Биография голубоглазого йогина
Шрифт:
— Он решил сделать пожертвование, поэтому отправился в храм Лакшми Нараян и обо всем рассказал главному жрецу, — сказал борец. — По скольку дядя по профессии ювелир, главный жрец велел ему найти лучшего мастера в Джайпуре, чтобы тот изготовил ему точную копию лягушки из золота, и пожертвовать ее в храм.
— Он так и сделал? — спросил я.
— Примерно, — ответил молодой человек.
– Дядя решил, что серебряной лягушки будет достаточно, велел младшему ювелиру сделать ее, а потом пожертвовал ее храму.
Я поблагодарил молодого
Я вернулся к Картушу поздно ночью. Должно быть, он вернулся в отель несколько часов назад, потому что в углу уже стояло несколько коробок с разложенными камнями и хрусталем.
— Что ты знаешь о падуках? — спросил я у Картуша.
— Дай подумать, — ответил он. — Ну, могу рассказать следующее: когда Раму изгнали в джунгли и царь, отец Рамы, умер, брат Рамы по имени Бхарат, которого венчали на царство, нашел Раму в лесу и попросил его вернуться в Ай-одхью, чтобы царствовать. Рама отказался это сделать и дал Бхарату свои деревянные сандалии падуки, чтобы они могли находиться на троне вместо него.
— Так кто же был царем: Бхарат или падуки?
– спросил я.
— С человеческой точки зрения — Бхарат, но для самого Бхарата царем был Рама, представленный падуками, — ответил Картуш.
— А падуки Датт Акхары в Уджайне? — спросил я. — Ты о них что-нибудь слышал?
— Еще бы мне не слышать, — засмеялся он.
– Это падуки старого пира, которые хранил Сандхья Пури Баба. Мой гуру часто рассказывал мне, что они были причиной возрождения Датт Акхары. Но я уверен, ты знаешь о падуках гораздо больше меня.
— Кстати, а кто был твоим гуру? Может, я его знаю, — поинтересовался я.
— Может, и знаешь, — предположил Картуш.
– В конце концов, пока Сандхья Пури был жив, он очень много общался с Хари Пури Баба. Они боготворили Сандхья Пури и считали его своим учителем. Но я не видел своего гуру с середины шестидесятых, поэтому не думаю, что он еще жив. Его звали Бхайроном Баба.
Я превратился в соляной столб, чувствуя, как горят мои щеки.
— Ты ведь не Бхайрона Пури Баба имеешь в виду, Картуш?
— Конечно, его, — улыбнулся он.
— Поверить не могу, — воскликнул я. — Нет, он жив и очень даже здоров. Ты хоть представляешь, что это за человек?
— Думаю, он инкарнация брата Даттатрейи по имени Дурваса, который на самом деле был Шивой так же, как сам Даттатрейя был воплощением Вишну. Он просветленный человек и один из величайших тантриков в Индии, — ответил Картуш.
— Так почему же ты сейчас не рядом с ним? — спросил я.
— Ну, у нас появились разногласия, — покачал головой Картуш. — Это случилось на Кумбха Меле в Уджайне в 1968 году. Если быть точным, в мае 1968. Ты, должно быть, учавствовал в это время в демонстрациях на улицах Парижа. Когда Бхай-рон Пури предложил мне стать его учеником, а затем и саньясином, я согласился. Но когда пришел день первой из инициации, произошло две вещи. Первая.— я начал колебаться.
—
— Я не был уверен, смогу ли стать настоящим садху! Да, я буду вместе с учителем среди йогинов и шаманов, но вдруг потом я обнаружу, что аскеза не для меня? Как тогда я смогу уйти и нарушить обет, — объяснил Картуш.
— Я чувствовал то же самое, — согласился я.
— Ну, а вторая вещь — это дурное предзнаменование. Моя Венера находилась в неблагоприятном аспекте, что не предвещало ничего хорошего для моего посвящения в саньясины, а я не сказал об этом Гуру Джи, — признался он.
— Но он же не мог не знать об этом? — удивился я. — Хари Пури Баба всегда проверял благоприятные и неблагоприятные дни для каких-то начинаний.
— Может, знал, а, может, и нет. Но однажды, когда мой и твой гуру как обычно спорили, Хари Пури попросил меня найти в Уджайне книжный магазин и купить ему хороший словарь английского языка. Какая странная просьба, подумал я. Полдня я мотался по городу под обжигающим солнцем, но ничего не нашел. Наконец я наткнулся на книжный магазинчик "Нового Света" и там встретил ее.
— Кого? — спросил я.
— Мари была родом из родного города моей матушки, что находится неподалеку от Парижа. Эта девушка была невероятно красива, и я сразу же влюбился в нее.
— Ты шутишь?
— Ни капельки. Мари только приехала из Франции и рассказала мне о революции, заварившейся на улицах Парижа. Вдруг я понял, что в моей жизни чего-то не хватает, и это что-то стоит прямо напротив меня.
— И как ты поступил?
— Что мне было делать? Я отказался от инициации, подождал до конца Кумбха Мелы, а потом уехал с моей Мари. Должно быть, Бхайрон Баба догадался обо всем в тот же день, как я встретил ее. Разочарование Гуру Джи все росло, поэтому ко времени моего отъезда он уже вычеркнул меня из своей жизни. Я знал, что больше никогда его не увижу.
— Многие баба верят, что он убил Хари Пури Баба при помощи тантры, и он терроризировал меня с самого первого дня, как я появился в акха-ре, — сказал я.
— Нет, я не верю, что он убил твоего баба. Бхайрон Пури не поднял бы руку даже на москита. Должно быть, я сильно ухудшил дело для тебя и остальных иностранцев. Послушай, они часто спорили, бросали друг другу вызовы. Иногда они заключали пари, не на деньги, а на что-то другое, пытаясь перебороть один другого, но ничего более серьезного никогда не было.
— Ты много общался с Хари Пури Баба в то время? — спросил я.
— Достаточно. Он часто приходил к нашему дхуни, или мы приходили к нему. Иногда заходили споры относительно моего ученичества и инициации, а также относительно того, может ли иностранец стать баба или нет. Было ясно, что я был ходячей проблемой. Хари Пури даже спросил меня, нет ли у меня друзей-иностранцев, которые тоже хотели бы стать баба. У меня таких друзей не было, но это заставило меня задуматься, что между ними происходит.