Библия улиток
Шрифт:
– Это здорово, – безмятежно ответил Сантана. – Так намного безопаснее. Сюда?
– Да.
Мы поднялись по узкой расшатанной лесенке на второй этаж, завернули за шкаф, где хранились тряпки и пакеты, и оказались перед дверью моей комнаты.
Я открыл дверь и обнаружил, что на моей кровати восседает тот самый мужик, а несчастная растянутая сетка под его весом провалилась до самого пола, отчего подушки и одеяла сбились в кучу.
– Мистер Ббург! – радостно провозгласил Сантана.
–
– Брось, Марк, – прохрипел он и заворочался в моей кровати. – Каждый в городе знает, где ты живешь, а Денни-тазик был рад помочь мне ключами. Что за собаку ты ему загнал?
– Символ возрождения. Вон стул.
На стул уселся Сантана, а я так и остался стоять посередине комнаты.
– Разгреби столик, Марк, – сказал мистер Ббург. – Я принес тебе кое-что, чтобы ты не скучал, пока мы обсуждаем дело.
Баночку с рыбкой пришлось переставить на пол, туда же я скинул ворох брошюр и листовок, которые использовал в качестве салфеток, и многочисленные кружки с желтым треснувшим нутром.
Мистер Ббург принес мне бутылку первоклассного черного рома, но накачиваться я не спешил и присел в уголок, попивая из фляжки легкое кислое вино, которое Кит невесть как изготовлял из сухих яблочных долек.
Эти двое разложили на столе заляпанные чертежи и принялись тыкать в них пальцами, и каждый раз меня передергивало, словно палец упирался не в лист, а мне в печень, сердце и легкие. Отчетливое ощущение гадливости не унималось, и поначалу я даже решил, что причиной тому загадочное вино и меня просто подташнивает, но ощущение быстро пре-
вратилось в определенное – неприязнь. Отвращение к этой идее.
Сантана, длинный и черный, как слепой дрозд, то и дело вертел чертеж и убедительно бурчал что-то о непревзойденном знании нервной системы «сайлента» и что стоит только вывести красную базу сюда… и подключить тут…
Мистер Ббург слушал его внимательно, но как-то не всерьез. Как слушают ребенка, решившего рассказать стишок.
Когда Сантана закончил объяснять, как именно он собирается занять место пилота, Ббург повернулся ко мне и спросил:
– Они же именные, верно?
– Да, – без удивления ответил я. – Каждая машина делалась под определенного пилота.
– Это не значит, что вы не могли меняться местами, – перебил меня Сантана.
– Могли, – согласился я. – В аварийном режиме. Это очень больно. Очень. – Мне хотелось, чтобы балбес Сантана испугался, вернул аванс и убежал, заплатив за комнату.
– Можно использовать обезболивающее.
Он предложил, но как-то нерешительно. Потом подумал еще немного.
– Если я найду «сайлента» Марка и изучу биокороб Марка…
– Неа, – сказал я, допил вино и аккуратно
– Десять долларов.
Вышвырнуть их из моего дома – и дело с концом. Сегодня собрание независимых мародеров и ярмарка дрессированных крыс. Я читал вчера листовки и объявления. Вышвырнуть их к черту и пойти посмотреть на крыс. Говорят, они умеют танцевать вальс, парами. Сэнди будет наяривать на старом фортепиано, лишенном половины клавиш, а крысы – танцевать.
– Пятьдесят.
Мистер Ббург смотрел на меня как-то нехорошо. Оценивающе. Словно думал, как свернуть мне шею так, чтобы Денни ничего не заподозрил ровно до того момента, как Сантана выпотрошит и изучит мой биокороб и подожжет труп, чтобы никто не догадался.
– В некоторых городках, – сказал Ббург, – таких как ты, парень, быстро вывернули наизнанку. Во имя спокойствия и процветания. Мы здесь люди мирные и дружелюбные, тебя никто никогда пальцем не тронул… хотя сам знаешь за собой грешки. Почему бы тебе нам не помочь?
– Кому – нам?
– Независимому Альянсу Освобождения.
Он так это произнес, будто своими руками добился какой-то независимости и освобождения, будто на нем пятьдесят лет пахали, а потом он восстал и уничтожил рабовладельцев и захватчиков лично. Он сказал это с такой гордостью, что мне стало грустно.
Сантана тоже сидел какой-то посеревший. Не знаю, с чего его перекосило – от боязни потерять барыши, видимо.
– Освобождению – от чего?
Мистер Ббург несколько секунд молчал и жевал сигару, посыпая пеплом чертежи Сантаны.
– Вы живете в полной безопасности, – сказал он наконец. – Вы не знаете, что творится снаружи. Чем ты питаешься, парень? – он вдруг наклонился и выпотрошил пакет. Синяя картофелина покатилась по щербатому полу и замерла. – Мы жрем вот это! – заревел он. – Объедки! Потому что снаружи, на меридианах, орудуют не люди, а нечисть! Синдромеры, мародеры в масках, они охраняют склады и поля, они обтянули рай колючей проволокой, их нужно уничтожить, как любого урода, попавшегося на пути, – мусор, мусор, генетический мусор обжирает нас! А мы молчим и терпим, молчим и терпим…
Сантана вдруг вынул из кармана серебряный плоский портсигар, достал из него тонкую белую сигаретку и закурил. Я увидел, как сильно он сжимает губы, увидел ямку-шрам под скулой.
– Когда ты последний раз ел нормальное мясо? Не паштет из крысы, а нормальное свежее мясо?
– Я не ем мяса.
Сантана подложил согнутую руку под висок и устало покачал головой.
– Двести долларов, – хрипло сказал Ббург.
– У вас есть отличный медик, – ответил я. – Он справится. Подключит красную базу через задницу и будет пилотировать.