Билет на непридуманную пьесу
Шрифт:
– А чего у тебя до сих пор детей нет? Вы вроде уже давно женаты?
– Да я и сама не знаю, проверяться было некогда, да и негде там, в Сибири… Зато карьеру смогу сделать, – оптимистично заметила Ксюша. Настроение у неё было отличное – с первого раза взяли в такой знаменитый театр, пусть и на испытательный срок. Единственно, что омрачало настроение – нежелание идти домой, но… – Мне пора, Гриша будет недоволен, если я в первый же день задержусь до позднего вечера.
Они расстались с Юлькой у метро, а подъезжая к дому, Ксюша решила обмануть судьбу, и, чтобы избавиться от неловкого объяснения с мужем, попросила
Если бы её кто-нибудь спросил, чего она боится, она бы не смогла ответить. Гриша был умным, интеллигентным человеком, который никогда не кричал, и уж тем более не поднимал на неё руку. Но он всё же мог наказать тем неуловимым изменением в настроении, которое делало их отношения ещё более прохладными, и это больно ранило. Ксюша желала, чтобы несмотря на все их различия в характерах, всё же оставалось некое тёплое чувство, которое соединило их когда-то давно. Они ведь и до свадьбы были разными, но была нежность, дарующая понимание друг друга на интуитивном уровне. И холодность Гриши убивала последнюю теплоту в их отношениях.
Его высокую статную фигуру, с военной выправкой, Ксюша увидела за несколько метров и поспешно пошла ему навстречу, чувствуя, как тяжёлые пакеты оттягивают ей руки.
– Зачем ты столько набрала еды? У нас магазин под боком, ходи хоть каждый день, – скривив губы, спросил Гриша, и Ксения опять ощутила себя виноватой. Это давнишнее чувство было похоже на состояние преступника, которого ещё не осудили, но вина которого уже была почти доказана.
"Спросит или нет про моё поступление в театр?" – думала она, подстраиваясь под его широкий шаг, но так и не дождалась вопроса.
– А меня взяли солисткой Михайловского театра, – не выдержала она, – давай отметим мой успех.
Гриша не повернул головы, но и не возразил. Они уже зашли в парадную, и он сделал вид, что очень занят вызыванием лифта.
И всё-таки Ксюша красиво накрыла стол, разлила в бокалы красного вина и стала ждать тост. Тоста не было, но и сухо брошенному "поздравляю" она была рада. После совсем непродолжительного ужина настроение повысилось и у неё, и у него. И ночью она удостоилась дежурных, почти равнодушных ласк, после которых у неё опять возникло ненавистное чувство неполноценности, словно она не заслужила большего.
Глава вторая
Через три дня Ксюша пришла на первое занятие с концертмейстером, но в театре сразу наткнулась на жуткую неразбериху. Все бегали, и никто ничего не знал: кто с кем занимается, кто будет разучивать партии для новой постановки "Евгения Онегина", а кто поедет на какие-то гастроли, как краем уха уловила Ксения оживлённые обсуждения хористов.
– Ты представляешь, – зашептала Юлька, наткнувшись на растерянную Ксюшу в коридоре, – мы, новенькие, едем на гастроли по Волге. Класс! Погода шикарная, до отпуска, как до луны, а тут такая возможность отдохнуть.
– И солисты едут?
– Конечно. Директор поручил нашему хормейстеру Литваку составить программу выступлений: кто что знает, то и будет петь. Репетировать особенно некогда.
Ксюше хотелось остаться в театре и начать разучивать оперные партии, но она понимала, что её мнения никто не спрашивает.
– Ты что, не рада? – удивилась приятельница.
– Рада, – неуверенно ответила она, – а у кого мне узнать, берут меня или нет?
– Иди к Литваку, он ответственный за гастроли.
Дверь в кабинет с табличкой "Литвак Михаил Львович" была приоткрыта. Негромко постучав, Ксюша просунула голову.
– Разрешите?
– Да-да, – произнёс молодой человек в очках и с чёрными густыми бровями, которые, словно вторые очки, обрамляли умные глаза. При виде Ксении хормейстер встал, и она увидела, что росту он невысокого, да и вообще, фигура у него была как у подростка – щуплая и какая-то несолидная… – Вы что-то хотели?
– Да, моя фамилия Пономарёва, я новенькая… Я хотела спросить, меня тоже записали на гастроли?
Литвак взял с заваленного бумагами стола список и нашёл её фамилию.
– Да, вы тоже едете…
– А это надолго?
– Нет, всего на десять дней, – он неожиданно приятно улыбнулся, – считайте, что вам повезло – поездка несложная, а города на Волге очень красивые…
– Да, я знаю. А что я должна буду петь?
– То, что вы готовили на прослушивание, я полагаю. С нами поедет самый опытный концертмейстер, так что у вас будет возможность с ним позаниматься, а если вы ему понравитесь, то считайте, вам крупно повезло – обычно солисты, с которыми он занимался, у дирижёра при кастинге на спектакль имеют приоритет.
Теплоход "Максим Литвинов" медленно отчалил от речного вокзала. Пассажиры помахали провожающим и стали распределяться по каютам. На удивление, Ксюше досталась крайняя каюта с единственной кроватью, чему она была очень рада – она любила побыть одна.
Разложив вещи, она поднялась на палубу и стала искать уединённое место, чтобы почитать или просто полюбоваться видами вокруг.
Но Нева выглядела очень скучно – широкая, с серой водой. Ветер был крепким и прохладным, и казалось, что на дворе не шапка лета, а только-только наступила весна. Ксения жадно вглядывалась в очертания домов и старинных церквушек на берегу, непременно украшавших своими куполами почти каждое селение. Незаметно наступил вечер, и закат, который в городе она никогда и не видела из-за домов, здесь поражал своими багряными красками. Насмотреться было невозможно…
За ужином в кают-компании было шумно. Хористы предвкушали интересное путешествие и бурно обсуждали программу гастролей, словно это была не работа, а полноценный отпуск.
Юлька заняла лучший столик в кафе, и когда Ксения вошла, весело помахала ей рукой.
– Смотри, какая я молодец, – заговорщически зашептала приятельница, – рядом с нами компания важных людей, с которыми есть шанс познакомиться в непринуждённой обстановке.
Она выразительно повела глазами в сторону соседнего столика. Ксения осторожно повернула голову, чтобы рассмотреть трёх мужчин. Все трое были такие разные, словно вместе собрались Атос, Портос и Арамис. Такое сравнение сначала удивило саму Ксюшу, а потом она пригляделась и поразилась, как точно: первый, как поведала Юлька, – концертмейстер, полный пожилой мужчина с пухлыми щеками и губами. Его одутловатое лицо с набухшими веками свидетельствовало о любви к спиртному или болезни. Ксения смотрела на его полные пальцы и не верила, что он может хорошо играть.