Билет в ад
Шрифт:
Лицо Тома прояснилось.
— Значит, наш видеошпион, который проследил за ней до квартиры ее подруги, и давешний бургундский убийца — в самом деле одно и то же лицо. Вот почему он действовал с такой жестокостью — он не предполагал, что все так обернется. Ситуация вышла у него из-под контроля, жертва от него ускользнула — и это вывело его из себя.
«Что ж, кое-что начинает проясняться», — добавил Тома уже мысленно, чувствуя удовлетворение и в то же время некоторую досаду: как же он раньше об этом не догадался? Абсолютно все совпадало!
Когда Вдова прибыла
Всего каких-то несколько минут!
Итак, Шарли совершила убийство. Невероятно глупое. «Астрософы» увидели это на своих мониторах — но, без сомнения, слишком поздно, чтобы вмешаться. (Или, может быть, в момент убийства перед мониторами вообще никого не было?..) Когда они это обнаружили, Шарли с сыном уже скрылись.
Да, все укладывалось в эту схему, даже слова Жамеля: «Ты найдешь там немало улик…» Жамель там был. Видимо, он понял.
Вот почему тела не нашли: «наблюдатели» позаботились о том, чтобы увезти его, потому что не хотели вмешательства полиции. Они хотели сами найти Шарли!
Нет тела — нет дела.
— Что? — нетерпеливо спросила Орели.
Тома обернулся к ней.
— О чем ты думаешь?
Он колебался, не решаясь ей сказать.
— Тома, мне нужно знать! Ты о чем-то догадался?
Он взглянул на нее с некоторой нерешительностью, уже собираясь уступить. Какой смысл молчать?.. Почему бы не рассказать ей обо всем?..
— Тома, — мягко добавила Орели, — я не знаю, что ты от меня скрываешь, но я знаю две вещи: во-первых, это дело, в сущности, не имеет никакого отношения к ГИС. Сейчас отдел убийств пока еще не знает, что образцы ДНК нынешнего убийцы совпадают с теми, что найдены в доме Тевеннена и в Бургундии десять лет назад. Но как долго это будет им неизвестно? Думаю, судмедэксперты им это сообщат в самое ближайшее время.
Тома ничего не ответил.
— И во-вторых, если ты никогда не будешь никому доверять, если будешь постоянно замыкаться в себе, то в конце концов это приведет тебя к катастрофе…
От этих слов Тома почувствовал глубокую тоску. Он знал, что она права: стены его личной уютной тюрьмы, которую он сам воздвиг вокруг себя, с каждым днем давили на него все сильнее. Он уже собирался рассказать Орели обо всем: о своем кузене, об убийстве Тевеннена и прочем, когда раздался телефонный звонок.
Орели Дюбар взяла трубку и, выслушав короткое сообщение, машинально кивнула. Выражение ее лица изменилось.
— Найден автомобиль Брижитт Биша, — сообщила она, кладя трубку на место.
— Где? — воскликнул Тома.
— Представь себе, — притворно-опечаленным тоном ответила Орели, — в лесу, примерно в двадцати километрах от города Лавилль-Сен-Жур… в Бургундии.
46
«А ты? Кто ты во всей этой истории?»
Джорди ждал этого — вполне законного — вопроса. Он вздохнул. На мгновение его взгляд скользнул по окну, за которым крупные снежинки танцевали среди прядей тумана — этот воздушный
Как же ей все объяснить? Встречу с Джошуа Кутизи, его учение, магнетизм этого необыкновенного человека, который освободил Джорди из душащей его паутины неврозов… Да, в тюрьме Джорди стал новообращенным адептом астрософии, открыв в сердце своей Астры — как называл это Кутизи — свой собственный путь к внутренней гармонии.
Кутизи также рассказал ему о грядущей эре Водолея и о том, что она принесет с собой. Новый мир должен был вот-вот родиться. Визионеры во всех частях света уже предчувствовали его, созерцали его в видениях. Повсюду разные организации уже готовились — каждая на свой манер — к жизни в этом будущем мире, готовились воспринять новые способности, новую силу… Наступал решающий этап вечной борьбы реалистов и утопистов, прагматиков и мечтателей, и ставкой на сей раз была, ни больше ни меньше, власть над будущим человечеством.
Выйдя из тюрьмы полным энергии и надежд, Джорди связался с прежними адептами общества астрософии. Они дали ему крышу над головой, еду, работу, цель. Он выполнил несколько несложных заданий, после чего оказался перед стоящими в ряд мониторами, в полусотне метров от дома Тевеннена.
С этого момента все и началось.
Восемь месяцев бессонницы. Восемь месяцев мучительных наблюдений над ежедневными страданиями этой женщины и ее сына. На протяжении восьми месяцев Джорди замечал, как мальчик весь сжимается, когда перед домом останавливается машина отчима, как он вздрагивает от каждого стука двери, от каждого окрика… Видя все это, он не мог не вспоминать сцены своего собственного детства, и это ощущение уже виденного, уже пережитого вызывало почти физическую боль.
За это время он также начал испытывать все более сильные чувства к этой женщине. Наконец он осознал, что по-настоящему в нее влюбился. Несмотря на то что они никогда не встречались в реальности, он знал ее лучше, чем любой другой мужчина в ее жизни. Произошло нечто очень редкое и драгоценное: он полюбил эту женщину не такой, какой хотел бы ее видеть, не такой, какой ее себе представлял, воспламененный загадочной и обманчивой алхимией любви, а именно такой, какой она была.
Он принял в ней все таким как есть. Без колебаний.
В тот вечер, когда… произошла история с билетом и все перевернулось, Джорди испытал острое чувство вины: ни разу за все восемь месяцев он не вмешался в происходящее. Даже в последние дни, когда он был почти уверен, что Шарли что-то задумала — это было очевидно по манере общения матери и сына, по тому напряженному молчанию, которое возникало между ними, как до отказа натянутая струна, в присутствии Тевеннена… не говоря уже о ее загадочных звонках из уличных телефонных кабин.
В результате его невмешательства Шарли сделалась убийцей.