Бич Божий
Шрифт:
– Ты дашь ему людей?
– Наверное, – мрачно кивнул Ратмир. – Но прежде я хочу встретиться с одним человеком.
– С кем? – нахмурилась Веселина.
– С божественным Валентинианом. Когда-то он был моим другом, сестра.
Самое удивительное, что Валентиниан не удивился появлению Ратмира в доме благородной Климентины. Он даже не испугался. И спокойно продолжал сидеть на ложе, поглаживая попку своей очередной пассии. Кажется, это была дочь комита финансов Веспасиана, впрочем, Ратмира эта женщина сейчас волновала менее всего.
– Я оденусь, если ты не возражаешь? – вопросительно глянул на дукса император.
– Не возражаю, – равнодушно бросил Ратмир, присаживаясь в кресло, стоящее у окна.
– Я не убегу, – усмехнулся Валентиниан. – И не буду звать на помощь своих людей.
– Я знаю, – кивнул Ратмир.
Женщина спала или притворялась, что спит. В любом случае ей, видимо, хватило ума не мешать разговору старых друзей. Валентиниан подошел к столу и наполнил вином два позолоченных кубка – для себя и для гостя.
– Ты приказал убить мою мать, – произнес Ратмир, не повышая голоса.
– Нет, – твердо произнес Валентиниан. – Но это вовсе не означает, что я не желал ее смерти. Я отдал этой женщине душу в обмен на ее плоть и только сейчас понял, что такое свобода. Твоя мать была колдуньей, Ратмир. И ты это знаешь. Я познал ее в шестнадцать лет и все эти годы служил ей, словно раб на галерах. Не спрашивай меня, как это было. Этого я не могу сказать даже тебе. Они спеленали меня по рукам и ногам – Плацидия и Пульхерия. Это они правили Римом, а я только числился императором. Мне тридцать семь лет, Ратмир, но я стал мужчиной только месяц назад. И, став мужчиной, я сделал то, что сделал бы любой на моем месте.
– Убил Аэция, – подсказал императору дукс. – Человека, сохранившего для тебя империю.
– А зачем мне империя, в которой властвуют другие? – удивленно вскинул густые брови Валентиниан. – Я слишком долго ждал своего часа, Ратмир, чтобы теперь остановиться на полдороге.
– А чем тебе мешала Гонория?
– Тем, что жила, – криво усмехнулся Валентиниан. – Это ведь не я ее отравил, дукс. Нет. Это сделали те, кто хотел мне угодить.
– Епископ Лев пригрозил тебе отлучением от Церкви.
Валентиниан засмеялся и вновь наполнил опустевший кубок:
– Он умрет раньше, чем исполнит свою угрозу. Я ведь не христианин, Ратмир. Я – демон. Я – божественный Валентиниан. Это она сделала меня таким. Впрочем, нет. Я этого хотел. Я к этому рвался. Я сам умолял Пульхерию посвятить меня во все языческие тайны. Я участвовал во многих мистериях. И я добился того, чего хотел, – узнал свое будущее.
– Неужели? – удивился Ратмир.
– Меня убьет человек, который спал в одной постели с моей женой. – Губы Валентиниана расплылись в ухмылке. – Я убивал всех, кто прикасался к ее телу. Даже рабов. На всякий случай. Пока уцелел только один. Внук Гусирекса – вандал Ян. До него мне пока не дотянуться.
– Но, возможно, он дотянется до тебя?
– А зачем? – удивился Валентиниан. – Ему моя смерть не нужна. Возможно, ему нужен Рим, но он его не получит, жив я или нет. Теперь ты понял, Ратмир, почему я не испугался, когда увидел тебя? Впрочем, ты можешь опровергнуть пророчество ударом кинжала.
– Нет, – покачал головой Ратмир. – Я ведь не спал с твоей женой.
– Что правда, то правда, – вздохнул Валентиниан. – Это мне придется убить тебя, дукс. Пусть не сегодня.
– Почему?
– Ты будешь рваться к власти. До последнего предсмертного вздоха. Мне очень хочется, чтобы ты умер раньше, чем я. Намного раньше, Ратмир.
– Следи за женой, – посоветовал дукс императору, поднимаясь с места. – Женщины бывают удивительно проворны в исполнении своих тайных желаний.
Деньги, выделенные комитом финансов Веспасианом, не пропали даром. Двадцать римских легионов были сформированы точно в срок. Этому не смогла помещать ни смерть Аэция, ни волнения в Риме. Божественный Валентиниан был слегка удивлен старательностью и расторопностью сиятельного Петрония и даже одобрительно похлопал его по плечу.
– Меня упрекают в расточительности, префект. Но все мои усилия направлены лишь к тому, чтобы жизнь в империи стала безопасной для обывателей.
– Рим должен увидеть новые легионы, божественный Валентиниан, – подсказал императору Петроний. – Во всем блеске грядущей славы. На Марсовом поле все уже готово для воинских игр и парада.
– Это хорошая мысль, префект. Народ должен видеть своего императора. Скажи доместику, чтобы готовил мой выезд.
Вечный Город, погруженный в решение насущных проблем, с готовностью откликнулся на призыв Валентиниана. Канули в лету гладиаторские бои, закрылись театры и цирки, о скачках давно уже не было и помину. Рим в последние десятилетия только и делал, что отражал нашествия варваров. Но тяга римлян к пышным зрелищам не иссякла. Марсово поле было запружено таким количеством народа, что Валентиниан со своей многочисленной свитой едва не утонул в этом бушующем море. Непостоянная римская толпа, еще недавно проклинавшая своего императора, ныне приветствовала его криками ликования, которым мог бы позавидовать великий Цезарь. Причем ликование это было искренним. Валентиниан видел лица людей, видел их глаза, обращенные на его божественную особу, и улыбался.
– Как мало оказывается нужно, Гераклион, чтобы заслужить любовь римского плебса.
– Эта любовь обошлась тебе, божественный Валентиниан, в десять миллионов денариев, – вздохнул евнух. – Именно столько потребовалось денег, чтобы сформировать эти легионы. Римляне не рвутся служить империи, а услуги варваров стоят дорого.
– А что империя дала простолюдинам, магистр? – спросил с усмешкой Валентиниан, взмахом руки приветствуя легионеров, выстроившихся перед трибуной. – Добрую сотню лет Рим только отбивается от многочисленных врагов. А надо наступать, патрикии. Риму не хватает золота, Риму не хватает рабов, Риму не хватает красивых и покорных наложниц. А главное – Риму не хватает зрелищ. И все это я ему дам!
– Да здравствует император! – гаркнул Гераклион, и этот возглас, подхваченный сначала свитой, а потом народом, рванулся к небесам.
Легионы, четко печатая шаг, плотно сомкнув ряды и ощетинившись копьями, двинулись навстречу друг другу. Все зрители, затаив дыхание, ждали того момента, когда две фаланги сойдутся в боевом неистовстве. К счастью, не дождались. Фаланги замерли в десяти шагах друг от друга, ударили древками копий в свои щиты и, сделав крутой разворот, вернулись на свои места.