Биография голубоглазого йогина
Шрифт:
Стояло холодное январское утро. Одетые в одни лишь набедренные повязки, мы сидели в ожидании на голой земле, волнуясь все больше и больше. Приставы в красной униформе, с длинными серебряными жезлами на плечах ходили туда-сюда, ожидая прихода остальных Нага-баба, собирающихся изучить тех, кто станет вскоре новыми саньясинами.
— Эй, Раху! — я почувствовал, как меня сильно пихнули деревянной палкой. Тут же стихли разговоры между учениками. Стукнувший меня баба спросил, кто мой гуру, используя жаргон акхары: "Прем пат каун хай?" ("Кто тот, кого ты любишь?"). Я был готов к этому вопросу и потому успешно на него ответил. Затем он попросил мою парчу,
Молодой полицейский, которого я недавно видел у дхуни Рагунатха Пури, объявил, что нам нужно пройти в санган, чтобы подвергнуться "мундану", то есть обриванию головы. Там же мы должны будем выполнить подготовительные ритуалы. Все тут же поднялись, спеша занять в очереди первые места, ведь тогда их обреют все еще острыми бритвами. Мы шли по двое, держа за руку первого попавшегося партнера.
Чего я в тот момент не знал, так это того, что пока я сидел среди тысяч ожидающих инициации учеников, Бхайрон Пури привел к дхуни Хари Пури девяностолетнего Шри Махант Арджуна Пури и его ученика Капила Пури, а также несколько других садху. Старый тантрик Бхайрон Пури был вне себя. Он пожаловался собравшейся группе, что в свое время гуру Хари Пури, Сандхья Пури, принимал мусульман в качестве последователей в Дан Акхаре, самом священном из монастырей Нагов. Сам же Хари Пури пошел еще дальше, собираясь сделать саньясином иностранца, которому к тому же в детстве сделали обрезание.
Бхайрон Пури обладал луженой глоткой и мог перекричать любого. Хари Пури не мог сравниться с ним по количеству децибелов, однако ему все же удалось обратить внимание уважаемых баба на тот факт, что его гуру Сандхья Баба вернул обратно украденные мусульманами части Датт Акхары и что у Кешава Пуд Мультани Баба, "дада гуру" нашего мархи, тоже были ученики-мусульмане. Но в защиту инициации молодого иностранца Хари Пури не был готов дать мгновенного ответа.
— Разве вы можете помешать мне сделать мальчика саньясином? — спросил Хари Пури. — Я его гуру, я провел его инициацию Пятью Гуру и заплатил все сборы акхары. Чего же еще вам надо?
— Он не "готра", не индус! — взревел Бхайрон Пури, имея в виду, что моя скромная персона не принадлежала ни к одному из кланов великой индийской кастовой системы. — Как дать ему "джану"?
Тантрик говорил о шнурке Дважды Рожденного, который носится через плечо. Этот шнурок дают еще до жертвоприношения, которое сделает нас браминами.
Бхайрон Пури удалился широкими шагами, оставив Хари Пури и Амара Пури сидеть вмесге со Шри Махант Арджуном Пури и Капилом Пури.
— Будь осторожен, брат, — сказал Капил Пури Хари Пури. — Бхайрону нужен лишь повод. Неважно, что ты говоришь, у него все равно на тебя зуб. Кто, как ты думаешь, сильнее всех высказывается против тебя в Совете Восьмерых? Кто виновен в том, что ты так и не стал пиром Датт Акхары? Кто поддерживает этого неудачника, нынешнего пира?
— Избавься от иностранца, от него не будет ничего, кроме неприятностей, — высказал хриплым голосом свое мнение Арджун Пури.
— Но тогда мы выставим Риши Бригу лжецом, — ответил Хари Пури. — И кто продолжит мою линию преемственности?
— Я дам тебе сто, нет, тысячу чела, — предложил Шри Махант.
— Неужели я уже лишен права самому выбирать себе учеников? — спросил Хари Пури.
Я же тем временем все еще шел вместе с остальными неофитами к месту слияния рек, подняв руки кверху и распевая хвалы Великому Богу Шиве:
Хара хара махадев!
Хара хара махадев!
Зрители бросали
Хара хара махадев!
Священный пляж был очищен и освящен браминами при помощи окуривания ладаном и распеванием мантр. Конная полиция Уттар Прадеша успешно сдерживала любопытных на расстоянии.
На пляже я, к своему великому облегчению, увидел Пандита Шеш Нараяна, который пришел сюда вместе с двумя другими пандитами и с цирюльниками. Еще до инициации Хари Пури сказал мне, что Шеш Нараян должен провести основные ритуалы посвящения, но почему-то он опаздывал на мелу. Осматривая инициируемых, пандит встретился со мной глазами, широко улыбнулся и продолжил древний ритуал.
Мы пришли на самую древнюю жертвенную площадку на земле, имеющую аналогию в наших собственных телах. Таким священным местом был третий глаз, по достижению которого становилось понятно, что мы не являемся телами и что пять элементов, из которых берут начало пять органов чувств, больше не будут служить нам источником беспокойства и привязывать нас к физическим телам. Мы собирались оставить подобную привязанность позади так же, как в свое время оставили родные дома ради странствий, приведших нас в итоге в сан-гам. Путь внутренних странствий ведет садху дальше, от третьего глаза к Великой Пустоте, а внешнее путешествие продолжается на север, от сангама к истоку Ганги.
Работа цирюльников была завершена. Лишенные волос головы превратили нас в детей, ждущих своего последнего рождения. Каждому из нас дали грубую глиняную чашку, чтобы мы наполнили ее Нектаром Бессмертия, и палку в качестве посоха для ходьбы и символа Дороги на Север. Когда солнце село за горизонт, мы вернулись обратно в акхару. Вокруг храма Даттатрейи оградили веревками священное пространство, в каждом углу которого горело по погребальному костру.
Это были наши похороны, ведь инициация в саньясины это последнее отречение, после которого навсегда заканчивается жизнь в обычном мире.
Я догадался, что ночь будет долгой, и потому постарался сесть поближе к огню. Каждому из нас раздали семена горчицы, кунжута и другие подношения огню. Бросая семена в огонь, я вдруг понял, что также всепоглощающий пламень знаний сжигает дотла окалину неведения.
Время шло, горящие дрова стреляли время от времени не хуже шутих, громкое песнопение сменилось молчаливой молитвой и тихими монотонными мантрами. Я закрыл глаза, повторяя про себя гуру-мантру, используя ее как лодку, способную добраться до Другого Берега. Ачарья, высший духовный авторитет акхары, стал обходить инициируемых, начав с самого дальнего угла мархи, и шептать мантры в их уши. Пандит Шеш Нараян выполнял в это время хаван. Внезапно двое баба схватили меня за руки, нарушив мою сосредоточенность.
— Что происходит? — спросил я. Они пробормотали какие-то объяснения, но я не понял ничего кроме слова "ангрез", иностранец.
Я попытался сопротивляться, звал своих новых гуру-бхаев, объяснял, что у меня есть парча, что моего гуру зовут Хари Пури Баба, что я живу в палатке сразу за палаткой Шри Маханта, но они ничего не желали слушать. Тогда я решил, что они меня просто не поняли из-за чудовищного акцента, но я ошибался.
Спустя какое-то время Бхайрон Пури вернулся к дхуни Хари Пури и вызвал моего гуру на дебаты в присутствии всей акхары. Подобный спор был не интеллектуальным занятием, а, скорее, способом показать свою силу: силу голоса, силу тела и силу энергий. Тантрик желал созвать собрание сейчас же, не откладывая дела в долгий ящик.