Бифем
Шрифт:
Дежурный. Освободите кабинет. Заходить по одному. Девушка, не ползайте за мной на коленях! Вам сказано, девушка! При чем здесь фотография… Не знаю я никаких фотографий. У меня у самого есть сына фотокарточка, что же, предъявлять? Ну? Москва-то все равно не принимает.
Картина восьмая
Веранда дачи. Татьяна, Светлана и Фёдоровна белым днем пьют чай. Гора немытой посуды.
Светлана. Она говорила: я никому не нужна, никому не нужна. А она нам нужна.
Фёдоровна. Пусть приезжает, но чтобы теплая установилась погода. И вы тогда перейдете на старое место.
Светлана. Нам и без нее хорошо при любой погоде. Все время о ней думаю.
Татьяна. Если она вернется, нам придется отсюда вылетать.
Светлана. Еще чего! Мы заняли, и все!
Фёдоровна. А я ее к себе пущу. Но у меня эта дача сдается теперь за триста двадцать рублей сезон!
Светлана. Так мы в свой туалет будем ходить, оно нам надо!
Фёдоровна. Это в вашей власти. Но я предупредила!
Татьяна. Так это же с будующего года! (Хихикает. Слово «будующего» Татьяна произносит с ударением на «ю».)
Фёдоровна. Это для нее с будующего, поскольку туалет ее. А это же не вами поставленный туалет.
Татьяна. Надо же какие пироги. За ее красоту нам надбавка.
Светлана. По сто шестьдесят… Ничего себе…
Татьяна. Нас фактически двое, вас трое.
Светлана. Живите трое.
Татьяна. Нам здесь не развернуться. (Хихикает.)
Светлана. Это ваше дело.
Татьяна. Нас двое, вас трое. Три да два… Триста двадцать на пять… (Задумывается.) Шестью пять тридцать… Два на уме… Четырежды пять двадцать.
Фёдоровна. С вас сто двадцать восемь, с них сто девяносто два рублика. И электричество.
Светлана. Максима здесь почти не бывает!
Татьяна. А меня бывает? Я только ночь ночую. («Ночую» она произносит с ударением на «ю».)
Светлана. А меня ночами не бывает.
Татьяна. Уехать бы куда подальше в дом отдых, а то эти магазины, электричка, кастрюли жирные… Совсем запрягла меня.
Светлана. А ты меня? Кто с Антоном сидит?
Татьяна. Не ты с Антоном сидишь, а Максим с ним сидит и его колотит.
Светлана. А Максиму нельзя быть хлюпиком! Я не допущу, чтобы он был как эти. (Кивает в сторону комнаты, где сидит Леокадия.) Я не допущу, чтобы он рано умер, как его отец! Я с ним гимнастикой занимаюсь! А твой Антон не желает, и пусть.
Входит Ира за руку с Павликом. На руках у Павлика котенок.
Ира. Ой, все здесь!
Немая сцена.
Мы нашли вашего котенка, Фёдоровна! (Берет у Павлика котенка.)
Входят
Господи, мы идем, а он на углу сидит, прямо на улице, а на него собака наскочила! Он сгорбился весь вот так. (Показывает.) А не уходит.
Ира держит в одной руке котенка, в другой руке сумку. Павлик крепко держится за сумку.
Павлик собаку прогнал, мы стали котенка ловить, он в лопухи под забор. Мы стали шарить там, а он, оказывается, ушел за штакетник! Я поднялась, смотрю, он уже за забором у дома молоко лакает из блюдца, а женщина его гладит. Симпатичная такая. (Смеется.)
Татьяна локтем подталкивает Светлану, кивает на Иру.
Оказывается, он у хозяйки все это время кормился, ушел за два участка на третий, что только пережил! (Прижимает его к щеке.) Там же на участках собаки, Джек на этом, Кузя на том!
Фёдоровна. О-о-о, это надо думать! Сейчас принцессу принесу. (Выходит за дверь, кричит тоненько.) Элька, Элька, кис-кис! Элька, Элька, Элька. Куда подевалася? Ну? (Скрывается.)
Ира (так же радостно). Ой, у меня маму в больницу положили, прямо на операцию! Оказалась грыжа, уже защемилась, еще немного, опоздали бы! Я уезжала на два дня, ничего не знала, Павлик один на целый день оставался. И на часть ночи. Я никак не могла сесть в самолет, билетов не было, я у дежурного реву, выручайте, мальчик мой один остался, бабушка его заперла! Бабушку в больницу, а мальчик больной! Он говорит: вы выберите что-нибудь одно, или мальчик больной, или бабушка, тогда ползайте тут на коленях! Умора! (Радостно смеется.)
Татьяна толкает Светлану, показывает: смеется, мол.
Тут к нему командировочный: товарищ капитан, у меня контейнера, мне срочные грузы, надо вылетать! А дежурный мне билет выписывает.
Светлана. Я бы в жизни не встала на колени перед капитаном.
Ира. Потом еще того прекрасней: билет есть, а Москва не принимает. (Смеется.) Я к летчикам. Ну, они меня взяли в первый же самолет. Говорю: мне в катастрофу попадать нельзя, у меня мальчик маленький погибнет! Они хохочут! Я вхожу в дом, дверь отпираю, а она не отпирается! (Хохочет.) Оказывается, Павлик на половике перед дверью уснул! В Москве такой дождь! А я без плаща, как назло! (Хохочет.) Цыганке одной продала.