Биржевой дьявол
Шрифт:
— Еще нет. Это зависит от того, насколько окреп рынок. Мы решим этот вопрос перед самым аукционом.
— Во сколько начало?
— В пять. В Сити.
— А можно нам поехать с тобой? — попросила Изабель. — Мы не помешаем.
— Конечно, детка. Я тоже хотел бы, чтобы вы это видели, чем бы все ни обернулось. Подъезжайте к Gurney Kroheim, как только будете готовы.
Луис высадил нас у отеля. Он, конечно же, зарезервировал нам два номера.
— Во сколько встречаемся? — спросил я. — Ты, наверное, хочешь отдохнуть?
Изабель
— Как насчет через две минуты?
— Договорились, — сказал я.
Через полтора часа мы вышли на улицу. Честно говоря, если бы не Луис, мы бы еще неделю не выходили из номера. Как минимум неделю.
Главный офис Gurney Kroheim находился рядом с Dekker Ward. Конференц-залы были похожи, как две капли воды. В холле баронеты в цилиндрах чопорно надзирали из своих золоченых рам за порядком. Внутри же на стенах висели только пейзажи викторианской эпохи. Кажется, здесь побывали чуть ли не все заправилы британского бизнеса. Здесь они сражались друг с другом, а ставка в этой драке была известной — съесть другого или быть съеденным самому.
В помещении было полно народу. Луис сел рядом с одним из своих партнеров, Сержиу Пренсманом, на плечи которого легла основная работа по выстраиванию бида, когда Луис занимался поисками дочери. Следом за Пренсманом устроились два ведущих сотрудника Banco Horizonte. Они уже несколько суток подряд вводили в компьютеры все новые и новые данные. За этим же столом сидели два банкира из Голландии, несколько юристов и три человека от Gurney Kroheim во главе с самим директором. Его звали Чарльз Скотт-Лиддел.
Луис представил нас собравшимся. Свою дочь — с гордостью, меня — с благодарностью, как человека, который спас ей жизнь. Чувствовалось, что эти люди не просто работают на Луиса, а искренне любят его.
— Вы вовремя, — сказал Луис. — Мы как раз собрались обсуждать цену.
Мы заняли два свободных стула у дальнего конца длинного стола. Взоры всех собравшихся обратились к Луису.
— Итак, Чарльз, что мы имеем?
Скотт-Лиддел, классический образец банкира, еще раз взглянул на бумаги, испещренные цифрами.
— Мы ввели данные сегодняшних рыночных цен портфеля облигаций в нашу модель. Как и предполагалось, расхождение с предварительными оценками оказалось весьма, весьма существенным. Используя первую методику, мы получили оценку в шестьдесят три миллиона фунтов. Вторая же дала нам… — Он сделал паузу, листая бумаги. — Семьдесят два.
Да, по сравнению с прошлой неделей, когда мы были на двадцатимиллионной отметке, рынок явно укрепился.
Слово взял Пренсман.
— Меня гораздо больше устраивает первая методика. Я не доверяю оценкам на основе дисконтированного денежного потока. Я не вижу в них смысла.
— С одной стороны, ты прав. С другой, такой шанс предоставляется только один раз. Если нам удастся заполучить Dekker Ward, мы станем первым международным инвестиционным банком в Латинской Америке. А это дорогого стоит. Что мы можем себе позволить по максимуму?
— Семьдесят пять это предел, — сказал Сержиу. — Уйти выше означало бы, что активы по риску затрещат по швам. Ты же знаешь, мы всегда старались, чтобы наши балансовые отчеты были умеренными и взвешенными. Но в любом случае семьдесят пять миллионов за Dekker — это перебор.
Луис немигающим взглядом смотрел на цифры. Потом встал и подошел к окну.
Через минуту, не оборачиваясь, он жестко произнес:
— Предлагайте восемьдесят.
31
Первым, кого я увидел, войдя в конференц-зал, был Сидней Шталь, с сигарой в зубах, вальяжно развалившийся на стуле.
— Привет, парни! — каркнул он с усмешкой. Самодовольной усмешкой. Он уверен, что побьет нас. Дуайт Годфри старательно избегал встретиться со мной взглядом.
Кертон, перед которым лежало несколько конвертов, встал из-за стола, чтобы поздороваться с нами. Но я ничего не видел вокруг. Мое внимание было приковано к человеку, который сидел рядом с ним, положив ногу на ногу, и курил.
Рикарду.
Кертон представлял нас собравшимся, суетился вокруг Изабель, но я ничего не слышал. Какого черта он здесь делает? Потом я еще раз взглянул на конверты, лежавшие перед лордом Кертоном. Конвертов было три.
— Привет, Ник. Здравствуй, Луис. Изабель, ужасно рад тебя видеть. Поздравляю, хорошо, что все уже позади.
Я едва нашел в себе силы кивнуть в ответ.
В комнате было полно народу, адвокаты, консультанты всех мастей. Но для меня здесь был только один человек, Рикарду Росс. И, хотя он присутствовал при чужих торгах, было такое ощущение, словно он сохраняет абсолютный контроль — и не только над собой, но и над всеми нами, собравшимися в конференц-зале.
— Благодарю вас за то, что смогли прийти лично, — лорд Кертон обращался к Шталю и Луису. — Так лучше всего и делать дела. По меньшей мере, тогда человек знает, что с ним играли честно. Сегодня утром мне позвонил Рикарду и спросил, может ли он выставить и свой бид в торгах за фирму. Я не мог ему отказать.
Меня нисколько не удивило то, что Рикарду узнал о предстоящих торгах. И конечно, это было в его стиле — с ходу взять инициативу в свои руки. Но все равно это шокировало: видеть его здесь, нашим соперником в торгах.
— Я возражаю! — заявил Шталь. — Признаюсь, я был несколько удивлен, увидев Рикарду. Но я думал, он присутствует как наблюдатель, а не как участник аукциона!
— Сид, он сделал бид от своего собственного имени. Нечто вроде внутреннего управленческого выкупа. На вашем языке это называется, кажется, выкупом в счет кредита.