Библия сегодня
Шрифт:
Когда эти три сына Геркулеса вернулись с водой — после тридцатимильной прогулки и нескольких часов рукопашной с филистимлянами — Давид отказался ее пить. Вдохновленный мужеством и преданностью своих людей, он вылил ее во славу Господа, приговаривая: «Сохрани меня Господь, чтоб я сделал это! Стану ли я пить кровь мужей сих, полагавших души свои! Ибо с опасностию собственной жизни они принесли воду».
Как упоминалось раньше, одним из трех был Шамма, сын Aгe, чей доблестный бой на чечевичном поле уж конечно показался ему детской игрой в сравнении с операцией «Вода для царя». Вторым был Елеазар, сын Додо Ахохиянина (семья колена Вениаминова). Своей славой Елеазар обязан не только походу за водой. В другой раз именно он «стал и поражал Филистимлян
Но возглавлял эту тройку и командовал всей тридцаткой крайне интересный типчик по имени Адино Езнитянин. «Адин» на иврите означает «кроткий», «хрупкий», «мягкий», однако вы навряд ли обрадовались бы встрече с ним под вечер в темном закоулке, даже будь вы Мухаммедом Али.
Список героев Давида дан в Библии дважды — в Книге Царств и в Паралипоменоне. Списки эти не во всем совпадают, и расхождения между ними, возможно, дадут достаточно материала для интересной ученой диссертации. Но как бы то ни было, первым в обоих значится наш друг Адино, хотя и в разных обличиях.
Во Второй книге Царств написано: «Вот имена храбрых у Давида: Исбосеф Ахаманитянин, главный из трех; он поднял копье свое на восемьсот человек, и поразил их в один раз». В ивритском тексте указывается, что тот же господин известен еще и как Адино Езнитянин, но в английском переводе Библии короля Якова эта ссылка опущена. Паралипоменон приводит такой список: «Иесваал, сын Ахамани, главный из тридцати. Он поднял копье свое на триста человек и поразил их в один раз». Логично предположить, что «Исбосеф Ахаманитянин» — это ошибка писца, споткнувшегося на «Иесваале, сыне Ахамани». Кстати, можно упомянуть, что человек по имени Иехиил, сын Ахамани (в русском тексте Хахмониев), был при сыновьях царя; и еще один Иесваал (в русском тексте Иошавам) Кореянин, упомянут среди присоединившихся к Давиду в Секелаге.
Из всех вышеперечисленных имен настоящим кладезем сокровищ для наших мудрецов было «Исбосеф Ахаманитянин». Рабби Авугу категорически утверждал, что это вовсе не имя какого-то конкретного человека, но описание поступков Давида, и в его прочтении означает: «Когда Давид сидел в ешиве, сидел он не на подушках и перинах, но на земле». Ивритский вариант «Ахаманитянина» интерпретируется следующим образом: «Бог сказал, «потому что ты унизил себя (сидя на земле), ты будешь подобен мне: я творю законы, а ты их отменяешь». Эти лингвистические кувыркания не удовлетворили воображение рабби Абху, и он вдобавок утверждает, что имя Адино Езнитянин — это еще одно обозначение героизма Давида. «Пока он занимался изучением Торы, он был столь же мягок (адин), как червь-шелкопряд; когда же он отправлялся на войну, то делал себя крепким, как дерево (ез)». Что касается количества трупов, то добрый рабби объявил, что Давид, пустив стрелу, уложил разом восемьсот человек и пожалел, что не больше; см. Второзаконие: «Как бы мог один преследовать тысячу и двое прогонять тьму».
Трое главных героев Давида: Исбосеф, Елеазар и Шамма — были наиболее выдающимися из тридцати. Но это вовсе не означает, что в тридцатке не было других достойных упоминания в приказе. Авесса, сын Саруи, брат главнокомандующего Иоава, одно время командовал тридцаткой и, как указывается, убил копьем своим триста человек одним ударом. Кроме того, он спас жизнь Давиду, когда Давид был вынужден сразиться с Иесвием, филистимским великаном и родственником Голиафа: «И Давид утомился… Но ему помог Авесса, сын Саруин, и поразил Филистимлянина, и умертвил его». А еще Авесса вызвался пойти с Давидом в стан царя Саула под покровом ночи, и, когда они застали Саула спящим, Авесса хотел пригвоздить его к земле одним ударом. Но Давид удержал его и удовлетворился тем, что забрал с собою копье Саула и сосуд с водой.
Другим выдающимся героем среди тридцати был Ванея,
Брат Иоава и Авессы Асаил (все трое, между прочим, племянники Давида) тоже входил в тридцатку. Он «был легок на ноги, как серна в поле», но погиб от руки Авенира, начальника войска царя Саула. Еще одним выдающимся воином был Синкай Хушатянин, заслуживающий упоминания за то, что убил великана Сафута, еще одного родственника Голиафа.
Пожалуй, наиболее известным из иностранцев в тридцатке был Урия Хеттеянин, но своей известностью он обязан не воинским подвигам. В историю он вошел как муж Вирсавии, женщины с дурной славой, и как человек, погибший по неясным причинам из-за подстрекательства Давида.
Все вышеупомянутые герои показали себя доблестными воинами и верными сторонниками Давида задолго до того, как Давид стал царем над Израилем. Они делили с ним самые тяжкие годы его жизни, когда он бежал от царя Саула в пустыню. Они сражались бок о бок с ним и ночь за ночью, летом и зимой спали рядом с ним на голой земле. И за те годы Давид создал идеал отборного и верного отряда воинов и их начальников, о каком только может мечтать любой лидер. Когда он стал царем, некоторые из них получили высокие военные посты. Не из всякого отважного бойца получается хороший командующий — мы, израильтяне, знаем это по собственному опыту, — однако многие из отборной тридцатки Давида позднее получили под свое начало дивизии. Дивизия в те дни состояла из 24 тысяч человек, и нам их имена известны из истории славной тридцатки.
Теперь, всякий раз слушая рассказы об израильском героизме — а иногда мы в них просто тонем, — я вспоминаю этих полузабытых героев былых времен. После вторжения Израиля в Ливан я часто пытался вообразить, как все сложилось бы, если бы наши войска возглавляли герои операции «Вода для царя». Исбосеф Ахаманитянин единолично навел бы порядок в Бейруте. Шамма, сын Aгe, за одну ночь очистил бы шиитские деревни от смутьянов, а Елеазар, сын Додо, управлялся бы с анзарскими лагерями для военнопленных, обходясь одним мегафоном. Царю Давиду было бы не о чем беспокоиться, кроме палестинцев на западном берегу Иордана, и без всяких сомнений он превосходно бы все уладил. В конце концов он и сам когда-то был вифлеемским уличным мальчишкой, умевшим метко бросать камни.
ГОРДЫЙ ЕВРЕЙ МАРДОХЕЙ
В тот день царь Артаксеркс отдал царице Есфири дом Амана, врага Иудеев; а Мардохей вошел пред лице царя, ибо Есфирь объявила, что он для нее.
Десять тысяч евреев были угнаны из Святой Земли в Персию по приказу царя Навуходоносора. Среди них были царь Иехония, его мать, его жены, его министры и его генералы. Все эти августейшие и просто знатные особы давно исчезли с главной сцены в летописях избранного народа. Однако маленькому мальчику из колена Вениаминова, который отправился в изгнание с ними, было суждено сыграть ведущую роль в истории еврейского народа. Мы не знаем, как тогда звался юный изгнанник, но два десятилетия спустя мы встречаем его в Сузах, персидской столице. И зовут его Мардохей. А точнее — Мардохей Иудеянин.