Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов
Шрифт:
На другой день явились депутаты изъ Варшавы. Щадя кровь человъческую и желая побъдить Поляковъ ужасами войны, Суворовъ не велълъ хоронить убитыхь, далъ приказанiе, чтобы войска находились въ готовности. Депутаты проходили въ ставку Рускаго военачальника по грудамъ тълъ, среди грознаго вооруженiя и дымившихся развалинъ. Суворовъ вышелъ къ нимъ вь курткъ, безъ орденовъ, въ каскъ, съ саблею; сбросилъ послъднюю, произнеся: миръ, тишина и спокойствiе!
– и съ этими словами обнялъ представителей народа, цъловавшихъ его колъна. Графъ Потоцкiй, присланный отъ Короля, желалъ вступить въ переговоры о миръ; но Суворовъ отвъчалъ: "съ Польшею у насъ нътъ войны; я не министръ, а военачальникъ: сокрушаю толпы мятежниковъ и жслаю мира и покоя благонамъреннымъ." - 28 Октября прибыли прежнiе
– сливались съ радостнымъ ура нашихъ воиновъ. 1376 Рускихъ плънныхъ, 500 Пруссаковъ и 80 Австрiйцевъ, обреченныхъ на смерть, томившихся въ оковахъ, получили свободу.
Донеся Императрицъ о новыхъ завоеванiяхъ тремя словами: Ура! Варшава наша!
– Суворовъ, среди полнаго торжества, вспомнилъ о Херсонскомъ изгнанникъ. "Знаю - писалъ онъ въ Петербургъ - "что МатушкаЦарица меня наградитъ; но величайшая для меня награда - помилованiе Вальронта."
Екатерина отвъчала побъдителю (19 Ноября) также тремя словами: "Ура! Фельдмаршалъ Суворовъ!" - и, вслъдъ за тъмъ, удостоила его слъдующимъ рескриптомъ: "Вы знаете, что Я не произвожу никого чрезъ очередь, и никогда не дълаю обиды старшимъ; но вы, завоевавъ Польшу, сами себя сдълали Фельдмаршаломъ" - пожаловала ему военачальническiй жезлъ, осыпанный брилiантами; семь тысячь крестьянъ около Кобрина и возвратила чинъ Капитана перваго ранга Вальронту, Императоръ Францъ прислалъ Суворову портретъ свой, украшенный брилiантами; Король Прусскiй: ордена Чернаго и Краснаго Орловъ.
Въ Варшавъ Станиславъ просилъ Суворова возвратить шпагу одному плънному офицеру: онъ освободилъ, вмъстъ съ нимъ, пятьсотъ человъкъ; смъялся, потомъ, надъ сдъланнымъ, подаркомъ Королю.
Во всъхъ дъйствiяхъ своихъ единственный, Суворовъ праздновалъ полученiе Фельдмаршальскаго достоинства слъдующимъ образомъ: приказалъ поставить въ походной церкви нъсколько стульевъ соотвътственно числу лицъ, которыхъ онъ обошелъ; потомъ явился въ палатку въ камзолъ; началъ перепрыгивать черезъ стулья, именуя, по одиначкъ, старшихъ Генералъ-Аншефовъ: двухъ Салтыковыхъ (1773 г.); Репнина (1774); Долгорукаго (1774); Эльмта (1780); Прозоровскаго (1782); МусинаПушкина (I782); Каменскаго (1784); Каховскаго (1784 г.){371}и, послъ, надълъ Фельдмаршальскiй мундиръ, всъ свои ордена, принялъ поднесенный ему жезлъ, велълъ служить благодарственный молебенъ, вышелъ къ войску! Тогда въ Россiи были только три Генералъ-Фельдмаршала: Разумовскiй, Задунайскiй и Рымникскiй.
Онъ пробылъ цълый годъ въ Варшавъ; осенью дълалъ смотръ полкамъ, занималъ ихъ маневрами; въ Ноябръ (1795 г.) приглашенъ былъ въ Петербургъ. Въ проъздъ Суворова чрезъ Литву и Лифляндiю, крестьяне выходили толпами на дорогу, чтобы его видъть. Императрица выслала ему на встръчу карету; но Фельдмаршалъ въъхалъ въ столицу ночью и на другой день палъ къ стопамъ Екатерины. Она приказала ему имъть пребыванiе въ Таврическомъ дворцъ, гдъ четыре года передъ тъмъ всъ поклонялись Потемкину.
Три мъсяца Фельдмаршалъ задержанъ былъ въ Петербургъ, откуда отправился для осмотра пограничныхъ кръпостей со стороны Швецiи и, вслъдъ за тъмъ, назначенъ Главнокомандуюшимъ восьмидесятитысячной армiи, расположенной въ губернiяхъ : Брацлавской, Вознесенской, Харьковской и Екатеринославской (1796 г.).
Вскоръ Императрица переселилась въ въчность, 6 Ноября, къ неописанной горести Россiянъ, тридцать четыре года блаженствовавшихъ подъ Ея Скипетромъ. Фельдмаршалъ неутъшно оплакивалъ невозвратную потерю. "Безъ МатушкиЦарицы говорилъ онъ со слезами - "не
По военной части послъдовали разныя перемъны. Суворовъ наименованъ Предводителемъ Екатеринославской дивизiи и получилъ маленькiя палочки для мъры косъ и буклей солдатскихъ. Не терпя нововведенiй, онъ сказалъ: "пудра не порохъ, букли не пушки, коса не тесакъ, я не Нъмецъ, а природный Русакъ{372}." - Слова эти, обратившiяся въ пословицу, перелетъли въ столицу въ то самое время, какъ Фельдмаршалъ изложилъ въ письмъ къ Императору: что онъ скучаетъ своимъ бездъйствiемъ. Тогда послъдовало Именное повелънiе (6 Февр. 1797 г.): "за сдъланный отзывъ Фельдмаршаломъ Графомъ Суворовымъ ЕгоИмператорскому Величеству, что такъ какъ войны нът, ему дълать нечего онъ отставляется отъ службы{373}"
Суворовъ, оставляя дивизiю, собралъ полки; велъль сдълать передъ фрунтомъ пирамиду изъ литавръ и барабановъ; вышелъ въ простомъ гренадерскомъ мундиръ, но во всъхъ орденахъ; привътствовалъ солдатъ въ самыхъ трогательныхъ выраженiяхъ: "Прощайте, ребята! друзья! чудобогатыри - сказалъ онъ имъ - "Молитесь Богу; мы дрались со славою и будемъ опять вмъстъ!" потомъ снялъ съ себя знаки отличiя, положилъ ихъ на пирамиду въ видъ трофеевъ и произнесъ: "Настанетъ время когда Суворовъ снова явится среди васъ, и возметъ назадъ то, что теперь оставляетъ вамъ." - Мужественные воины не могли удержаться отъ слезъ, разстались съ Главнокомандовавшимъ, какъ съ отцомъ своимъ.
Онъ избралъ пребыванiемъ Москву, гдъ имълъ небольшой домъ; но Частный Маiоръ объявилъ Фельдмаршалу приказанiе отправиться съ нимъ въ деревню, по случаю скораго прибытiя Императора въ столицу. "Сколько назначено мнъ времени - спросилъ хладнокровно Суворовъ Полицейскаго чиновника - "для приведенiя въ порядокъ дълъ?" - "Четыре часа" - отвъчалъ Маiоръ.
– "О! слишкомъ много милости - продолжалъ Фельдмаршалъ; - для Суворова довольно одного часа." - Дорожная карета ожидала его у крыльца. "Суворовъ, ъдущiй въ ссылку - сказалъ онъ - не имъетъ надобности въ каретъ; можетъ отправиться туда въ томъ экипажъ, въ какомъ ъздилъ ко Двору Екатерины или въ армiю" Подвезли кибитку и Маiоръ принужденъ былъ проъхать въ ней пятьсотъ верстъ съ Фельдмаршаломъ{374}.
Удаленный въ село свое Кончанское (Новогородской губернiи, Боровичскаго уъзда), побъдитель Турцiи и Польши проводилъ въ бъдной хижинъ остатокъ знаменитыхъ дней: звонилъ въ колокола; пълъ на клиросъ; читалъ въ церкви Апостолъ; примирялъ семейства; соединялъ юныя четы брачными узами; восхищался счастiемъ крестьянъ своихъ; писалъ свои замътки и съ немногими особами, которыя посъщали его, любилъ бесъдовать о дълахъ Европы; смотря на ландкарту, восклицалъ: " О! далеко шагаетъ мальчикъ! пора унять его{375}!" Такъ говорилъ Суворовь о Бонапарте.
Протекло нъсколько времени и къ опальному явился курьеръ съ рескриптомъ отъ Императора. Суворовъ былъ тогда въ банъ, куда велълъ придти посланному. На пакетъ было написано большими буквами: Генералъ-Фельдмаршалу Графу СуворовуРымникскому.
– "Это не ко мнъ - сказалъ хладнокровно старый герой, прочитавъ надпись: "Фсльдмаршалъ при войскъ, я въ деревнъ." Изумленный курьеръ тщетно увърялъ его, что присланъ къ нему, а не къ другому; Суворовъ ръшительно отказался отъ рескрипта и нарочпый, пропотъвъ довольно долго въ банъ, отправился обратно въ Петербургъ съ чъмъ прiъхалъ. Государь не обнаружилъ досады своей, но съ того времени надзоръ за изгнанникомъ усиленъ{376}.
Лишась надежды быть полезнымъ Отечеству, Суворовъ обратился къ Императору съ просьбой: дозволить ему удалиться въ Нилову пустынь{377}.
– "Я намъренъ - писалъ онъ - "окончить тамъ краткiе дни въ службъ Богу. Неумышленности прости, милосердый Государь!" - Отвъта не было: его ожидалъ лучшiй жребiй!
Еще въ Государствованiе Екатерины II, Суворовъ желалъ идти противъ Французовъ{378*}, но Императрица медлила явною войной. Между тъмъ оружiе республики торжествовало въ Европъ, ниспровергало алтари и престолы. Обитая подъ соломенной крышею, знаменитый Полководецъ начертилъ (1798 г.) средства остановить и отразить властолюбцевъ: