Билет на погост
Шрифт:
Поднялся я медленно и очень осторожно, частично из-за предусмотрительности, частично — потому, что просто не мог иначе. Тело мое полностью утратило способность к быстрым движениям. Сначала я встал на колени и постоял немного, пока не нашел в себе силы подняться, а затем подождал, пока утихнет головокружение, — иначе я вновь рухнул бы на землю.
После этого я направился сквозь груды мусора к забору и ощупью двинулся вдоль него, пока не нашел проделанный в нем проход — он вел прямо на Атторней-стрит; правда, я совсем потерял ориентировку и не мог понять, в каком направлении находится Аптаун. Медленным шагом я добрался
Я поднял руку, и тут же раздался визг тормозов; я двинулся к машине, однако водителю, по всей видимости, я не очень понравился, потому что он тут же нажал на газ, и такси умчалось.
У меня не было даже сил, чтобы выругаться, — все они без остатка уходили на то, чтобы поддерживать себя в вертикальном положении. Неподалеку стоял столб с почтовым ящиком; я подошел к нему и облокотился. Осмотрев себя, я понял, что правильно поступил, не став тратить силы на проклятия таксисту, — я был весь, с ног до головы, покрыт грязью, брюки на коленях порвались, руки покрыты запекшейся кровью; только свихнувшийся таксист мог посадить в машину такого пассажира.
Однако такой все-таки нашелся, и я бы не сказал, что он производил впечатление полоумного. На углу Ридж и Хьюстона я постоял минут десять — пятнадцать — не столько потому, что всерьез надеялся поймать такси, сколько из-за того, что никак не мог сообразить, где же находится ближайшая станция метро. Мимо меня промчались три такси, но следующее остановилось: наверное, водитель подумал, что я офицер полиции. Я из последних сил попытался принять достойный вид и выставил перед собой бумажник, как будто это был щит.
Когда машина остановилась прямо у моих ног, я быстро открыл заднюю дверцу, пока водитель не передумал.
— Я трезвенник, и кровь с меня не течет, — первым делом объявил я. — Не бойтесь, машину не испачкаю.
— Хрен с ней, с машиной, — сказал он, — это не моя собственная. Что, попали в переделку? Здесь, да еще в такое время, не стоило показываться.
— Этот совет пригодился бы мне пару часов назад.
— Ну, значит, все не так плохо, если чувство юмора еще не потеряно. Думаю, вам срочно надо в больницу — здесь ближайшая Беллвью, хотя, может быть, вы предпочтете какую-то иную?
— Северо-западный отель, — сказал я. — Это на углу Пятьдесят седьмой и...
— Где он находится, я знаю, — прервал меня водитель, — работал там пять дней назад; но может быть, все-таки в больницу?
— Нет, — ответил я. — Мне нужно домой.
В отеле я первым делом остановился у столика администратора, чтобы проверить сообщения. Дежурил Джейкоб; если он и обратил внимание на мой вид, то, во всяком случае, не показал этого — либо он был гораздо лучше воспитан, чем я считал ранее, либо достиг просветленного состояния при помощи пузырька терпингидрата, в котором многие проблемы находят свое разрешение.
Слава Богу, мне никто не звонил. Я поднялся в свой номер и запер дверь на замок и на цепочку.
Теперь меня ждала ванная, и я хотел попасть туда не медля ни секунды, однако нашел в себе силы подойти к зеркалу.
Все оказалось не так
И тем не менее выглядел я просто ужасно.
Костюм спасти было уже нельзя; я вытащил все из карманов, снял брючный ремень и выбросил остальное в мусорную корзину. Рубашка была порвана во многих местах, а галстук безнадежно испачкан в грязи и крови. Они тоже полетели в мусор следом за костюмом.
Затем я наполнил ванну горячей водой и с наслаждением залез в нее, потом спустил грязную воду и наполнил ванну снова, очищая тем временем ладони от кусочков стекла и острых песчинок.
Не знаю, когда я отправился спать, — на часы я даже не взглянул.
Перед сном я проглотил пару таблеток аспирина, еще несколько — когда проснулся. Затем я снова принял горячую ванну, несколько ослабившую ноющую боль во всем теле. Нужно было побриться, но вместо обычной безопасной бритвы я достал электрическую, которую подарили мне дети на какое-то Рождество.
В моче было много крови — опасный признак, но мне и раньше приходилось получать удары по почкам; судя по всему, серьезных травм на этот раз удалось избежать. Почки по-прежнему продолжали болеть, но эту боль можно было терпеть.
Спустившись вниз, я заказал в ближайшем кафе чашечку кофе с пирожным и просмотрел свежий номер «Ньюсдэй». Бреслин на этот раз посвятил свою колонку системе уголовного правосудия и отнюдь не метал в нее громы и молнии. Другой обозреватель не без истеричности возмущался смертными приговорами, которые вынесли крупным наркодельцам, как будто они готовы были вот-вот искренне раскаяться в содеянном и использовать свои таланты во благо обществу.
Во всех пяти районах Нью-Йорка совершается в среднем семь убийств в сутки; в газете сообщалось о четырех. Все они вроде бы никак не были связаны со мной, жертвы не были знакомы мне — судя по всему, ни один из моих друзей за прошедший день не расстался с жизнью.
Я отправился в северную часть центрального района, но Деркина нигде не было. Дневное собрание нашего общества проходило на этот раз в Вест-Сайде, в коротком тупичке Шестьдесят третьей улицы. Выступающий был актером; ради трезвого образа жизни переселился в Калифорнию, и на нас дохнуло неукротимой энергией жителей Тихоокеанского побережья. После собрания я отправился на станцию метро, купил по дороге кусок пиццы и колу и поел прямо на улице. Затем я вновь отправился на розыски Деркина, и на этот раз смог застать его — Джо разговаривал с кем-то по телефону за чашечкой кофе; в руке его дымилась сигарета. Он жестом предложил мне сесть в кресло, продолжая слушать собеседника, время от времени вставляя и свои замечания, затем повесил трубку, нацарапал что-то на листке бумаги и взглянул на меня.
— Тебя как будто в вентилятор затянуло, — сказал он, придирчиво осматривая меня. — Что случилось?
— Попал в переделку; Джо, я очень хочу, чтобы этого мерзавца арестовали немедленно! Я подам официальное прошение.
— Кого, Мотли? Он и до тебя добрался?
— То, что он сделал, на суде не покажешь. Вчера я умудрился сам попасть ему в руки, когда шел по улице в нижнем Ист-Сайде этой ночью. — Я вкратце рассказал Джо, что произошло, и по мере моего рассказа глаза его постепенно суживались.