Билет на Лысую гору
Шрифт:
Мефодий заметил, что на Лысой Горе молодая ведьма внезапно пришла в приподнятое и радостное настроение. Ее полные щеки утратили меловую бледность и налились яблочным румянцем. Глаза блестели. Грудь жадно и нетерпеливо зачерпывала воздух. Здесь, в муравейнике разнородной магии, где мрак причудливо переплетался со светом и не было одного лишь – серости, она ощущала себя в родной стихии.
Ах, Гора ты моя горушка,Гора Лысая, царство ведьмино,Горанапевала она старую, с явными вампирскими корнями песенку.
Закончив песню, она остановилась и, сделав руками широкое зачерпывающее движение, сказала громко и удивленно:
– Вы никогда не замечали, что если приезжаешь в другой город, то время за тобой не успевает? Оно еще не знает, где ты, и первые день или два тянутся бесконечно. Затем время разнюхивает, что тебя потеряло, находит, набрасывается и начинает: раз-раз! – стучать минутами по кумполу. Дни сыплются, как сухой горох.
– А выход есть? – спросила Даф.
Улита кивнула.
– Есть. Но довольно однообразный. Бежать в другой город.
Лес понемногу редел. Ели сменились осинами, а затем и соснами. Почва стала песчаной. За деревьями угадывался крутой склон. Еще несколько минут – и они вышли к каменной стене, дыры в которой были забиты деревянными щитами. Ворота никто не охранял. Прямо к стенам лепились дома. Старые крепостные башни тоже были населены. Из бойниц ближайшей, давно превращенных в окна, доносилось бренчание гитары. В другой бойнице кто-то вывесил сушиться кожаный фартук, прикрепленный к древку копья.
Полуграмотная надпись краской, прямо на городской стене, приглашала:
Сразу за стеной начинали петлять улицы. Из толстых и больших труб, похожих на трубы котельных, валил дым – красный, сизый, зеленый. Вероятно, там работали зельеварильни.
Рядом угадывался большой населенный город. Мефодий понял, что здесь-то и начинается настоящая Лысая Гора.
Глава 8
Сердце не бьется – волхв смеется
Насмешка в серых глазах. Зрачки, расширенные, как у рыси. Крутой упрямый лоб. Это он, Матвей Багров, мальчишка, одурачивший «Книгу Харона». Кто он? Молодящийся старик-маг? Морлок? Призрак?
– Прерванное существование! – уронил Багров, хотя Ирка не успела задать никакого вопроса.
– Это как?
– Ты живешь себе, живешь, а затем оказываешься внутри перстня в виде крошечной искры. Для других проходят сотни лет. Для тебя – мгновение, мимолетнее, чем дневная дремота… Затем ты – сам не зная, как и почему – стоишь на песке у воды и смотришь на перстень, который лежит рядом.
Матвей
– И ты ничего не помнишь? – спросила Ирка.
– Я помню все, – со странной уверенностью отвечал Матвей. – Возможно, я не помню и не знаю всего, что было в эти двести лет, но свое вчера я помню превосходно.
Он мимолетно коснулся рукой груди и посмотрел на холст в руках у Ирки.
– Совсем забыл! Дай его мне!
– Зачем?
– Отдай! Увидишь! – властно повторил он.
Ирка отдала. Багров развернул холст и долго смотрел на него. По его невозмутимому лицу сложно было определить, что он чувствует и о чем думает. Он поднял руку и подул на безымянный палец. От темного перстня оторвалось пламя и охватило холст.
Ирка вскрикнула, попыталась потушить, но было поздно. Язык пламени втянулся в перстень, не оставив от картины даже пепла. Багров тщательно осмотрел пол и остался доволен.
– Зачем ты это сделал? – крикнула Ирка.
– Так было нужно. Я искал картину, чтобы уничтожить ее. Это было единственное мое изображение. Теперь они не смогут, завладев портретом, применить некромагию и вуду. Ты знаешь, что такое вуду?
Ирка вспомнила шило в руках у пегобородого и вновь ощутила его огненные уколы.
– Именно, – сказал Матвей, заметив, как скривилось ее лицо. – Так вот – некромагия – это гораздо хуже.
– Некромагия разве не запрещена?
– Запрещена. Официально, во всяком случае. И именно поэтому она гораздо хуже, – подтвердил Багров с загадочной улыбкой.
Ирка ощутила тревогу. У нее на языке завертелся вопрос, который она не решалась задать. Но все же задала.
– Ты некромаг?
– Да… Я и светлый маг, и темный, и маг-вуду, и некромаг.
– Некромаг… – повторила Ирка с ужасом.
В ее представлении некромаги были мрачные свихнувшиеся ребята, вываривавшие черепа и коптившие на огне руки мертвецов.
– В какой-то мере, но лишь отчасти. Мой учитель был волхв и практиковал всеначалие, – успокаивающе сказал Матвей.
– А другие молодые некромаги? Они существуют? – спросила Ирка.
Багров сделал паузу, точно прислушиваясь к чему-то.
– Да. Перстень подсказывает, что есть три молодых некромага, ученика умершей колдуньи. Две девушки и один юноша с восточной фамилией. То ли Худыйбердыев, то ли Бей-кого-то-там. Перстень не помнит. Но они чистые некромаги, без примесей, хотя и получившие образование в Тибидохсе, – ответил он.
Ирка была расстроена тем, что узнала. Ее собеседник практиковал вуду и некромагию, прибегая к тем силам, которые капля за каплей выпивают человеческую душу.