Бич
Шрифт:
Нужная десятиэтажка находилась через остановку. Жорик решил отправиться пешком, прогуляться. Десять минут спустя он подошел к перекрестку, на одном из углов которого высились два десятиэтажных здания. На первом этаже одного здания располагался гастроном, в другом — парикмахерская. Жорик поднялся по длинным ступеням на пригорок, потом в парикмахерскую. В полутемном холле за стойкой скучала администраторша, слева находился женский зал, справа — мужской. Около них в креслах дожидались своей очереди к мастерам несколько клиентов обоего пола. Дверь прямо вела в фотосалон, о
Привольнов открыл дверь и вошел внутрь. Действительно закуток. В комнатке было не развернуться из-за расставленных штативов, зонтиков, служащих для отражения света, осветительных приборов, разноцветных экранов-фонов. Все эти опоясанные сетью проводов предметы были хлипкими, шаткими. Казалось, задень за один из них, и все фотооборудование рухнет.
Комнатка оказалась пустой. Жорик помялся и собрался выйти, как отодвинулась одна из драпировок, и в студию вошел старичок-боровичок — маленький, лысый, круглый, с носом-картофелиной и большими, чуть ли не свисающими на грудь щеками. Одет он был в темные брюки, темную рубашку и нарукавники. Привольнов сто лет не видел людей в нарукавниках.
Старичок, увидев клиента, засуетился:
— Проходите, пожалуйста, проходите, садитесь. Осторожно, не заденьте провода. — Очевидно, клиентов у старичка было не так уж много, и он из кожи вон лез, чтобы угодить. Ефим Данилыч провел Жорика в центр расставленного по комнате оборудования и усадил в кресло. Потом отошел, включил освещение и нагнулся к закрепленному на штативе фотоаппарату. — Как снимаем? Художественное фото? На паспорт? На права?
— На удостоверение следователя прокуратуры, — брякнул Привольнов.
— О-о… — старичок-боровичок взвел затвор фотоаппарата и стал крутить объектив, наводя резкость. — Молодой человек представитель органов власти?
Привольнов изобразил на лице голливудскую улыбку.
— Нет, но я надеюсь, вы его из меня сделаете.
Старичок выглянул из-за фотоаппарата.
— Что такое? — произнес он удивленно. — Извините, но я вас абсолютно не понимаю.
Жорик хитро взглянул на фотографа.
— Ефим Данилыч, — произнес он, переходя на конфиденциальный тон. — Я бы хотел попросить вас изготовить мне фальшивое удостоверение.
Мясистое лицо фотографа стало надменным.
— Все равно я вас не понимаю, молодой человек, — произнес он отчужденно. — Вы, вероятно, ошиблись адресом.
— Да нет, — подключил к голосу бархатный тембр Привольнов. Он делал все, чтобы старик проникнулся к нему доверием. — Именно вы мне и нужны. Я от Худи.
— Худи? — Брови старичка-боровичка приподнялись. — Какого такого Худи?
— Ну как это какого?! — произнес Жорик таким тоном, будто хотел сказать, да ладно вам придуриваться-то. — От Худинского Вовки. Мента бывшего, словно не знаете. Вы с ним вместе на зоне сидели.
Фотограф сделал вид, будто только что вспомнил.
— Ах, вот вы про кого! — и язвительно заметил: — И вы думаете, что рекомендации какого-то бомжа достаточно, чтобы заявиться ко мне и просить сделать то, за что я когда-то сидел? Я впервые вас вижу.
— Я понимаю, спившийся мент не авторитет, но уж лучше такая рекомендация, чем никакой, — парировал Привольнов. — Поверьте мне, Ефим Данилыч, у вас проблем с изготовлением мне документа не будет. Я воспользуюсь им не для криминальных деяний, а исключительно в мирных целях. Я расследую одно дело в частном порядке, и без прокурорской ксивы мне просто не обойтись.
В маленьких глазках фотографа настороженность потихоньку стала исчезать. Тем не менее он твердо заявил:
— Я подобными вещами давно уже не занимаюсь.
Жорик не оставлял попыток добиться желаемого.
— Да там делов-то! — небрежно махнул он рукой. — На компьютере за пару минут сделать можно. Я бы и сам ксиву нарисовал, да с печатью проблема. А без печати ксива не ксива. Да вы не волнуйтесь, Ефим Данилыч, я вам заплачу.
Старый фотограф заколебался:
— Гм… гм…
— Хорошо заплачу! — заверил Привольнов, полез в карман и достал пачку денег. Он отсчитал несколько купюр и, развернув их веером, протянул старичку. — Вот возьмите. Когда сделаете удостоверение, дам в два раза больше.
Деньги решают все. Это — прописная истина. Старичок-боровичок сграбастал купюры и сунул их в карман.
— Ладно, будет тебе ксива, — произнес он ворчливо. — Есть у меня компьютер и принтер к нему. Старенькие, правда, но в рабочем состоянии. Садись ровно, голову приподними, сфотографирую тебя. — Подтянув нарукавники, старичок припал к видоискателю фотоаппарата.
Пять минут спустя, провожая клиента к двери, Ефим Данилыч сказал:
— Зайди через пару часиков. Постараюсь за это время справить тебе документ.
Привольнов пошатался по улице, перекусил в кафе. А к назначенному времени вернулся в фотосалон. Не обманул старичок-боровичок, сделал удостоверение. Жорик заплатил оставшуюся сумму денег, забрал ксиву и ушел.
РЫНОК
Вторыми потерпевшими в списке Жорика числились Александр и Виктория Ким, владельцы магазина номер сто двадцать три, расположенного в торговом комплексе «Рассвет». Туда Жорик и отправился.
Торговый комплекс «Рассвет» находился в старой части города и представлял собой расположенные на склоне холма под огромной крышей длинные ряды магазинов. В низине теснились продуктовые ряды, повыше, на двухъярусном сооружении, на первом ярусе продавали стройматериалы, на втором был длинный лабиринт из вещевых магазинов.
Привольнов сошел на автобусной остановке, миновал громадные ворота и спустился на второй ярус торгового сооружения.
В этот час на рынке было оживленно. Разгуливали толпы покупателей, сновали разносчики сигарет, зазывалы, выкрикивая названия блюд, заманивали клиентов в кафе, разъезжали носильщики с тележками.
Жорик влился в общий поток покупателей, выискивая нужный номер, прошелся по первому ряду магазинов, перешел во второй и вернулся к началу яруса. Здесь в закутке он обнаружил то, что искал. Сто двадцать третий магазин был небольшой, с жалюзи на витринах. В нем продавали кожаные изделия.