Билет до Луны
Шрифт:
— Мисс хозяйка больше никогда не должна пугать старую Гампу. Виданное ли дело, мисс Пандора, вы спалили стул! Стул взорвался, а вы лежали бледная и не хотели дышать. Хозяин плакал и тыкал в вас палочкой, вы закашлялись едким сизым дымом! Гампа испугалась, но перенесла вас в кровать и переодела, как маленькую. Ваше чудесное домашнее платье оказалось безнадежно испорчено! Обещайте мне, что вы не будете больше умирать!
Я заверила ее, что умирать в ближайшие пятьдесят лет не собираюсь и поблагодарила за помощь. Потом я расчувствовалась и расцеловала домовушку в морщинистые щечки. Гампа расплакалась
Я открыла тяжелую деревянную дверь и задохнулась от восторга. Мастерская была пронизана солнцем. Огромные окна были приветливо распахнуты, по чердаку гулял легкий ветерок. Помещение было неожиданно большим и уютным. Комната была хаотично заставлена мольбертами, пюпитрами (они же вроде для нот, что здесь делают?), банками с краской, палитрами, коробками с мелками и прочими приспособлениями для рисования и реставрации картин. Нашлись многочисленные шпатели, позолотные ножи, беличьи «лапки», подушки, агатовые «зубки», еще незнакомые мне инструменты и миллион кисточек всех форм и размеров. Холсты валялись скрученные в огромные рулоны и по отдельности, посередине на высоких подставках стояли два портрета, которые находились в работе. На одном был изображен сидящим в кресле худенький, хитрого вида господин в шляпе-треуголке и роскошном камзоле, у него были букли в два ряда по бокам от лица и белая косичка сзади. Насколько я помню из курса истории моды, эта прическа называлась «а-ля Катоген» и была популярна в середине восемнадцатого века. Он живо напомнил мне барона Мюнхгаузена. На втором портрете была нарисована холеная дама, с волевым жестким лицом. Она тоже сидела в кресле, на ней было роскошное вечернее платье и бриллиантовое колье. Ее роскошные черные волосы были уложены в сложную высокую «а-ля фрегат «Бель Пуль» прическу с декоративным кораблем наверху. Снова восемнадцатый век, скорее всего семидесятые годы. Люди, изображенные на портретах, мирно дремали.
На столе я нашла две записки. Дедушка написал, что портрету лорда Филиуса требуется аккуратно освежить лицо и прическу. Портрету леди Гортензии необходимо обновить орнамент и шитье на платье, клиентка просила его сделать ярче, а также раскрасить украшение на голове у леди. Я раздумывала, какие кисточки и краски мне понадобятся и задумчиво перебирала карандаши, раскиданные на столе.
Внезапно за спиной послышался ехидный голос:
— Неужели мы видим вас, юная леди? Мы не ждали вас в этом тысячелетии…
От неожиданности я подпрыгнула и резко развернулась. Оба портрета выпрямились в креслах и взирали на меня с неодобрением. Я изобразила вежливый поклон и ответила:
— Прошу меня простить, у меня были неожиданные проблемы со здоровьем. Завтра утром я приступлю к работе, сейчас зашла подготовить необходимые инструменты.
Дама на портрете улыбнулась:
— Конечно, юная мисс. Ваш дедушка вчера нам все уши прожужжал, что у вас сегодня день рождения. Он даже выпил стаканчик виски за вас, но забыл забрать бутылку со стола. Я бы тоже подняла бокальчик за ваше здоровье, но увы… Поэтому просто поздравляю.
Я удивленно спросила:
— А что, портреты не могут пить или есть нарисованные продукты?
Лорд Филиус раздраженно фыркнул:
— Вы же из семьи Гамп. Ваш предок вывел знаменитый закон «Элементарных трансфигураций Гампа». Еду и питье невозможно взять ниоткуда. Нарисовать можно все, что угодно. Стакан будет настоящим, бутылка тоже, но виски не появится! Стыдно, юная леди!
Я пожала плечами:
— Вот именно, я из семьи Гамп. Давайте попробуем, мы же ничего не теряем?
Портреты следили за мной настороженно, но спорить не стали. Джентльмен на портрете даже придвинул ко мне поближе тонкий стакан, стоящий на маленьком столике около кресла. Я схватила бутылку виски, щедро плеснула в чистую пустую баночку и обмакнула в виски кисточку. Затем я вытащила из волос палочку и тихонько попросила ее:
— Помоги мне, милая!
Палочка нагрелась в моих руках. Я посчитала это хорошим знаком. Проснулась дремавшая кошка, подбежала ко мне и уставилась на баночку ярко-зелеными глазами.
— Мыр-р-р! — Сказала кошка и требовательно посмотрела на меня.
— Думаешь, у меня получится? — Я неуверенно покосилась на Бусинку.
— Мыр! — подтвердила она.
Я навела палочку на банку и четко сказала:
— Переместись!
Из палочки вырвались золотые искры и окутали банку. По наитию, я схватила кисточку, окунула ее прямо в виски и начала наполнять нарисованный стакан. Стакан заполнился, а банка опустела.
Лорд Филиус принюхался:
— Пахнет виски, но я не уверен. Эх, была — не была!
С этими словами он глотнул и ошарашенно выпучил глаза. Мы с нарисованной леди смотрели на него, затаив дыхание. Он беспомощно хватал ртом воздух, на глазах у него выступили слезы. Он сдавленно произнес:
— Я и забыл, какая эта забористая штука, неразбавленный виски.
Леди захлопала в ладоши:
— Мисс, продолжайте! Я тоже хочу попробовать!
Я кивнула и принялась рисовать стакан для милой дамы. Времени ушло гораздо больше, потому что стакан я рисовала довольно медленно. Фокус с палочкой и виски получился на раз. Дама пила виски медленно, смакуя мелкие глоточки.
Я была довольна и весела. Лорд Филиус произнес заплетающимся голосом:
— Девочка, это золотая жила. Уверяю, портретам не хочется есть и пить, вообще мало чего хочется. Но за удовольствие вновь ощутить вкус виски на своем языке портреты заставят потомков раскошелиться. К тому же, тратится реальный напиток, а это стоит денег.
Я вспомнила свой скромный загробный опыт и признала, что он прав. Ощутить что-то забытое и приятное дорогого стоит.