Биотеррор
Шрифт:
— Бесполезно.
До Алисы донесся звук удара, булькающий хрип и пространство вокруг разом успокоилось.
Раздался полный боли голос жреца:
— Я не стану вымаливать пощаду!
Алиса оглянулась.
Данила стоял рядом с алтарем. Жреца он удерживал одной рукой, собрав в кулак изумрудную мантию на шее, так что старику приходилось стоять на цыпочках. В середине мантия была разодрана в клочья, и там виднелось что-то мокрое, темное, от вида чего Алису затошнило.
— Это правильно, — согласился Данила. —
— Не тебе меня прощать, ублюдок, — прохрипел жрец. — Отродье богомерзкое.
— Алиса, уходи, — попросил Данила, не оборачиваясь. — Я тебя скоро догоню.
Девушка послушно направилась к выходу. Ее разум оцепенел, онемел, как немеет тело от сильного удара. Мир, в котором до этого момента жила Алиса, осыпался старой фреской с идиллическими картинками. И сквозь трещины на нее обрушивался тянущий черный ужас. Его было много, слишком много, до почти физической боли. Алиса с трудом удерживалась на грани, не позволяя себе закричать, забиться в истерике. Маленькими осторожными шагами она вынесла эту переполненную ужасом чашу из дома, и лишь отойдя метров на десять, упала на землю и сжалась в комочек, жалобно скуля.
Потом она услышала крик. Кричали в доме, протяжно, безнадежно.
Она смогла сесть, посмотрела в сторону дома.
Данила вышел из дома и направился к ней. Лицо его было мрачным, но уже перестало казаться металлической маской.
Подошел, протянул сначала правую руку, потом быстро убрал ее, сменил левой. Алиса заметила, как правая рука страшно блеснула мокрым.
— Вставай, надо спрятаться.
— Ч-что?
— Надо спрятаться. Сейчас здесь станет людно.
Алиса затрясла головой, выдавила:
— Что ты с ним сделал?
Данила наклонился, взял ее за руку. Потянул за собой, помогая встать. Алиса попыталась высвободиться, но силы были неравны, парень, похоже, и не заметил ее попытки.
— Что ты с ним сделал? Убил?
— Ты же слышишь, что нет! — буркнул Данила, продолжая тянуть ее к ближайшему переулку. Крики действительно не умолкали, даже, кажется, стали громче. — Смерть была бы для него слишком легким наказанием. Мгновение боли и все.
— Тогда…
— Я лишил его связи с силами природы.
— Как?
— Не важно. Извини. Сейчас не время читать лекции. В поселке два телепата. Но одна из них — ребенок, а другая — дряхлая старуха. Похоже, этому гаду не удалось достучаться до них. Но сейчас он так орет, что его и без телепатии услышат. Надо спрятаться, пока добрые селяне не прибежали.
Данила оказался прав. Едва они укрылись между забором одного из домов и густыми зарослями боярышника, как на площади показалось несколько человек. Они в нерешительности потоптались перед домом, потом все же вошли. Через пару мгновений один из них выскочил на крыльцо и бросился в переулок, громко вопя на бегу что-то неразборчивое. Но, похоже, односельчане его понимали — люди выбегали изломов и устремлялись на площадь.
Из-за густой листвы было трудно разобрать, что происходит.
Алиса слегка раздвинула ветви.
На площади уже собрался весь поселок, люди сгрудились перед крыльцом, но входить в дом не решались. И Алиса понимала их — таким страданием были наполнены крики, доносившиеся сквозь закрытые двери.
— Самое время вам уйти…
Сердце девушки сжалось в ледяной комочек. Рядом беззвучно колыхнулся воздух, Алиса уловила смазанное движение массивного тела и в следующее мгновение Данила уже стоял в переулке, одной рукой сжимая горло Радмилы, а другую занеся для удара.
— Нет! — невольно вырвалось у Алисы.
Радмила была одной из этих… существ, обрекших на смерть ни в чем не повинную девушку, почти ребенка. Более того, Сашу держали именно в ее доме. Алиса сообразила, что это плач девушки она слышала ночью, думая, что скулит собака. И все же…
— Пожалуйста, хватит! Пожалуйста…
Данила посмотрел на нее тяжелым, сверлящим взглядом, но руку все же опустил. Потом тихо произнес:
— И что с ней тогда делать? Оставлять нельзя — на помощь позовет.
— Не позову, — с трудом выдавила Радмила. — Могла ведь сто раз позвать.
Данила задумался, потом отпустил женщину, но остался стоять в напряженной позе.
— Что тебе надо?
Радмила прокашлялась, потерла горло, на котором проступали следы от пальцев Данилы.
— Я не враг вам… То есть, тебе-то, отступник, конечно, враг. Но не ей. — Радмила указала на Алису. — И раз Мироздание зачем-то приставило тебя к ней, значит так нужно. Не мне с ним спорить. Пойдемте, я провожу вас к дому старейшины. Вы ведь не уйдете без того полицейского?
— Нет, конечно!
— А вот твой спутник вовсе не так уверен, — с заметной долей яда произнесла Радмила. — Если бы Виктор мешал его целям…
Данила вздернул подбородок.
— Если бы я хотел только увезти Алису отсюда, то посадил бы ее на мотоцикл и увез. Я для того и устроил шум, чтобы никто не помешал освободить Виктора.
— Может и так. Тогда идем быстрее. Сейчас весь поселок бросится вас искать.
Данила не стал тратить время на раздумья.
— Пошли. Только сначала «кобру» заберем.
Алиса все еще чувствовала себе оглушенной, но уже могла идти самостоятельно. На площади нарастал гул, можно было различить отдельные яростные выкрики, и страх быть пойманной взбешенными сектантами — а она не сомневалась больше, что попала в логово сектантов — подстегивал девушку. Этот простой, бытовой страх помогал справиться с запредельным ужасом, лишавшим сил.
И все же, видимо, она временами отключалась от реальности. Этот вечер потом вспоминался ей набором несвязанных обрывков, внезапно осознаваемой реальностью, которая столь же внезапно растворялась в кошмарных видениях.