Библия без цензуры Ключ к самым загадочным текстам Ветхого Завета
Шрифт:
Как я уже говорил, именно на этом этапе я стал искать более надежные пророчества. Самые важные из них я уже перечислил в первой категории. Это, по крайней мере, позволило мне выиграть время, потому что я все еще пытался понять новозаветных авторов. Я очень долго мучился над решением этой проблемы, хотя сейчас ответ мне кажется крайне простым, так что я даже часто не понимаю, как рассказать о нем самым понятным образом. Но это настоящая благая весть, которой я должен поделиться с другими.
Для решения этой проблемы, касающейся пророчеств третьей категории, необходимо понять следующее. Во–первых, как Бог действовал через богодухновенных авторов; во–вторых, какие аргументы и логику использовали иудейские писатели I века н.э. Оба эти вопроса заслуживают рассмотрения.
Прежде всего, я понял, что стал жертвой определенных представлений о Боге и его слове, которые мешали мне разобраться с пророчествами. Я думал примерно так: Бог совершенен, Библия есть слово Божье, следовательно, она также совершенна. Сейчас я поспешил бы добавить, что Библия действительно совершенна с точки зрения той цели, для которой Бог ее предназначил, но она совершенна не в том же смысле слова, в каком
Какое отношение это имеет к нашему пониманию «мессианских» пророчеств? Вот какое: авторы Нового Завета были людьми I века, а поскольку Бог пожелал открыть свою волю именно в это время, Он вдохновил этих людей, чтобы те передали Его весть с помощью языка и логики I века. И здесь нам понадобится вторая часть решения. Когда я ближе познакомился с мышлением и логикой иудейских источников того времени, когда зародилось христианство, я увидел нечто поразительно знакомое — те же самые аргументы, которые я встречал в Новом Завете и которые ставили меня в тупик. Одним словом, новозаветные авторы пользовались привычными и общепризнанными методами иудейских толкователей Писания, которые кажутся нам причудливыми фантазиями. Достойно внимания то, что в Новом Завете иудейские оппоненты первых христиан ни разу не ставят под сомнение методологию последних, потому что она казалась всем обычной. Оппоненты оспаривали только выводы христиан. Они не были готовы согласиться с тем, что страдающий раб стал их Мессией, несмотря на то, что христиане пользовались всеми правильными методами, чтобы это доказать. Однако стоит проиллюстрировать это положение на примере Нового Завета и иудейских источников, что не займет у меня много времени и места.
Одна характеристика иудейской методологии должна нас особенно заинтересовать — это тенденция смотреть на древние тексты с точки зрения произошедших позднее событий. Если бы мы не знали о позднейших событиях, мы никогда не стали бы размышлять о них в свете текстов, написанных ранее. Но когда событие происходило, иудейские учителя «находили» ему место в древних текстах. И раввины часто спорили о том, в каком месте Писания было «предсказано» такое–то событие. Чтобы это проиллюстрировать, можно открыть буквально на любом месте древние иудейские комментарии к Писанию, которые обычно называют Мидрашом. Многие из подобных комментариев, доступных в английском переводе, позволяют нам понять, как иудеи толковали Писание.
Возьмем, например, Мидраш на Быт 15:17–18 [5] . Разбирая фразу «вот, дым как бы из печи и пламя огня», Симеон бен Абба, ссылаясь на более знаменитого учителя рабби Иоханана, говорит, что здесь Бог открыл Аврааму четыре вещи: это геенна (ад), царства, которые будут угнетать Израиль (Египет, Вавилон, Персия, Мидия, Рим), Откровение и Храм. Далее Мидраш приводит мнения раввинов о том, что следует из подобной интерпретации. Но если мы возьмем оригинальный текст Бытия, то увидим, что там ничего прямо не сказано ни об одной из этих четырех тем. Данному отрывку непосредственно предшествуют стихи (Быт 15:13–16), в которых речь идет о подчинении Израиля другому народу, которым оказались египтяне. Но иудейские учителя, опираясь на позднейшую историю и богословие, начали понимать этот отрывок слишком широко, так что «дым как бы из печи» указывал на все плохое, на ад и угнетение, а «пламя огня» — на хорошее — Откровение и Храм. Все это, разумеется, представляет собой комментарий «задним числом», но раввины толковали этот отрывок таким образом, как будто Аврааму было дано предвидеть все эти события и явления будущего.
5
См. Мидраш Рабба на Книгу Бытия, XLIV, 21–22 (англ. пер.: Soncino Press, London).
В этом же месте Мидраша мы найдем еще одну удивительную вещь, когда используется одно–единственное слово, встречающееся в первом отрывке, чтобы объяснить второй отрывок, где также стоит это слово. Так, рабби Иошуа утверждает, что здесь Авраам получил откровение о том, что Бог разделит воды Чермного моря. Как же комментатор сделал такой вывод? Оказывается, все это позволяет объяснить еврейское слово «части» (gezarim), которое есть во фразе «дым… и пламя огня прошли между этими частями» (Быт 15:17). То же самое еврейское слово стоит в Пс 135:13. Перевод KJV передает соответствующую фразу так: (Славьте Того, Кто)… «разделил Чермное море на части». Рабби Иошуа полагает, что содержание данного стиха Пс 135 (разделение Чермного моря) следует включить в повествование об Аврааме, где описывается более раннее событие, потому что в обоих отрывках встречается одно и то же слово (gezarim). Это позволяет ему прийти к выводу, что Бог открыл Аврааму свой замысел о разделении вод Чермного моря. Удивительная логика!
Это примеры типичной раввинистической интерпретации Писания. И поскольку авторы Нового Завета были глубоко погружены в иудейскую культуру I века, они без колебаний пользовались такими же методами. Когда я читаю старинные иудейские толкования, мне кажется, я вижу радость раввинов, которые «открывают» новые смыслы, хотя нам это кажется просто какой–то игрой со словами. Однако раввины относились к своему методу совершенно серьезно. Как и авторы Нового Завета.
Этот фон иудаизма помогает мне представить, как первые христиане начали «рыть» Ветхий Завет в поисках новых «пророчеств» о своем Мессии, которого они приняли по другим причинам. Эти «пророчества» не лежали в основе миссии Иисуса, они просто подтверждали то, во что его последователи уже верили. И разумеется, апостолы использовали этот подход в своей проповеди, потому что они обращались преимущественно к иудеям. И если мы будем помнить об их иудео–христианском окружении, нам уже не надо будет сомневаться в честности авторов Нового Завета или винить Бога в том, что Он выбрал людей, которые пользуются столь странной логикой. Бог всегда выбирал людей из определенной среды, чтобы они обращались со словом к своим современникам. И это уже наша задача понять их, чтобы понять весть Бога, переданную им и через них, — ту весть, которая обращена и к нам тоже.
Если мы признаем, что основу для веры апостолов в мессианство Иисуса составляли пророчества первой и второй категорий, тогда нам легче будет признать их право пользоваться и пророчествами третьей категории, которые звучали куда весомее в I веке, но кажутся странными для человека с современным мышлением. Но давайте рассмотрим на некоторых примерах, как Новый Завет использует иудейскую методологию, чтобы подтвердить притязания Иисуса на титул Мессии.
Хорошим примером подхода апостолов к «мессианским» пророчествам Ветхого Завета служит проповедь Петра в день Пятидесятницы. Петр говорит здесь о том, что иудеи предали Иисуса на распятие «по определенному совету и предведению Божию» (Деян 2:23). Затем он обращается к Пс 15, утверждая, что Давид здесь говорил «о Нем», то есть об Иисусе (Деян 2:25). Я не могу найти в Пс 15 ничего такого, что заставило бы ветхозаветного читателя найти здесь указания на Мессию. Это просто гимн благодарения Богу за то, что тот хранит своих людей. Разумеется, это царский псалом, связанный с именем Давида, а потому в широком смысле его можно отнести к мессианским, но вряд ли мы, опираясь на Ветхий Завет, вправе сделать вывод, что псалмопевец желал указать читателю на Мессию. И тогда, по нашей логике, остается, казалось бы, признать, что Петр просто допустил ошибку. Но этот вывод не учитывает общепринятые методы толкования Писания того времени. Петр здесь не ошибается, но просто пользуется описанной выше иудейской методологией, которая допускает включение позднейших событий в тексты, созданные раньше. Так что Петр даже может сказать, что Давид был пророком (Деян 2:30), который предвидел и предвозвещал воскресение Христа, зная, что Христос не останется во аде и плоть его не увидит тления (Деян 2:31). Петр представляет это слушателям как пророчество. Это может вызвать у нас недоумение, но нам следует вспомнить о распространенной логике иудейских толкователей, согласно которой в каком–то библейском отрывке можно увидеть «пророчество» в свете произошедших позднее его написания событий. Другими словами, нам следует понять, насколько широким понятием было «пророчество» в I веке н. э., поскольку оно относилось не только к предвидению, но и к пониманию смысла событий «задним числом». Такой подход к «пророчеству» дает нам ключ к пониманию многочисленных мессианских цитат в Новом Завете, которые, если взять их в оригинальном ветхозаветном контексте, не являются предсказаниями. Это можно, в частности, сказать и о цитатах из Пс 68 в Евангелии от Иоанна, которые мы уже приводили. Оригинальные тексты не содержали предсказаний, но методология I века позволяла превратить их в предсказания. Авторы Нового Завета нашли массу таких «пророчеств» и смело их использовали, так что в Новом Завете мы найдем множество подобных примеров.
Здесь следует заметить, что консервативные христиане часто возмущаются выводами современных библеистов, которые, вероятно, без каких–либо недобрых намерений просто констатировали тот факт, что ветхозаветные отрывки не содержат того смысла, который им приписывают авторы Нового Завета. Современный исследователь может сказать: «Пс 15:10 на самом деле не является предсказанием о воскресении Христа». На это консервативные христиане нередко отвечают: «Это неверно, поскольку Новый Завет видит здесь предсказание». Если мы ничего не знаем об иудейском подходе к ветхозаветным цитатам, нам может показаться, что существует лишь две возможности: либо путь ученого, либо благочестие. Если мы согласимся с библеистами, мы отвергаем Новый Завет; если мы согласны с Новым Заветом, мы не можем соглашаться с выводами ученых. Но эту жесткую дихотомию можно преодолеть, если мы понимаем, во–первых, как Бог действует в Писании, во–вторых, как иудеи I века толковали Ветхий Завет.
Я хотел бы подчеркнуть, что вера в воскресение Христа никак не зависит от использования того или иного ветхозаветного текста. Вера в воскресение основывается на повествованиях Нового Завета, подобно тому как вера в девственное рождение основывается на Матфее, а не на Исайе, о чем мы уже говорили. Разумеется, авторы Нового Завета постоянно используют такие отрывки, но в них следует видеть дополнительные доказательства для иудейской аудитории, а не основополагающие свидетельства для современного читателя. Нам не нужно отказываться ни от единого важного положения нашей веры, нам только лишь следует осторожнее выбирать аргументы для современного человека, когда мы пытаемся передать другим важнейшие основы христианского вероучения. Как мы уже говорили, в разные эпохи и в разных местах одни аргументы становятся более весомыми, чем другие. Но все равно нам следует помнить, что эти различные аргументы использовали Божьи люди, которых направлял Дух Святой. Но если Дух ведет нас и сегодня, мы не станем приводить в качестве основополагающих доказательств такие аргументы, которые имели вес только в совершенно иной культуре. Когда, наконец, я это понял, я совершенно примирился с авторами Нового Завета. С тех пор они остаются моими добрыми друзьями.