BioShock: Восторг
Шрифт:
Билл начинал подумывать, что насчет последнего «паразит» может оказаться прав.
Он постучался, и дверь перед ним открыл сам Салливан. Шеф безопасности посмотрел ему за спину, чтобы убедиться, что гость один. После чего кивнул:
– Входи.
Билл слышал запах алкоголя в дыхании Салливана, походка шефа оказалась шаткой, когда он поплелся от двери. Билл последовал за ним и захлопнул дверь. Квартира Салливана сильно напоминала его собственную, только обстановка была куда более холостяцкой. Была тут и другая особенность – множество «павших солдат», пустые бутылки
Салливан сел на диван и смахнул на пол пустую бутыль, ее место на журнальном столике занял диктофон. Билл устроился рядом. Слева от него оказалось панорамное окно с видом на морской пейзаж. Силуэты зданий чуть дрожали из-за течения. Желтоперые рыбы проплыли мимо, но вдруг, в один миг, все разом, в своем мистическом единодушии, сменили направление и понеслись прочь от ярких огней комнаты.
– Выпьешь? – спросил Салливан безжизненным голосом. Его глаза покраснели. Похоже, он не высыпался.
Для такого было рановато, не пробило еще и пяти, но Билл не хотел, чтобы все выглядело так, будто он осуждает Салливана:
– На палец или два из этой бутылки, что бы там ни было, приятель.
Салливан наполнил стакан, который давненько не промывали. Билл взял его:
– К чему вся эта спешка и волнение, Шеф? Твои срочные послания выпрыгивали из пневмопочты, и вот. Пришлось закончить с работой раньше, чтобы оказаться здесь вовремя.
Салливан повернулся к сложенному, недовязанному черно-красному одеялу, которое лежало рядом с ним на диване. Он потянулся к нему и погладил свободной рукой, губы его дрожали. Затем он осушил свой стакан и со звучным хлопком поставил его на журнальный столик.
– Райан начал свою маленькую пропагандистскую компанию, чтобы все эти делишки с Маленькими Сестричками казались просто замечательными. Сделал из детей плазмидные фермы. А для тебя, Билл, это все тоже замечательно?
– Господи, нет. Мне не нравятся плазмиды – и они мне дважды не нравится, когда их производят таким способом. Райан говорит, что это временно, что все равно сирот никуда не пристроить, но… – он покачал головой. – Это не может продолжаться вечно. Все разрушается: город... и люди. Это место развалится на части, если мы не…
Билл замолчал, подумав вдруг, что его просто дурачат, а он говорит нечто столь близкое к мятежу шефу безопасности Райана! Не подстроено ли все это? Но Салливан уже давно был недоволен своей работы, и он сделал Билла кем-то вроде своего доверенного лица. Иногда нужно кому-то доверять. И за столько лет он хорошо узнал шефа Салливана. Салливан не был актером. Особенно, когда напивался. Это все по-настоящему.
– Тут уже все давно расползается по швам, Билл, – невнятно пробормотал Салливан. – У меня здесь кое-какие записи, все на одном устройстве, но из разных времен, разных людей… – он нажал на кнопку пуска. – Я хочу узнать твое мнение об этом, Билл. Ты единственный сукин сын во всем мертвецки затопленном городе, кому я доверяю…
Из магнитофона полилось насмешливое бренчание гитарной мелодии, кто-то свистел на фоне. За негромким ударом барабана последовал женский, поющий голос, в
Дальше ленивый и дразнящий голос Калпеппер продолжал все в том же духе. Когда Салливан нажал на «паузу», Билл пожал плечами и спросил:
– Ладно, а что с этим, шеф? Я слышал подобные безумные вещи и прежде. Она свалила из «Райан Индастриз», теперь часто бывает в моей таверне. Сказать по правде, пьет там и старается умничать среди друзей, язвит насчет Райана. А такие песенки популярны у некоторых людей в Восторге, но их не поют очень уж громко.
Салливан хмыкнул:
– Ты считаешь, что подобное не заслуживает… наказания?
– За что? Это ж просто песня, разве нет?
– Лады, а что насчет этого?
Салливан запустил запись, на этот раз Анна Калпеппер просто говорила: «Коэн не музыкант, он конюх у Райана. Коррумпированная политика Райана гадит повсюду, а Коэн за ней прибирает. Но вместо того, чтобы делать это лопатой, как любой убирал бы за мулом, Коэн использует навязчивую мелодию и умно построенную фразу. Но не имеет значения, как хорошо это звучит, с запахом-то он ничего поделать не может».
Салливан вновь остановил запись, налил себе очередной стакан, слова его теперь зазвучали еще более невнятно:
– Што с-ты думаешь об этом?
– Хммм… что ж. Должен признать, это довольно провокационно, шеф. Но людям искусства лишь бы говорить, говорить и говорить. Это практически ничего не значит.
– Знаешь что, послушай-ка это… Тут один из парней, кого мы должны были недавно арестовать. Но он спрятался где-то, между нами, я этому рад, Билл... а запись еще тех времен, когда Фонтейн был на плаву…
Салливан запустил запись, и Биллу показалось, что он узнал голос Питча Уилкинса.
«Мы все приехали сюда, думали, что станем частью Великой Цепи Райана. Только вот оказалось, что цепь Райана сделана из золота, а наша другого рода: с таким большим тяжелым ядром на лодыжке. Он там, наверху, в «Форте Веселом», развлекается с модными модельками, а мы в этой дыре рыбу от кишок чистим. Фонтейн обещает кое-что получше».
– Говорит прямо как один из подстрекателей Атласа, – заметил Билл, – голоса разные, а идеи одни и те же.