Библия сегодня
Шрифт:
Легенда утверждает, что Самуил родился обрезанным. Далее он приравнивается Моисею по нравственному авторитету. Будь это так, нас, конечно, ожидало бы глубокое и оригинальное изложение «прав царя», серьезный анализ различий между царствием Бога и царствием человека, между правлением Бога и правлением всего лишь плоти и крови. Мы могли бы ожидать, что Самуил обрушится на требование старейшин, чтоб Израиль был, «как прочие народы», и провозгласит, что Израиль не похож на другие народы, что Святый и Благословенный был — и всегда будет царем избранного народа.
И такие ожидания не преувеличены. В Библии мы находим многих истово верующих, которые вели идеологическую войну против правления царей. Иеремия боролся
Вот почему речь Самуила вызывает разочарование. В ней нет ни единой идеи, ни единого принципиального утверждения. Это пример мелкого политического пикирования, которое больше всего напоминает предвыборные речи кандидатов, полные политического швыряния грязи друг в друга. Самуил предостерегает народ, что царь превратит их сыновей и дочерей в рабов и рабынь при дворе. Он присвоит их поля, собранные урожаи будут забираться для его стола. А десятую часть всех сельскохозяйственных продуктов он отдаст своим слугам. Я бы не удивился, если бы он, помимо всего прочего, указал им на неминуемый рост безработицы, падения курса сикля и иные грядущие беды.
Народ отозвался на эту речь вполне предсказуемым образом. Он отмахнулся от зловещих предупреждений Самуила и продолжал требовать царя. И это нельзя просто списать на упрямство или тупость. Все, что говорил им Самуил, они знали и сами. Ведь налоги и десятины не только были знакомы им издавна, но именно они обеспечивали священников обильной едой и вином, составляя основу основ царившей коррупции. Предостережения Самуила не были услышаны, и Бог повелел ему послушать голоса их и поставить им царя.
Выпады Самуила не указывают на ослабление его интеллекта: просто в тот момент он был очень рассержен и не способен рассыпать перлы мудрости. Народ Израиля тяжко его оскорбил. Позднее он сумел произнести речь, достойную человека его положения, но только после того, как он помазал Саула на царство. А эта речь просто обозначила его официальный уход в отставку.
Самуил, видимо, помазал Саула дважды: один раз перед, а второй раз после победы Саула над царем Наасом, аммонитянином. При вторичном помазании в Галгале Саул уже крепко держал бразды правления, а Самуил счел, что ему пора удалиться от дел. Он созвал народ, объявил, что исполнил их просьбу и поставил над ними царя (несмотря на собственные возражения). «Я состарелся и поседел, — сказал он и начал задавать вопросы, ставшие с тех пор классическими: — У кого взял я вола, у кого взял осла, кого обидел и кого притеснил… свидетельствуйте на меня пред Господом, и я возвращу вам». Никто, конечно, не усомнился в неподкупной честности старого пророка, и в эту благоприятную минуту он решил напасть на царство и на молодого царя.
Он напомнил собравшимся об исходе из Египта, о благодеяниях, оказанных Богом народу под водительством Моисея, представителя Бога. Моисей, сказал он, был величайшим вождем, какого знал мир, — но не царем. Затем он коротенько коснулся времени судей. Он не изобразил его временем смут и анархии, когда «каждый делал то, что ему казалось справедливым», — как это время дважды описывается в Книге Судей. Он изобразил его эпохой чудес и дивностей: люди грешили и карались нашествиями врагов, после чего раскаивались и возвращались к Богу. Тогда Бог посылал им судей руководить ими и спасать от гибели. Самуил пытается нарисовать идеальную модель правительства, которое справляется с делами без постоянного главы государства. При этой модели беды с людьми случаются, только когда они грешат против Бога. (Небезынтересно, что Самуил нескромно включает себя в число спасителей и судей: «Тогда Господь послал Иероваала, и Барака, и Иеффая, и Самуила, и избавил вас от руки врагов ваших, окружавших вас, и вы жили безопасно».)
Закончив вступление, Самуил переходит к мозговой косточке, к конкретному, к данному: «Но увидев, что Наас, царь Аммонитский, идет против вас, вы сказали мне: «нет, царь пусть царствует над нами», тогда как Господь, Бог ваш, — царь ваш». Самуил позабыл — или постарался не вспомнить, — что требование обзавестись царем было вызвано не аммонитской угрозой, но тем, что он сам назначил своими преемниками продажных судей.
В любом случае Самуил провозгласил свою наиболее критически важную идею, а именно: «Господь, Бог ваш, — царь ваш», и смог перейти к следующему пункту повестки дня, в которой, как ни удивительно, утверждал прямо противоположное. «Если будете бояться Господа, и служить Ему… то будете и вы и царь ваш, который царствует над вами, ходить вслед Господа, Бога вашего. А если не будете слушать гласа Господа, и станете противиться повелениям Господа, то рука Господа будет против вас» и вашего царя. Самуил таким образом начал свой спланированный переход от абсолютного отрицания самой идеи царя из плоти и крови к ее принятию, но с оговоркой. Оговорка, естественно, сводилась к тому, что народ должен по-прежнему поклоняться Богу и следовать его заповедям.
Чтобы до слушателей дошло то, что он хочет сказать, Самуил сотворяет абсолютно потрясающее чудо. Был летний солнечный день, но Самуил воззвал к Богу ниспослать гром и дождь. «И вы узнаете и увидите, как велик грех, который вы сделали пред очами Господа, прося себе царя». Самуил предполагает, а Бог располагает: грохочет гром, начинается ливень, «и пришел весь народ в большой страх от Господа и Самуила». Голоса кающихся слились в общий хор: «ибо ко всем грехам нашим мы прибавили еще грех, когда просили себе царя». Самуил, пожелай он этого, мог бы тут же сорвать корону с Саула. Никто не осмелился бы возразить. Однако Самуил не попадается на этот крючок. Он дозволяет им сохранить их царя, но категорически предупреждает: «Если же вы будете делать зло, то и вы и царь ваш погибнете».
Почему Самуил поступился своим во всеуслышание объявленным принципом? Почему, несмотря на свой потрясающий риторический триумф, он позволил народу сохранить царское правление, столь ему ненавистное? Да потому, что он был реалистом, а не голубоглазым чудотворцем. Ему достало мудрости понять, что вопрос о царе будет повторяться вновь и вновь, если с ним не покончить разом теперь же. Да и не было у него другой приемлемой альтернативы: даже царство Бога нуждается в земном представителе, а у него, Самуила, не оказалось ни одного подходящего кандидата.
Народ Израиля не был единственным народом в истории, терпевшим невзгоды из-за острых конфликтов между церковью и государством. Христианский мир предлагает два хрестоматийных примера. В двенадцатом столетии английский король Генрих II послал своих рыцарей убить Томаса Бекета, архиепископа Кентерберийского, в споре за власть. А веком раньше папа Григорий VII схватился по той же причине с императором Священной Римской империи, Генрихом IV, — и победил. Он принудил Генриха совершить покаянное паломничество в Каноссу, которое с тех пор превратилось в символ поражения. Григорий утверждал, что ему дана власть свергать императоров — то, что Самуил успешно сделал за тысячи лет до него. Различие между ними лишь одно: Григорий в конце концов потерпел неудачу, а Самуил — нет.