Бинтование душевных ран или психотерапия?
Шрифт:
Рассмотрим ряд тезисов, которые вынесла «Милая женщина» с лекций уважаемого Профессора. В силу некоторых обстоятельств она так и не воплотила их в жизнь до конца, в то время как ее подруги по несчастью продвинулись в этом значительно дальше, что не всегда имело благополучный конец.
Первый тезис Профессора гласил: «Любите себя». Но как? В теории на сей счет есть разные, порой диаметрально противоположные мнения. Так, например, М.М. Бахтин искренне считал, что невозможно любить себя так же, как другого. Просто потому, что я — не другой. Я дан себе изнутри, а он — извне. Я дан себе открытым, он — завершенным. Его тело я вижу целиком, а свое — никогда, только в зеркале. Потому и не станешь сам себя обнимать и целовать.
Фромм подходит к вопросу с другой позиции. Для него любовь — это активное желание
Честно говоря, мне все-таки кажется, что, применяя термин «любовь», и Фромм, и Л. Хей говорят о доброжелательности, благоволении, самопринятии и достоинстве, но совсем не о любви. По крайней мере, в русском языке термин «любовь» носит интенсивностную окраску, он говорит о глубоком и страстном переживании, о неодолимом тяготении к другому, всегда — к другому, к тому, что не есть я сам. «Любовь к себе» по-русски может быть также выражена словом «себялюбие», а здесь негативный смысл прослеживается вполне однозначно. Именно поэтому, когда психотерапевт в группе призывает «любить себя», то вольно или невольно на некотором бессознательном культурном уровне это выглядит как «наплюй на других».
«Я буду любить себя», — принимает решение «Милая женщина» и со следующего дня просто начинает вести себя как завзятая эгоистка. Возможно, желание «наплевать на всех» и так подспудно созревало в ней, возможно, она действительно утомлена заботами и устала выполнять долг — родительский, материнский, профессиональный, но теперь она получила официальное право его не выполнять. Высокая наука сообщила нашей бедной пациентке, что можно и нужно жить, не затрудняя себя заботами о других, потому что чувство долга отягощает, расстраивает нервы и отнимает время. Как мантру, повторяет утром и вечером наша «Милая женщина»: «Я никому ничего не должна». Психотерапевт сказал, что если эту формулу успешно ввести в подсознание, то и тягот никаких не будет. Ибо мы сами создаем мыслями свою жизнь: когда ты думаешь, что никому ничего не должен, то проблемы исчезают как по мановению волшебной палочки. Ты становишься вольным, как ветер, и в прямом смысле слова гуляешь сам по себе.
Магическая формула «Я люблю себя и никому ничего не должен» создает у человека иллюзию автономности и свободы по отношению ко всему и всем, с чем он был связан до сих пор. Подчеркиваю, именно иллюзию, причем очень опасную, как всякая неадекватность. Ибо давая мнимую и временную картину благополучия, она порождает новые коллизии и конфликты, существующие совершенно объективно или, если хотите, интерсубъективно, что в данном случае одно и то же.
Доверчивая пациентка (которую теперь вряд ли назовешь такой уж милой!) точно следует указаниям своего гуру. Она больше не убирает в квартире, не готовит обеда, не помогает ребенку учиться читать. Она не покупает маме лекарств, то и дело подводит своих друзей и не слишком старается на службе. На все упреки (которые, конечно же, начинаются сыпаться как из рога изобилия) цепенеет и отвечает: «Я никому ничего не должна. Не мешайте мне искать себя. Вы сковываете мою свободу». Ее решение «не давать слабины» по отношению к «долгу» покоится на уверенности, что именно «долг» был запрограммирован ей родителями и испортил всю предыдущую жизнь, поселив в душе вечную тревожность и озабоченность. (Впрочем, стоит ли пенять на родителей, если даже Хайдеггер в качестве основного «экзистенциала» человеческого бытия назвал Заботу?)
Милая женщина теперь постоянно погружается в интенсивный самоанализ, ходит в сауну, в бассейн и на шейпинг, регулярно посещает Профессора, подпитываясь у него уверенностью в своей правоте, и поначалу почти не замечает, как трагически рвутся все ее связи с самыми близкими людьми. С теми немногими, кто действительно ее любит и готов помогать ей молча, относясь как к больной и моля Бога о выздоровлении от «поисков себя».
Но, если процесс «активной любви к себе» слишком затягивается, неизбежны объяснения, сцены и скандалы, взаимные обвинения и разрывы. Уменьшается и так не слишком большое «поле любви», то, которое и держит нас в бытии. Согласитесь, жутковато общаться с человеком, который регулярно сообщает тебе, что ничего тебе не должен?
Таким образом, сбывается то, что регулярно явно или неявно напевает пациентке группа: теперь ее действительно никто не понимает, кроме посещающих групповые занятия Профессора. Стали чужими родители, ребенок, друзья. Все чего-то хотят от нее, свободной женщины, все насилуют ее личность своими претензиями. Только там, в группе, она — человек, там ее единомышленники, такие же свободные и независимые личности, умеющие правильно любить себя. И поэтому привязанность к Профессору и группе становится болезненной, развивается зависимость, лекции и тренинги действуют как наркотик. Группа — единственный сегмент «истинной реальности». Обретение «свободы от долга» оборачивается «свободой от человеческих отношений», «свободой от свободы жить и действовать самостоятельно».
Самый страшный брак психотерапии — патологически зависимый пациент.
Читатель может задать мне вопрос: так что же, не надо любить себя? Надо изводить себя непомерным грузом обязанностей? Света белого не видеть и губить собственное здоровье? Конечно, нет! Человек должен беречь себя и заботиться о себе. Но это не исключает, а предполагает заботу и о других. Собственно, коррекции должно подвергаться не «чувство долга» а его патологическая форма, когда озабоченность становится болезненной, губительной. Когда она совершенно не отвечает реальной ситуации и выступает как никому не нужное терзание. Вот эта «эмоциональная суета» и должна по идее нивелироваться терапией. В книге «Как перестать беспокоиться и начать жить» Дейл Карнеги дает целый ряд здравых практических советов на эту тему: не позволяйте пустякам сокрушать вас; считайтесь с неизбежным; установите ограничитель на ваше беспокойство; не пытайтесь пилить опилки; не сводите счеты; делайте из всякого лимона лимонад. Карнеги — сугубый практик, он прекрасно понимает, что нельзя не выполнять своих внутренних и внешних обязанностей, просто надо научиться делать это без истерики. Человек, который перестает вникать в жизнь близких и участвовать в ней, пилит сук, на котором сидит, и с треском упадет. Боль окажется реальной. К сожалению, разухабистая психотерапия слишком часто переходит грань между снятием излишней напряженности в ходе выполнения естественных для любого человека дел и областью тех глубинных убеждений, на которых строится вся осмысленная жизнь. Коррекции подвергаются не «болезненная часть нашего Я», а фундаментальные эмоционально-нравственные структуры, необходимость и правомерность которых доказана всем историческим развитием человечества и обоснована мировой философией.
Раскачивание эмоционально-психологической «лодки», изничтожение долга как внутренней установки сознания оборачивается печальными практическими последствиями. И если наша героиня — «Милая женщина», пройдя период «поискового эгоцентризма», все же вернулась к равновесию эгоистического и альтруистического начала, то другие посетительницы Профессора, порвав с «устаревшими нравственными устоями», успешно разрушили ту социальную микросреду, с которой были теснейшим образом связаны. Одна разбила собственную семью, потеряв мужа. Другая порвала с родителями и обрекла их на одинокую старость. Третья, увлеченная поисками внутреннего комфорта, забросила дочь, предоставив ей возможность с четырнадцати лет «жить самостоятельно» и катиться вниз по наклонной плоскости.
Все они доставили боль близким людям, все проявили необоснованную жестокость и равнодушие. Равнодушие, которому их научили. Взамен этого была приобретена «свобода»: без любви, без дружбы, без ответственности, без соучастия. Благо, столь же призрачное, как и удовольствия, получаемые в результате беспробудного пьянства или наркотических инъекций. Безвыходная, бессмысленная свобода, лишенная, выражаясь языком В. Франкла, «трансценденции», выхода к другим, который невозможен без взаимосвязи и взаимозависимости.