строго сказала Лиля соседскому мальчику, спросившему ее о рассказах Бианки.
– Любишь рисовать, запишись в школьный кружок!
– Ну, Лилия Андреевна, я ж ничего...
– Ага, а кто Пушкину в "Руслане и Людмиле" "балаклаву" пририсовал? Полтергейст? Смотри у меня, художник!
– Лиля отперла калитку.
– Завтра придешь, я отложила для тебя сборник. Но если вернешь книгу не в том виде, в каком взял, разговор будет другой!
*
После ужина Лиля достала книгу но, как только раскрыла ее на крыльце, из соседнего двора раздался звучный голос соседки. Дородная краснощекая Изаура, совсем не похожая на героиню сериала, в честь которой была названа, снимала с веревок простыни и предупреждала своих детей, пятилетних двойняшек Бенедикта и Луизу, что сейчас с ними будет, если они не "заткнутся и не пойдут спать сейчас же". Изаура всегда брала в библиотеке толстые любовные романы о средних веках, викторианской Англии, синеглазых красавцах-героях и трепетных невинных героинях, и книги кулинарных рецептов.
После ужина Лиля решила прочитать еще один рассказ из сборника исландских новелл. Времени на чтение в будни у нее оставалось немного.
Ей попался рассказ о мальчике, которого заподозрили в воровстве, когда он пытался разменять в банке тысячу крон. Никто не верил, что деньги ему подарил отец малыша, которого мальчик однажды на пруду вытащил из проруби... Даже родной отец, полицейский, считал подростка вором... В конце рассказа, встретив дарителя, мальчик бросается на него с криком: "Черт бы вас побрал! Если бы я знал, что так будет, я бы его не вытаскивал!" и убегает. Отец с опозданием понимает, что напрасно не верил школьнику, и, краснея от стыда, говорит незнакомцу: "Оказывается, я совсем не знаю своего сына!"... Рассказ напомнил Лиле о той истории, которую поведала ей по телефону Ника. Девочке не верили, не воспринимали всерьез ее проблемы, а может, считали, что она сама виновата в конфликте с одноклассниками; думали, что им некогда разбираться с детскими глупостями, достаточно лишь отмахнуться, прикрикнуть, пригрозить наказанием и дальше заниматься своими более важными делами. А в результате затравленная девочка в отчаянии бросилась с седьмого этажа, лежит в травматологии и, может быть, уже никогда не сможет ходить. А все потому, что ее вовремя не выслушали, не поняли, не поинтересовались. Лиля вспомнила слова из другого рассказа "Исповедь самоубийцы" Ларса Хесслинда: "Может, вспоротые сиденья автобусов - это месть юных за то, что мы с ними не говорили?". Она думала, что это скорее мысли автора, а не героини, простой пожилой женщины, бывшей школьной уборщицы, забытой вечно занятыми детьми; такая логика слишком сложна для простоватой пенсионерки. Уставшая от одиночества женщина беседует с любимой канарейкой. Потеряв и ее, она почувствовала себя совсем заброшенной, и открыла газовые конфорки... Если бы в это время в квартиру не вошла вернувшаяся из отпуска домработница, все заончилось бы трагично. Героиня вспылила, выгнала девушку, которую считала "бестией продувной", но после ее ухода не смогла снова включить газ. "Вот так, перемолвилась словом с живым человеком и уже не могу руки на себя наложить!", - говорит она.
"Сколько бед можно было бы предотвратить, если вовремя поговорить с человеком, выслушать его, понять!
– думала Лиля, листая сборник.
– Надо дать книгу Нике!".
Ей попался рассказ о женщине, которая зашла в дорогой магазин, выбирая себе подарок к Рождеству, и разговорилась с продавщицей. При внешнем благополучии героиня чувствовала себя очень одинокой и неприкаянной в семье. В свое время она отказалась от высшего образования и профессии, чтобы посвятить себя любимому мужу и детям. А сейчас у мужа вечно нет времени для нее, им не о чем разговаривать, а у выросших детей - своя жизнь, и им тоже некогда доверительно поговорить с матерью. Муж дает жене деньги на покупку дорогих вещей и считает, что таким образом проявляет к ней внимание, а, оказывается, модная одежда и украшения не могут заменить того, что было между ними в первые годы брака и потерялось со временем... Купив в конце концов дорогую ночную рубашку, женщина внезапно возвращается в магазин и дарит ее продавщице: "Она мне все равно не подходит! Лучше я подарю ее вам!". Лиля хорошо понимала и героиню Хесслинда, и женщину с ночной рубашкой. Но сейчас ей было хорошо от того, что она одна в своем маленьком, но отдельном домике, а не в трехкомнатной квартире, где они жили впятером - родители, старший брат с молодой женой и она. А скоро в молодой семье появится двойня. Рита ездила на обследование в Питер, и снимок показал "королевскую парочку" - девочку и мальчика. Теперь у детей будет отдельная комната, пусть маленькая, с окном, выходящим на заводские корпуса, но им будет где играть, когда они подрастут. И Рита сможет хоть немного поспать по ночам. А Лиле очень хорошо читать вечерами на крыльце, слушать сверчков, которые очень рано появились в этом году, и наслаждаться ароматом сирени после дождя.
Лиля решила, что, когда приведет в порядок сад, обязательно посадит пару кустов у калитки.
Бабушка завещала дом Лиле еще лет десять назад. Она считала, что старший внук Антон, как мужчина, сам должен построить дом для своей семьи, как ее муж после войны. А Лиля - женщина, и ей нужно помочь. Бабушка надеялась, что с собственным домом внучка быстрее устроит личную жизнь. Но Лиля не спешила делать решающий шаг, она отдыхала после шумной "трешки", двора, где галдели дети, сигналили машины и дрались коты, и грохота литейного завода.
Ника тоже тянулась к тишине и полюбила выходные в "Мадриде" уже несколько лет назад. Раньше она снимала комнату на выходные у бойких хозяек в частном секторе, а сейчас ее приглашала к себе Лиля. Петербурженка Ника была сотрудницей редакции "Невского телескопа", много ездила в командировки, часто спала на ходу в междугороднем автобусе или на жесткой полке плацкартного вагона, а в Питере ее день начинался в 6 часов, под зуммер будильника. С "Парнаса" Ника мчалась на "Технологический Институт", чтобы в 08.45 уже занять место за рабочим столом и до планерки успеть повесить куртку в шкаф и включить чайник... Энергичная, трудолюбивая Ника была довольна такой жизнью. Ей нравилось быть в гуще событий, выдерживать большие нагрузки; Ника верила, что ее публикации и расследования помогут сделать мир лучше. Приехав к Лиле, она тут же валилась на кровать в горнице, поглаживая блестящие шары на спинке, и со словами: "Как же тут тихо! Здорово! Два дня можно никуда не спешить!", проваливалась в сон, а, проснувшись, притаскивала из "Полушки" или с рынка пакет продуктов и, колдуя на кухне, говорила: "С такими ценами жить можно! В Питере я на кофе за неделю больше трачу!".
Ника любила поговорить с Лилей о книгах, которые читала у нее в библиотеке; ей было интересно обменяться впечатлениями о прочитанном и даже поспорить. В отличие от местных подруг, она не считала Лилю зачитавшейся чудачкой не от мира сего, которой давно пора искать мужа, а не шелестеть в каждую свободную минуту книжными страницами. Напротив, Ника удивлялась: "Их послушаешь, и чувствуешь себя инопланетянкой. Как будто для девушки нет ничего важнее, чем выйти замуж после выпускного бала, а через год уже катить коляску!". "Да, в часе езды от Питера время идет иначе, - соглашалась Лиля, - меня тут считают малахольной!".
У Лили был диплом преподавателя искусствоведения, полученный десять лет назад в Петербурге. Но устроиться по специальности не удалось. "Место происки - Мариенбург? Машина есть? Нет? Вы же будете все время на работу опаздывать! А если на линии случится поломка, и электричка не придет? Ну-у-у... Мы вам перезвоним на следующей неделе!". "Мариенбург?! Но мы не предоставляем общежитие своим сотрудникам и не можем ждать, пока вы решите свои жилищные проблемы! Вы нам не подходите, до свидания!".