Билет в ад
Шрифт:
— Не удивляйтесь. Козерогов сразу видно: они держатся напряженно и слегка отстраненно от остальных, всегда сохраняют дистанцию. Тонкие черты лица, недоверчивый взгляд — это недоверие свойственно тем, кто всего в жизни добивался сам, — внешняя холодность, преданность своей работе… Представьте себе, Джорди тоже Козерог. У него к тому же сильное влияние Овна — можно сказать, именно Овен и привел его сюда… но Козерог его отсюда вытащил. Впрочем, сейчас это неважно. В данный момент нас интересует Водолей.
Тома ничего не сказал. Если Кутизи хочет играть ведущую партию в этом разговоре — пусть его. Пока.
— Я уверен, что
Тон Джошуа на протяжении всего этого монолога оставался ровным, но по лихорадочному блеску, постепенно разгоравшемуся в глазах гуру, Тома заметил, что тот все сильнее воодушевлялся. Он действительно верил в свои теории, он не был обычным мошенником, дурачащим не в меру доверчивых людей. Его внутренняя сила была основана на этой вере.
— Вы знаете, что это означает? — продолжал Джошуа. — Новый мир скоро возникнет на месте старого. Человечество должно полностью трансформироваться, пройдя через серьезную мутацию, — и сейчас ведутся поиски пути, которым она сможет реализоваться. Рано или поздно она произойдет со всеми, но те, кто сможет пройти через нее в числе первых, станут победителями в грядущую эпоху. Они воспримут новые ценности эпохи Водолея: прогресс, универсальность, глобализацию, братство, некую всемирность, коммуникацию, науку, технологию, идеологию… Да, лейтенант, вот-вот должен родиться новый человек. В мир придут тысячи детей Водолея…
— Все это вы рассказывали и Джорди? — спросил Тома, чтобы напомнить гуру о цели своего визита.
Глаза Джошуа на мгновение расширились, в них промелькнуло разочарование — как у человека, только что очнувшегося от приятного сна и осознавшего гораздо менее приятную реальность. Очевидно, он привык проповедовать часами. Здесь ему явно не хватало аудитории.
Он мельком взглянул на Тома — с легким и даже благодушным презрением. Словно взрослый на неразумного, упрямого ребенка.
— Да, в числе прочих и ему тоже. Но он меня слушал, — холодно ответил Джошуа.
— Поэтому он и изменился?
— Не только поэтому. Я дал ему возможность навсегда избавиться от призраков прошлого, которые его преследовали.
— Но что именно вы сделали?
Еще одна слабая, почти незаметная улыбка.
— То, что мог бы сделать и для вас, если бы вы захотели — и если бы сообщили мне точную дату своего рождения. Тогда, может быть, вы поняли бы смысл этой страсти к расследованиям, которая является вашей основной
— В данный момент все, чего я хочу, — это найти Фонте, а не узнать о роковом влиянии Сатурна на мою жизнь… и всяком таком прочем. Этот человек для меня очень важен. Найти его — это буквально вопрос жизни и смерти.
— Я знаю.
— Но отку…
— Это начертано на вашем жизненном пути.
Тома с трудом подавил желание схватить Джошуа Кутизи за шиворот и хорошенько потрясти. Нужно было найти другой угол атаки.
— Но вся ваша астрософия, кажется, сошла на нет после самоубийств нескольких ваших подопечных и вашего ареста.
Кутизи взглянул на него с презрительной гримасой:
— Не знаю, к чему вы клоните, но это не имеет никакого значения. Астрософия жива и переживет меня самого.
— В этом я не сомневаюсь. Итак, если Джорди Фонте создал свое собственное общество астрософии, руководствуясь вашими теориями, то где я смогу его найти?
— Почему вы так уверены, что мне об этом известно?
— Потому что Фонте — ваш, так сказать, апостол. Вы должны как-то поддерживать с ним связь, чтобы наставлять его в трудах праведных. Как я уже сказал вам, это вопрос жизни и смерти…
— Я больше не поддерживаю связь с Джорди.
— Но ведь вы помогали ему в заключении, значит, вам был небезразличен его дальнейший путь. Вы наверняка дали ему чьи-то координаты. К кому вы его направили? У него больше нет родителей, его брат, насколько я знаю, уехал в США вскоре после судебного процесса…
Долгое молчание.
— Если вы скажете мне об этом, я могу устроить так, что вам улучшат условия заключения…
— Как именно?
— Например, переведут в одноместную камеру. Там вы сможете без помех предаваться размышлениям, спокойно спать — в нынешних условиях это роскошь, сопоставимая с пятизвездным отелем на свободе… Если я найду Джорди, разумеется.
Кутизи погладил бороду — нежным, почти эротическим жестом, и этот жест его выдал: под маской гуру-аскета скрывался любитель роскоши и наслаждений.
— У вас есть ручка?
Тома вынул из кармана листок бумаги и карандаш, с удивлением отметив про себя, что Кутизи не потребовал никаких гарантий, никаких доказательств того, что этот устный договор будет соблюден.
Кутизи нацарапал на листке какое-то имя.
— Эта женщина была одной из лучших моих помощниц, — сказал он, протягивая Тома листок. — Сейчас она отошла от дел, но, когда Джорди отпустили на свободу, я дал ему именно ее координаты. С ней я тоже давно не общался, так что вам самому предстоит выяснить, существует ли еще ее книжный магазин или нет…
Тома мельком взглянул на листок, где характерным острым почерком было написано: «Катрин Клермон. Книжный магазин „Вертекс“, Париж, Восемнадцатый округ».
— Они все вас оставили, не так ли? Поэтому вы и дали мне ее имя с такой легкостью?
Кутизи впился взглядом в глаза Тома:
— Вы знаете, сколько писем я получаю каждую неделю? От пятидесяти до ста! Поэтому у меня есть будущее. Неважно, с моими бывшими сторонниками или без них… С вами или без вас…
Тома кивнул.
— Я дал вам это имя потому, что вы — человек слова. Все Козероги такие. Большинство, во всяком случае…