Билокси-блюз
Шрифт:
Виковский. Ты это серьезно?
Хеннеси. Да. Мой отец — ирландец, мать — темнокожая.
Сэл. Заливаешь что-то. В наш эскадрон тебя б не зачислили.
Хеннеси. А я никому не сказал, Я скрыл,
Виковский. Вот оно что… Я чувствовал, что в тебе есть какая-то червоточинка, только не мог понять какая.
Хеннеси. Я темный ирландец, и ирландский метис. Теперь мы знаем твое отношение, Ковский.
Виковский. Я еще разберусь о этим, Хеннеси как только поймаю эту сволочь; которая украла мои деньги. Я разберусь с тобой.
Карни. А Туми знает об этой пропаже?
Виковский.
Появляется ТУМИ.
Туми(хладнокровно). Джентльмены, создалась чрезвычайная ситуация. И все, кто хочет помочь мне ее разрешить, пошевелите мозгами, прежде чем боевой эскадрон получит увольнительную на субботу и воскресенье. СТРОЙСЯ!!! СМИРРНО! (Свет из туалета переходит в казарму. В комнату влетают все шестеро солдат, становятся навытяжку. ТУМИ в парадной форме прохаживается перед шеренгой, что-то серьезно обдумывая,) Уже двенадцать лет, четыре месяца и двадцать три дня, как я в армии, и во время моей службы мне довелось увидеть все: начиная с мятежа и кончая случаями нарушения нравственности. Я считаю мятеж и нарушение нравственности преступлениями более или менее незначительными. Мятеж — это акт агрессии, вызванный бурным проявлением угнетенных, подавленных чувств. Нарушение нравственности бывает тогда, когда надлежащий объект отсутствует и его заменяет ненадлежащий объект, но в данный момент присутствующий.
Юджин(в зал). Если вы вдумаетесь, то вы уловите смысл.
Туми. С другой стороны, кража — это дешевое дерьмовое преступление, И я его резко осуждаю. За тридцать один день вашей службы в армии вы, мальчики, сделали большие успехи, однако, вам еще далеко до настоящих боевых солдат. Сейчас я могу только выставить ваш взвод против одной нацистской барменши, взбивающей коктейли. Поэтому я ходатайствовал о том, чтобы взвод получил увольнительную на сорок восемь часов… Но пока мы не распутаем таинственную историю исчезновения шестидесяти двух долларов из бумажника рядового Виковского; увольнительная отменяется. Если вы не хотите состариться, поседеть, превратиться в ветеранов Второй мировой войны и пройти как американские легионеры, торжественным парадным маршем в День Перемирия, тогда я прошу виновного в течение тридцати секунд доложить на стол шестьдесят два доллара. Я говорю не о снисхождении, прощении, или воздержании от наказания, я говорю о восстановлении чести, доброго имени и уважения товарищей, ибо я расценю это признание как поступок личного мужества, который также даст вам возможность получить, хотя и непродолжительный, но честно заслуженный отдых. (Смотрит на часы.) Считаю до тридцати. Вот сейчас наступает та минута, которая рождает героев… Один… два… три… четыре… пять… (Все молча переглядываются). Шесть… семь… восемь…
Внезапно АРНОЛЬД вынимает свой бумажник, достает деньги, отсчитывает шестьдесят два доллара, кладет их на сундук Виковского.
Арнольд. Здесъ шестьдесят два доллара, кто хочет, может пересчитать.
Туми. Рядовой Эпштейн, считаю это излишним… Виковский, ты можешь взять свои деньги. (ВИКОВСКИЙ берет деньги, начинает их пересчитывать.) Я СКАЗАЛ: НЕ ПЕРЕСЧИТЫВАТЬ, ВИКОВСКИЙ!!
ВИКОВСКИЙ кладет деньги в карман,
Рядовой Эпштейн, ты можешь что-нибудь добавить?
Арнольд. Нет, сержант.
Туми. Тогда я могу спросить, почему ты решил вернуть эта деньги?
Арнольд. Так уж я решил.
Туми, Так уж ты решил. Отлично зная, что если я доложу командованию, тебя ожидает немедленное и справедливое наказание?
Арнольд. Да, я слишком хорошо это знаю.
Туми. Ты бы мог умолчать об этом инциденте. И вряд ли все это когда-либо раскрылось.
Арнольд. Я не мог допустить, чтобы пятеро невиновных людей пострадали бы из-за одного виновного.
Туми. Рядовой Виковский… Ты хочешь, чтобы я доложил об этом командованию и назвал имя виновного?
Виковский. Я только хочу свои деньги, сержант. А с этим подлецом я сам расправлюсь.
ТУМИ с удивлением смотрит на него, затем достает из кармана сложенные бумажные ассигнации.
Туми. В час ночи, когда я совершал обход, я обнаружил недопустимое равнодушие и разгильдяйство. Сундук Виковского был открыт, и в нем лежал пресловутый бумажник, представляя объект искушения для людей слабых и жадных. Я взял твои шестьдесят два доллара, Виковский, а пустой бумажник положил наместо. Я сделал это с целью тебя проучить… Но вместо этого подучилось так… что меня торпедировали.
Становится перед Эпштейном носом к носу.
Рядовой Эпштейн, неужели ты такой непроходимый кретин, что можешь принять на себя вину за преступление, которое не совершил?
Арнольд. У армии своя логика, у меня — своя.
Туми. Армейская «логика», как ты ее называешь, — это внедрение дисциплины, повиновения и безоговорочной веры в начальство. А какая у тебя, черт побери, логика?
Арнольд. Раз я в преступлении невиновен, я вправе сохранить личные мотивы при себе.
Туми. Здесь ты ошибаешься, солдат. Признаться в преступлении, которое ты не совершил, является таким же преступлением, как НЕ признаться в преступлении, которое ты совершил. Это называется обструкцией правосудию. Тебе может не нравиться наш устав, но, клянусь, ты будешь чистить все сортиры и унитазы до тех пор, пока ты не вызубришь устав слово в олово. Оставаться в казарме до особого распоряжения. Все остальные свободны на сорок восемь часов, Разойдись!!! Эпштейн!. Я хочу поговорить с тобой один-на-один! (Все расходятся по своим местам, АРНОЛЬД идет за Туми в уборную, поворачивается к нему, понижая голос.) Слушай меня, ты мушиный помет в навозной куче. Почему ты передо мной задираешься? Ты совершаешь большую ошибку. У меня есть щипцы для колки орехов, и я могу раздавить яйца тех; кто слишком задирает передо мной нос. Ты в самом деле воображаешь, что можешь меня проучить?
Арнольд. Я вовсе этого не хочу; сержант. Я стараюсь как-то поработать с вами.
Туми(искоса глядя на него). Мне кажется, Эпштейн, что у тебя батарейки сели. Или, быть может, водопроводчик отключил всю твою систему? Что значит ПОРАБОТАТЬ со мной — объясни.
Арнольд. Если вы хотите, чтобы человек работал, не унижайте его. Поднимайте наш дух, и вы добьетесь большего; только не унижайте нас как людей.
Туми. А какого черта ты вернул деньги, которые не брал?