Билл — герой Галактики. Т. 1
Шрифт:
— Помощь мне не помешает. Сможешь вытащить меня отсюда?
— Смогу, — ответил голос. — Если ты в точности исполнишь мои указания.
— Смотря что ты мне прикажешь.
— Возможно, ты решишь, что я спятил. Но для успеха крайне необходимо, чтобы ты верил мне и исполнил все в точности.
— Что же мне делать?
— Тебе, наверное, не понравится...
— Говори или заткнись! — взвизгнул Билл. — Пожалей мои нервы! Плевать, понравится или нет, главное — выбраться отсюда! Давай выкладывай!
— Ты можешь одновременно похлопать рукой себя по голове, а другой — потереть живот?
— Не думаю, — отозвался Билл. Он попробовал, но не преуспел. — Видишь? Я же говорил.
— Но
— Зачем?
— Затем, что у тебя есть возможность бежать из тюрьмы Твоя дальнейшая жизнь — останешься ты в собственном теле или нет — зависит от того, насколько точно ты будешь исполнять мои указания.
— Понятно. — На самом деле Билл ничего не понял, но делать все равно было нечего. — Может, представишься?
— Не теперь.
— Ясно. Почему?
— Объясню в другой раз. Тренируйся, Билл. Тренируйся. Я вернусь. — Голос умолк.
На следующее утро в камеру Билла пришла целая делегация цурихианских врачей. Двое имели привычную сферическую форму, третий помещался в теле крупной шотландской овчарки. Его замучили блохи, и он постоянно чесался задней лапой. Оставшиеся двое в своем прежнем существовании были, возможно, чинджерами: зеленые ящерицы с блестящими чешуйками.
— Пора принять старую добрую протоплазменную ванну, — весело сказал доктор Вескер. — Доктор Вескер, — представился он Биллу, которому было откровенно наплевать.
Эти цурихиане мужского пола были врачами, что подтверждалось длинными белыми халатами, из карманов которых ухарски торчали стетоскопы. Все они говорили на стандартном, классическом или цурихианском, так что транслятор Билла, по-прежнему находившийся у того под мышкой, справлялся с переводом безо всяких сложностей.
— Док, я в порядке? — таков был едва ли не первый из вопросов Билла.
— В полном, — уверил врач.
— Если так, почему меня не выпускают?
— О, торопиться не стоит, — отозвался врач и со смешком вышел из камеры.
— Что означал его смешок? — спросил Билл у Иллирии, когда ушли и остальные.
— Доктора все такие. Они вечно подсмеиваются.
— А что случится со мной, когда я выйду отсюда?
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — предложила Иллирия. — Сегодня чудесный день, зачем его портить?
Иллирия теперь дежурила ночами. Они с Биллом разговаривали обо всем на свете. Билл узнал, что цурихиане живут на Цурисе так давно, что уже никто не помнит, когда они тут появились. По одной теории, разумная жизнь на Цурисе возникла вместе с планетой, которая родилась из огненных вспышек Иа-Иа, своего желто-красного солнца. Билл не совсем понял, что Иллирия имеет в виду, и ей пришлось объяснить, что на Цурисе фактически не существует рождений и смертей. Все разумные существа, когда-либо обитавшие на планете, живут на ней до сих пор, просто те, кому не хватило тел, покоятся без сознания в психожизненном растворе из натуральных электролитов.
— Все? — уточнил Билл. — Сколько же их?
— Ровно миллиард, — ответила Иллирия. — Не больше и не меньше. Они — мы — живут на планете с начала времен. Когда-нибудь я обязательно покажу тебе ждущих тела. Мы их называем покойниками. Они находятся в бутылках...
— Миллиард мозгов в бутылках! Сколько же надо бутылок на такую ораву!
— Очень много, поэтому мы собираем бутылки по всей Галактике. У нас есть и винные, и пивные, и из-под газировки — словом, почти какие угодно.
— Н-да, — протянул Билл, снова впадая в отчаяние. — А почему их должен быть ровно миллиард?
— Пути Господни неисповедимы, — произнесла Иллирия. Она была религиозной девушкой, ревностной прихожанкой
Билл, что вполне естественно, задумывался о своем будущем. Иллирия, похоже, не желала говорить на эту тему. Стоило Биллу обронить хотя бы словечко, она тут же мрачнела — насколько то было возможно для цурихианки, — ее голубовато-желтые глаза затуманивались, а в голосе слышалась хрипотца. Впрочем, по большому счету, Билл чувствовал себя неплохо. Единственная работа, выполнения которой от него требовали, заключалась в ежедневном двухчасовом купании в питательной жидкости (если, конечно, слово «работа» сюда подходит). Никогда еще кожа Героя Галактики не была настолько мягкой. Ногти тоже потихонечку размягчались; даже когти на крокодильей лапе, выросшей до весьма приличных размеров, — и те понемногу становились мягче. Билл однажды полюбопытствовал, зачем его заставляют принимать столько ванн. Иллирия ответила, что предпочла бы обсудить что-нибудь другое.
Правая нога Билла ее просто зачаровала. Сперва она испугалась и настояла, чтобы Билл надел бархатный носок, но со временем привыкла, частенько просила показать и перебирала своими похожими на пальцы щупальцами длинные когти: так самки стервятников играют с отпрысками.
Раз Иллирия поинтересовалась, каковы успехи Билла в математике.
— Неважные, — признался он. — В специальной технической школе меня учили два года, и все без толку. Понадобились математические инъекции, чтобы я научился простому сложению на компьютере.
— Мы компьютерами не пользуемся, — заявила Иллирия. — Каждый выполняет математические действия мысленно.
— Если у вас все такие умные, — пробурчал Билл, — зачем же мне знать математику?
Иллирия вздохнула, но ничего не сказала.
На следующее утро пришли врачи. Их было трое, причем формой тела они отличались от членов предыдущей делегации. Билл уже усвоил, что на Цурисе такое в порядке вещей.
— Откуда у вас столько разных тел? — справился он.
— На нашей планете, — отозвался один из врачей, — изначально отсутствовали повсеместно распространенные явления рождения и смерти. Когда возник наш мир, все разумные существа возникли вместе с ним, в виде водяных капель, которые собирались в багровые облака. Потребовалось немало времени, чтобы появилась физическая форма, и то она прибыла с другой планеты. К нам прилетели инопланетяне, какая-то экспедиция. Благодаря нашим умственным способностям, превосходящим по крайней мере способности соответствующих машин, мы сумели завладеть телами инопланетян. Так жизнь на Цурисе обрела физическую основу. К сожалению, мы лишены возможности иметь детей, хотя, уверяю вас, мужчины старались ничуть не меньше, чем женщины. С нулевым, разумеется, результатом. Поэтому мы постоянно выискиваем подходящие куски протоплазмы, в которых могли бы поселиться наши бестелесные собратья.
— Понятно, — проговорил Билл. — Не скажу, что я в восторге от услышанного...
— Тут нет ничего личного, — заверил врач.
— Где тут? — уточнил Билл, опасаясь худшего.
— В нашем решении воспользоваться вашим телом. При условии, конечно, что вы провалите тест на интеллектуальность.
— Погодите, не так быстро. Что еще за тест?
— Разве Иллирия вам не объяснила? Все гости нашей планеты проходят тест на интеллектуальность. Те, кто проваливается, лишаются тел.
Биллу стало ясно, что он не зря опасался худшего. Пускай пока неизвестно, каково именно это худшее, оно явно будет худшим из худших.