Библия сегодня
Шрифт:
Безумное желание Рахили завоевать сердце мужа, подарив ему еще одного сына, вызывает противоречивые чувства: боль и жалость, гнев и восхищение. Ее жизнь могла бы сложиться совсем иначе. Будь у нее другой отец и другая сестра, живи она в другое время, ее жизнь была бы наполнена любовью и преданностью юноше, который поцеловал ее у колодца. Но Рахили суждено было иное. Ей пришлось заплатить высшую цену, и мы, читатели, бессильны что-либо изменить.
Библия не сообщает нам, как Иаков принял смерть Рахили. Он просто погребает ее и продолжает путь. Однако его любовь к Иосифу и Вениамину позволяет нам сделать вывод о том, какие чувства он к ней питал. Старшие сыновья не приносят ему ничего, кроме
Много, очень много лет спустя после смерти матери Рахили современная поэтесса Рахиль — которой, как и ее тезке, пришлось делить свою любовь к возлюбленному с другой женщиной — написала:
Ее кровь струится в моей,Ее голос поет во мне.Своему возлюбленному она написала другие стихи:
Буду ждать тебя,Пока моя жизнь не угаснет,Как ждала РахильСвоего любимого.Рахиль, поэтесса, поняла больше всех мудрецов и комментаторов. Иаков ждал Рахиль семь лет. Рахиль ждала Иакова, пока не угасла ее жизнь.
И еще раз упомянул Иаков про любовь своей юности — в Египте, когда он благословлял двух своих внуков, Ефрема и Манассию, сыновей Иосифа.
Дряхлый ослабевший старец Иаков собрал свои силы и сел на постели для совершения обряда. И вдруг в этот торжественный момент им овладела тоска по Рахили. «Когда я шел из Месопотамии, — вспоминает он в расстройстве чувств, — умерла у меня Рахиль в земле Ханаанской, на дороге, не доходя несколько до Ефрафы, и я похоронил ее там на дороге к Ефрафе, что ныне Вифлеем».
Такое отступление, видимо, не понравилось его внукам, поскольку Иакову тут же напомнили, где он находится и для чего. Два мальчика ждали, чтобы дед продолжил свое благословение.
«Кто это?» — спросил Иаков у Иосифа, глядя на внуков с некоторым недоумением, как это случается со стариками. Ефрем и Манассия, конечно, решили, что у их почтенного дедушки в голове не все дома. Они ведь родились в Египте у матери египтянки, без сомнения, мало что знали о семейной истории и попросту не поняли, что Иаков в последний раз вспоминает свою возлюбленную Рахиль, их давно умершую бабушку.
Потом Иаков благословил и собственных сыновей, заповедав, чтобы они похоронили его в пещере на поле Махпела. «Там похоронили Авраама и Сарру, жену его; там похоронил Исаак и Ревекку, жену его; и там похоронил я Лию».
Это можно счесть свидетельством окончательного торжества Лии над Рахилью. Ведь это она будет вечно покоиться рядом с Иаковом в Махпеле, национальной святыне. Мне, как преданному поклоннику Библии, легче смириться с тем, что Рахиль похоронена на перекрестке дорог, если из-за этого ей не пришлось покоиться рядом со злобной старой ведьмой Саррой и коварной Ревеккой. Но разумеется, Иаков в тот момент об этом не думал. Почему же он предпочел, чтобы его погребли рядом с Лией, а не с Рахилью? Из-за историко-национальных соображений, которые приписывает ему автор? Или же потому, быть может, что теперь, под конец жизни, Иаков понял, что его любовь к Рахили была сильнее, когда их насильственно разлучали. Так было на протяжении знаменитых семи лет, и так было после ее смерти и до конца его жизни.
КАРМИЛСКИЙ РЭКЕТ
И услышал Давид, что Навал умер, и сказал: благословен Господь, воздавший за посрамление, нанесенное мне Навалом, и сохранивший раба Своего от зла; Господь обратил злобу Навала на его же голову.
Жил да был харизматический атаман, и пришлось ему разбираться с красивой (и умной) женщиной и с ее богатым (и вспыльчивым) мужем. Началось с разборки, а кончилось трупом. Деньги, насилие и любовь — старая сказка, только на этот раз прямо-таки древняя. Тогда Чикаго еще не изобрели. А случилось это в городе Кармил в горах Хеврона три тысячи с лишним лет назад.
Обаятельный разбойник был политическим выскочкой по имени Давид, который находился не в лучших отношениях с главой государства царем Саулом. Вот он и смылся в горы, где обзавелся личным войском из таких же беглецов: «И собрались к нему все притесненные и все должники и все огорченные душею» — всякий темный сброд, мягко выражаясь. Сначала он бродил по приграничным филистимским землям и в окрестностях Адоллама, но позднее разбил лагерь в горах земли Иудиной, к югу от Хеврона. Это был дикий край, где часто находили убежище разбойники и революционеры; для Давида же он означал еще и близость к родному дому, близость к Вифлеему, где жил его отец Иессей.
Давид не читал Мао, но у него достало ума понять, что свергнуть царя без стихийной поддержки масс будет трудно. Правда, у него хватало козырей: он мгновенно стал героем, сразив филистимского великана Голиафа первым же камнем из пращи; он был — во всяком случае, прежде — близок к царской семье; он был — во всяком случае, прежде? — мужем Мелхолы, дочери Саула; и, наконец, песни о его подвигах пользовались большой популярностью.
Поскольку никаких доходов Давид не имел, то должен был выискивать средства на содержание своих людей, и он прикинул, что будет выгодно заняться рэкетом, стать чьей-нибудь «крышей». Что приводит нас к истории с Навалом.
«Был некто в Маоне, а имение его на Кармиле, человек очень богатый; у него было три тысячи овец и тысяча коз; и был он при стрижке овец своих на Кармиле. Имя человека того — Навал, а имя жены его — Авигея; эта женщина была весьма умная и красивая лицем, а он — человек жестокий и злой нравом; он был из рода Халева». В дни стрижки овец на Кармиле овцеводы гребли деньги лопатой и устраивали много пирушек. Такая вот была обстановка, и она содержала все элементы многообещающего сценария. Но этого мало. Навал был из рода Халева, то есть отпрыском старинной именитой семьи — примерно, как если бы его предки приплыли в Палестину на «Мейфлауре». Можно не сомневаться, что растущая слава «парня из Вифлеема» оставляла его равнодушным.
Но как бы то ни было, Давид решил послать к Навалу десять своих ребят с очень простой весточкой: «мир тебе, мир дому твоему, мир всему твоему. Ныне я услышал, что у тебя стригут овец. Вот, пастухи твои были с нами, и мы не обижали их, и ничего у них не пропало во все время их пребывания на Кармиле; спроси слуг твоих, и они скажут тебе; итак да найдут отроки благоволение в глазах твоих, ибо в добрый день пришли мы; дай же рабам твоим и сыну твоему Давиду, что найдет рука твоя». Как я сказал — простая весточка, равно знакомая владельцам баров в Бруклине, овцеводам Сицилии и владельцам ночных клубов в Тель-Авиве. Простая, вежливая — и ясная, как Божий день. Отроки изложили все вышесказанное, а затем, согласно Священному Писанию, «умолкли» и начали ждать, благо чего-чего, а времени у них было хоть отбавляй.