Биос
Шрифт:
— Ты от них отличаешься, малышка.
Настолько ли отличаюсь, чтобы выжить?
Одна из моих девочек выжила.
На этот вопрос Исис ответила молчанием.
26
Поздно, подумал Кеньон Дегранпре.
Он шествовал по кольцевому коридору искалеченной ОСИ, высоко подняв голову.
Слишком поздно.
Смотрите на меня, думал он. Взгляните на мою униформу, свежую и безупречную. В кольцевом коридоре не было почти никого. Основная часть персонала предпочла умирать тактично, в своих каютах, но те немногие, мимо которых он проходил,
Вышагивая чопорно, чеканя шаг, он приближался к последнему стыковочному узлу, где Дегранпре поджидала спасательная капсула, которая заберёт его с ОСИ и доставит к кораблю Хиггса. Он слышал свои шаги, размеренные и ритмичные. Дегранпре не поворачивал голову ни вправо, ни влево. Шагал он строго по центру коридора, гофрированные стены которого шли на равном расстоянии от его расправленных плечей. Лишь в низких дверных проёмах переборок приходилось наклоняться.
Дегранпре прошёл через модуль с жилыми каютами для персонала. У каждого человека на ОСИ был личный уголок, тесная стальная каюта, едва ли вместительнее университетских библиотечных кабинок. В каждой каюте была складная постель. Некоторые двери были распахнуты настежь, в этих каютах Дегранпре видел мужчин и женщин, неподвижно лежащих в постелях, с запёкшейся на носах и губах кровью. Время от времени до него доносились стоны и выкрики. Остальные двери были закрыты: большая часть персонала предпочла смерть в уединении.
«Медленная», такое определение дал болезни Корбус Неффорд. Возможно, по меркам микроорганизмов Исис, в инкубационный период такое прилагательное характеризовало её корректно. Но только не на последней стадии. От первых симптомов до смерти проходило лишь три-четыре часа. Не больше.
Лица выживших, мимо которых шёл Дегранпре, выражали шок и опустошённость. Они не умерли, но ожидали смерти; или же верили, вопреки всем доводам рассудка, в некое спасение, которое вот-вот придёт, в чудесный разворот судьбы.
И Дегранпре тоже в это верил. В конечном счёте он осознал, что неспособен рассматривать возможность собственной гибели. Только не теперь, когда он прошёл столь неимоверно долгий путь в попытках её предотвратить: объявлял карантины, погубил эвакуированных со станции Марбург, разорвал единственный канал связи с Землёй. Нет! В конечном счёте он просто обязан выжить, ведь иначе всё то, что он сделал, окажется напрасным.
Идя к цели, он умерял свой шаг. Дегранпре прошёл через массивный стальной вход в аварийный ангар с видимым спокойствием, его выдавал только пот, стекающий по щекам. Пот вызывал беспокойство, физическая слабость — тоже. Но, раз он здоров, может, он просто сошёл с ума? Подхватил сумасшествие?
Дегранпре пришёл практически в назначенное время, лишь немного запоздав. Его разочаровало, что в небольшом «предбаннике», из которого открывался прямой выход к спасательной капсуле, оказались только трое начальников служб — Леандер, Солен и Накамура. Остальные, по словам Леандера, заболели.
Но нам удалось уйти, объявил им Дегранпре. В наши тела вирус не проник, а если проник, то в таком ослабленном состоянии, что наши тела смогут себя защитить.
Наконец-то, подумал он. Наконец-то я здесь.
Он воспользовался своим ключом начальника ОСИ, чтобы открыть и активировать капсулу. Процесс нельзя было назвать зрелищным. Тяжёлая плита отошла в сторону. За ней скрывалось тесное пространство спасательной капсулы; по кругу шли противоперегрузочные кушетки. Контрольных приборов не было: капсула сама по себе была гигантским роботом, способным на единственное разумное действие — стыковку со сферой Хиггса.
— Чувствую себя трусом, — сказал Леандер.
— В этом нет никакой трусости. Нам больше ничего не остаётся.
У входа в капсулу Накамура нерешительно остановилась.
— Сэр, — дрожащим голосом произнесла она, — я не очень хорошо себя чувствую.
— Никто не чувствует себя хорошо. Либо летишь с нами, либо остаёшься.
Спасательная капсула расстыковалась с Орбитальной станцией Исис и по длинной петле направилось к кораблю Хиггса, терпеливо ждущему в точке L5 между планетой и её маленькой луной.
Стартовый комплекс с кораблём Хиггса был утоплен в ледовый планетезималь, семь лет назад доставленный сюда автоматическим буксировщиком. Останки от дюз буксировщика до сих пор усеивали этот объект — чёрные сопла, напоминающие проржавевшие скульптуры в мрачном каменном саду. Сейчас полностью автоматический комплекс отметил близость спасательной капсулы и обменялся с ним стыковочными протоколами.
Капсула успешно пристыковалась. Внутри планетезималя, готовясь к встрече людей, зажглись источники света. Температура в узких коридорах подпрыгнула до двадцати одного градуса по Цельсию. Медицинские роботы выстроились у ведущего к стыковочному узлу люка, на случай если понадобятся.
Комплекс направлял в спасательную капсулу запрос за запросом, но разумного ответа не получал.
Через какое-то время, разочарованный отсутствием гостей, комплекс погасил огни. Жилые помещения остыли до наружной температуры. Жидкая вода была вновь закачана на хранение в баки со льдом.
Сверхпроводящие процессоры продолжили с бесконечным терпением отмерять время. Исис всё так же вращалась по орбите вокруг звезды, а человеческих голосов всё не было.
27
Фонарь на шлеме Тэма Хайса был рассчитан на работу в течение полутора суток. Более чем вероятно, что фонарь его переживёт, продолжит светить, пока тело Хайса будет остывать — или, возможно, нагреваться, — питая собой ненасытную прорву микробов Исис.
Тем не менее, до сих пор Хайс оставался невредим.
Он втискивал себя в узкие проходы копателей. Непрочность внутреннего слоя изоляции скафандра и габариты шлема вынуждали его двигаться медленно. Больше всего Хайс опасался нападения со стороны копателей — он был до ужаса уязвимым, — но эти животные соблюдали дистанцию наверху, а в переплетении туннелей вообще были не видны. И всё же он то и дело натыкался на недавние следы их присутствия. Он проходил мимо камер и тупиков, заполненных тщательно отсортированной едой: здесь склад семян, там груда фруктов, ферментирующихся в тепле. В боковых ответвлениях он видел мимолётные движения, разглядеть которые не хватало света — изгибы тел, которые могли быть сексом, рождением детей, их воспитанием или просто местными танцами.