Библия, пересказанная детям старшего возраста. Ветхий завет. Часть вторая (Иллюстрации — Юлиус Шнорр фон Карольсфельд)
Шрифт:
В это время произошло одно из тех мировых событий, которые нарушают весь строй жизни царств и народов: появился великий завоеватель — Александр Македонский. “После того, как он поразил Дария, царя Персидского и Мидийского, и воцарился вместо его прежде над Элладою, и произвел много войн, и овладел многими укрепленными местами, и убивал царей земли, и прошел до пределов земли, и взял добычу от множества народов, умолкла земля пред ним, и он возвысился, и вознеслось сердце его”… (1 Кн. Маккавейская, гл. I, 1—3). Но после того недолго жил он, и по смерти его “владычествовали слуги его каждый в своем “месте”. (1 Кн. Маккавейская, гл. I, 8). Владение Иудеею переходило из одних рук в другие и, наконец, утвердилось за Египетским царем, Птоломеем Филадельфом. Но и Сирийские правители добивались власти над Иудеею, и ей приходилось немало страдать от этого оспаривания чужой власти над нею. — Между тем постепенно устанавливались отношения между греками и иудеями, из которых многие переселялись в Александрию, где им оказывался хороший прием, и откуда они продолжали поддерживать отношения и с своим родным народом. В
“Когда в святом граде жили еще в полном мире, и тщательно соблюдались законы, по благочестию и отвращению от зла первосвященника Онии, бывало, и сами цари чтили это место, и прославляли святилище отличными дарами, так что и Селевк, царь Азии, давал из своих доходов на все издержки, потребные для жертвенного служения”. Но некто Симон, поставленный попечителем храма, бывший во вражде с первосвященником Онией, не отступил перед изменой своему отечеству и, ради того, чтобы сделать зло своему противнику, пошел к Аполлонию, военачальнику Келе-Сирии и Финикии, и объявил ему, что Иерусалимская сокровищница полна несметными богатствами, которые не нужны для приношения жертв и могли бы быть обращены в пользу царя. Селевк, нуждавшийся в то время в деньгах, чтобы уплатить дань, наложенную еще на отца его Римлянами, узнав от Аполлония о несметных богатствах, скопленных в Иерусалимской сокровищнице, немедленно дал приказ царедворцу своему, Илиодору, вывезти оттуда упомянутые сокровища.
Дружелюбно и с почетом был принят Илиодор первосвященником города, но когда он объявил Онии о царском поручении, то Ония объяснил ему, что он введен в заблуждение клеветником Симоном, так как в сокровищнице всего лишь 400 талантов серебра и 200 золота, и что это есть вверенное на сохранение имущество вдов и сирот, и частию знаменитого мужа Гиркана, и что “обижать положившихся на святость места, на уважение и неприкосновенность храма, чтимого во всей вселенной, никак не следует”.
Илиодор возразил первосвященнику, что ему дан царский приказ и назначил день для приведения его в исполнение. При этой вести во всем городе произошло немалое волнение. Трогательно было, как народ толпами бросался ниц, а сильно смущенный первосвященник стоял в ожидании. Они умоляли Вседержителя Бога вверенное сохранить в целости вверившим… А Илиодор исполнял предположенное. Когда же он с вооруженными людьми вошел уже в сокровищницу, Господь отцов и Владыка всякой власти явил великое знамение: все, дерзнувшие войти с ним (Илиодором), быв поражены страхом силы Божьей, и пришли в изнеможение и ужас. Ибо явился им конь со страшным всадником, покрытый прекрасным покровом: быстро несясь, он поразил Илиодора передними копытами, а сидевший на нем имел, казалось, золотое всеоружие. Явились ему и еще два юноши, цветущие силою, прекрасные видом, благолепно одетые, которые, став с той и другой стороны, непрерывно бичевали его, налагая ему многие раны.
Когда он внезапно упал на землю, и объят был великою тьмою, тогда подняли его и положили на носилки и вынесли, как беспомощного, ясно познавши все могущество Божие…
“Первосвященник Ония, опасаясь, чтобы царь не подумал, что сделано Иудеями какое-нибудь злоумышление против Илиодора, принес жертву об его спасении”. И он выздоровел и сам, принесши жертву Господу, возблагодарил Онию, возвратился к царю и рассказал ему о всем происходившем с ним. Однако же Селевк не отказался от своего замысла и “спросил Илиодора, кто был бы способен, чтоб еще раз послать в Иерусалим”?.. На это Илиодор отвечал ему: “Если ты имеешь какого-нибудь врага великий завоеватель — Александр Македонский. “После того, как он поразил Дария, царя Персидского и Мидийского, и воцарился вместо его прежде над Элладою, и произвел много войн, и овладел многими укрепленными местами, и убивал царей земли, и прошел до пределов земли, и взял добычу от множества народов, умолкла земля пред ним, и он возвысился, и вознеслось сердце его”… (1 Кн. Маккавейская, гл. I, 1—3). Но после того недолго жил он, и по смерти его “владычествовали слуги его каждый в своем “месте”. (1 Кн. Маккавейская, гл. I, 8). Владение Иудеею переходило из одних рук в другие и, наконец, утвердилось за Египетским царем, Птоломеем Филадельфом. Но и Сирийские правители добивались власти над Иудеею, и ей приходилось немало страдать от этого оспаривания чужой власти над нею. — Между тем постепенно устанавливались отношения между греками и иудеями, из которых многие переселялись в Александрию, где им оказывался хороший прием, и откуда они продолжали поддерживать отношения и с своим родным народом. В это время все священные книги их были переведены на греческий язык (в 271 г. до Р.Х.). Переводчиками были 72 старца, “толковники”, почему и перевод этот был назван “переводом семидесяти толковников”, который способствовал распространению между язычниками верований Еврейских и их ожиданий Мессии.
“Когда в святом граде жили еще в полном мире, и тщательно соблюдались законы, по благочестию и отвращению от зла первосвященника Онии, бывало, и сами цари чтили это место, и прославляли святилище отличными дарами, так что и Селевк, царь Азии, давал из своих доходов на все издержки, потребные для жертвенного служения”. Но некто Симон, поставленный попечителем храма, бывший во вражде с первосвященником Онией, не отступил перед изменой своему отечеству и, ради того, чтобы сделать зло своему противнику, пошел к Аполлонию, военачальнику Келе-Сирии и Финикии, и объявил ему, что Иерусалимская сокровищница полна несметными богатствами, которые не нужны для приношения жертв и могли бы быть обращены в пользу царя. Селевк, нуждавшийся в то время в деньгах, чтобы уплатить дань, наложенную еще на отца его Римлянами, узнав от Аполлония о несметных богатствах, скопленных в Иерусалимской сокровищнице, немедленно дал приказ царедворцу своему, Илиодору, вывезти оттуда упомянутые сокровища.
Дружелюбно и с почетом был принят Илиодор первосвященником города, но когда он объявил Онии о царском поручении, то Ония объяснил ему, что он введен в заблуждение клеветником Симоном, так как в сокровищнице всего лишь 400 талантов серебра и 200 золота, и что это есть вверенное на сохранение имущество вдов и сирот, и частию знаменитого мужа Гиркана, и что “обижать положившихся на святость места, на уважение и неприкосновенность храма, чтимого во всей вселенной, никак не следует”.
Илиодор возразил первосвященнику, что ему дан царский приказ и назначил день для приведения его в исполнение. При этой вести во всем городе произошло немалое волнение. Трогательно было, как народ толпами бросался ниц, а сильно смущенный первосвященник стоял в ожидании. Они умоляли Вседержителя Бога вверенное сохранить в целости вверившим… А Илиодор исполнял предположенное. Когда же он с вооруженными людьми вошел уже в сокровищницу, Господь отцов и Владыка всякой власти явил великое знамение: все, дерзнувшие войти с ним (Илиодором), быв поражены страхом силы Божьей, и пришли в изнеможение и ужас. Ибо явился им конь со страшным всадником, покрытый прекрасным покровом: быстро несясь, он поразил Илиодора передними копытами, а сидевший на нем имел, казалось, золотое всеоружие. Явились ему и еще два юноши, цветущие силою, прекрасные видом, благолепно одетые, которые, став с той и другой стороны, непрерывно бичевали его, налагая ему многие раны.
Когда он внезапно упал на землю, и объят был великою тьмою, тогда подняли его и положили на носилки и вынесли, как беспомощного, ясно познавши все могущество Божие…
“Первосвященник Ония, опасаясь, чтобы царь не подумал, что сделано Иудеями какое-нибудь злоумышление против Илиодора, принес жертву об его спасении”. И он выздоровел и сам, принесши жертву Господу, возблагодарил Онию, возвратился к царю и рассказал ему о всем происходившем с ним. Однако же Селевк не отказался от своего замысла и “спросил Илиодора, кто был бы способен, чтоб еще раз послать в Иерусалим”?.. На это Илиодор отвечал ему: “Если ты имеешь какого-нибудь врага и противника твоему правлению, то пошли его туда, и встретишь его наказанным, если только останется он в живых, ибо истинно на сем месте пребывает сила Божия”…
И царь отказался от своего намерения. Вскоре после того он умер, и воцарился Антиох, по прозванию Епифан. (2 Кн. Маккав., гл. III, 1—3, 12, 14, 21—28, 32, 37, 38).
Вот когда наступило снова сильное смущение среди Иудеев, угрожавшее даже утратою веры их и самой национальности. По смерти благочестивого Ония не было подобных ему первосвященников, которые могли бы поддерживать народ своим добрым влиянием, и народ стал снова впадать в нечестие. И снова в гневе Своем предупреждал народ грозными знамениями, которые и не замедлили сбыться над ним.
Когда (за 200 л. до Р.Х.) Антиох Епифан, встревоженный (по поводу одного из народных возмущений в Иерусалиме) опасением, чтобы Иудея не отложилась от его власти, “поднялся из Египта, рассвирепевши в душе”, то и напал на Иерусалим и “взял город вооруженную рукою”.
И приказал тогда воинам нещадно бить всех, кто попадется, и умерщвлять, кто станет скрываться в домах. Так свершилось избиение юных и старых, умерщвление жен и детей, заклание дев и младенцев. В продолжение трех дней погибло восемьдесят тысяч: сорок тысяч пало от руки убийц, и не меньше убитых было продано. Но не удовольствовавшись этим, он дерзнул войти в святейший на всей земле храм, скверными руками принимая священные сосуды и иные вещи, пожертвования другими царями на возвеличивание, и славу, и часть святого места, и похитив из храма тысячу восемь сот талантов, поспешно удалился в Антиохию, оставив в стране приставников, чтоб угнетать народ и Иерусалиме — Филиппа, родом Фригийца, нравом же человека, еще более жестокого, нежели каков был поставивший его”. — Но это было только началом бедствий, разразившихся над Иудеями.
“Спустя немного времени, царь послал одного старца, афинянина принуждать Иудеев”, — ради того, чтобы они не чуждались языческих народов, но слились бы с ними в один народ и тем способствовали к упрочению власти Сирийского царя над покоренными им народами — “отступить от законов отеческих и не жить по законам Божьим, а также осквернить храм Иерусалимский и наименовать его храмом Юпитера Олимпийского, а храм в Гаризине, так как обитатели того места — пришельцы, храмом Юпитера странноприимного… Храм наполнился любодействием и бесчинием от язычников” и был осквернен поставлением безобразного идола в святилице, “жертвенник же наполнился непотребными, запрещенными законом вещами. Нельзя было ни хранить субботы, ни соблюдать языческих праздников, ни даже называться Иудеем. С тяжким принуждением водили их каждый месяц в день рождения царя на идольские жертвы, а на праздник Диониса принуждали Иудеев в плющевых венках идти в торжественном ходе в честь Диониса. Такое повеление вышло и соседним эллинским городам, по научению Птоломея, чтобы они также действовали против Иудеев и заставляли их приносить идольские жертвы, а не соглашавшихся переходить к эллинским обычаям убивали. Тогда-то можно было видеть настоящее бедствие”.