Бич сновидений
Шрифт:
Как бы ни были сильны мои друзья, противостоять четырем могущественным танатосам невозможно бесконечно.
Теперь я знаю, как освободилась Спиро из тюрьмы. Ее вытащил Прокруст. Нырнул в то время, когда это было возможно сделать — и сделал. Даже через доли секунды после ее физической смерти это было еще реально. Ее тело сновидения еще было живо.
Кто-то из его верных слуг поставил крючья в подсознания дэймосов, те погибли, когда пришло время, но знали, что Фобетор «освободит» их.
Ответы на многие вопросы лежали на поверхности, только теперь смысла в этих ответах нет.
Темный оракул не всемогущ. Но он использовал подлость и обман, продумывал сюжеты воздействия на людей и обстоятельства.
Он приходил к ним всем, приняв облик божества. К Амине, ее отцу, Мелиссе, Мороку, десяткам других дэймосов. Обещал могущество каждому, насылал видения… вкрадчиво, настойчиво. Отравлял, опутывал. Навязывал свою волю. Вовлек их всех в свою игру. И самых сильных, и слабых…
Я снова провалился в грань между реальностью сновидения и иллюзией беспамятства.
— … У каждого свое предназначение. Если ему не следовать, не для чего жить… — слова Тайгера звучали в голове, гудящей от боли. — Для некоторых пород, во всяком случае.
Перековка не заканчивалась. Серая комната, серые стены и во сне и наяву. Полная изоляция… единственный, кто возникал в этой тусклой, тупой хмари: охотник.
— Я расскажу тебе реальную историю, Аметил… Одному человеку из Ареопага подарили трех коней для его конюшни. Чистокровных, породистых, скакунов. Их поставили в стойло, давали лучшие корма, чистили, холили, выводили походить по двору. Спустя месяц, один из них разбил себе голову о стену. Потеря уникального животного огорчила конюхов, но они посчитали это случайностью. Через неделю то же самое сделал второй конь. Последнего поместили в стойло с мягкими стенами, однако он сумел расколоть череп о край кормушки.
Глаза Тайгера, яркие, темно-синие как океан сканировали мое лицо. Он заглядывал, казалось, глубже, чем в подсознание, давно и качественно разобранное на микроэлементы.
— Они были созданы для движения, бега, долгой скачки до седьмого пота. Им было проще умереть, чем прозябать в сытной, унылой скуке.
Я продолжал смотреть на него, испытывая нечто вроде удивления, как четко он определил то, что я чувствую. Размозжить уже себе голову об одну их этих стен и закончить все.
— Твоя перековка завершена. И я нашел применение твоим способностям.
Он понял, что работа простого эпиоса будет слишком скучна для меня, занятие вдохновителя — чрезмерно скрупулезно: требует предельного сосредоточения…
Но я мог исполнять разные функции одновременно.
Были в команде Тайгера еще такие, как я? Не знаю. Он никогда не складывал все перья стимфалийских птиц в один колчан.
Время как будто замерло. Для них всех, кроме меня. Его секунды, больше даже не минуты, утекали. Наверное, Герард уже «видел», своим пророческим даром, как погибает мое тело сновидения. Потому что оракул смертельно побледнел, глядя на меня. А затем крикнул:
— Аякс! Помоги ему!
Тот не ответил.
Один на один с сильнейшим из танатосов древности, возвращенным силой Прокруста из небытия. Ксеркс обламывал куски сновидения, крошил их, словно они были старым весенним льдом, разбивал на части, а черный легкий зверь, словно играя, стремительной молнией перепрыгивал с одной «льдины» на «другую». Кровавые глубокие полосы рассекали лицо и тело дэймоса, тот рычал от боли, но продолжал крушить.
Пол горел. Горели стены. Феникс огненным вихрем рвался к Полипемону. Но не мог добраться. Черная тень пожирала его огонь. Они сплетались непроглядная тьма и алый пожар. Раздирали один другого в клочья и снова бросались друг на друга.
Пространство сна периодически струилось, подобно миражу, вокруг темного оракула, он опять манипулировал со временем, сдвигая его. Герард, сосредоточенный на «преследовании», не замечал, как покрывается трещинами пол вокруг и обламываются куски стен.
Ничего не заканчивалось. Никогда не закончится.
Храм сотрясался, само пространство сновидения металось в агонии, готовое распасться на атомы.
Горела река за пределами здания. Извивалась и билась как огненная змея. Черными обугленными палками стояли деревья.
Из рваных провалов в полу лезли чудовища, их тут же поглощало пламя.
Гранитные слои породы откалывались от гладких поверхностей и складывались в гигантского ящера с длинными каменными мечами вместо чешуи.
А потом пол вдруг зашевелился, созвездия пришли в движение. Гасли солнца и вспыхивали новые, неудержимый создатель миров — гравитация рушила одни пространства и создавала другие. Я увидел перед собой зеркало. И себя в нем — висящего в пустоте и истекающего кровью. Она капала с моих рук, текла по ногам…
Кровь. То, что может отрезать божество от его храма.
Если унесет с собой мою жизнь…
Прозвучал гневный крик Прокруста, в котором слышались ярость и…страх. Потому что истинное Время появилось здесь. Это не зеркало, я смотрел в его глаза.
Ониры привели Хроноса.
Он заполнил собой все пространство. Он был везде и всем — этим храмом, колоннами, дуновением ветра, грохотом камней, минутами моей жизни.
А еще, похоже, он стал голосом в голове Герарда. По крайней мере, я слышал тихий шорох ветра, складывающийся в шепот, в слова… И казалось, оракул сам задает себе вопросы и сам отвечает на них.
«Мне нужно остановить время… Как мне остановить его?»
«Раздели расстояние на скорость» — прозвучал чуть насмешливый ответ.
Такая простая формула, в которой сейчас не было никакого смысла. Для всех, кроме Герарда…
Я очень хотел, чтобы он сумел договориться с этим архетипом. Чтобы смог воспользоваться возможностями, которые скрывает его дар.…и Хронос был способен помочь в этом.
Боги не вмешиваются в дела людей. Они ничего не делают за нас. Но они даруют нам знания… а, значит, возможности.