Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами
Шрифт:
Вам мешали писать медвежьи отчеты? Кстати, какова судьба того разглашенного прогноза?
В то время никто на Уолл-стрит не делал медвежьих прогнозов. Мне разрешили закончить тот отчет по медицинским холдингам, но вряд ли его собирались оглашать. Однако после произошедшей утечки руководство, естественно, было вынуждено срочно его напечатать, чтобы спасти свою шкуру.
И чем всё кончилось?
На медвежьем рынке я потерял работу и четыре месяца был не у дел. Это было очень интересное время, так как, по-моему, лучше всего учишься на трудностях. У меня было около 20000 долл. — огромная по тем временам сумма, — и я собрался торговать. Мне подвернулся один парень, который был по-настоящему одержим разработкой компьютерных программ для торговли на товарных
Растеряв капитал, я решил, что мне следует вернуться на работу. Я и не подозревал, какое потрясение меня ожидало. Моя репутация человека абсолютно честного и прямого теперь оказалась запятнанной. «Погодите, ведь это, кажется, вы написали тот прогноз?» И уже не в счет, что моя честность была полностью реабилитирована. Люди не хотели связываться с человеком, попавшим в сомнительную историю, даже если он в этом был не виноват.
Один из моих друзей помог мне устроиться на работу в фирму «Edwards & Hanly», которая, хотя и ориентировалась на частных инвесторов, имела группу аналитиков, ставших настоящими звездами.
Там я познакомился с Бобом Зёльнером — главным партнером фирмы. Это был великий, величайший трейдер. В 1974 году он чуть ли не в одиночку удерживал фирму на плаву, играя на понижение акций и принося деньги на счет фирмы, в то время как она несла потери от своей основной деятельности. В 1976 году Боб основал собственный хеджевый фонд и продолжил восхождение к замечательному успеху.
У меня, как у аналитика рынка ценных бумаг, всегда было хорошо развито чувство опасности, которое неожиданно сослужило мне добрую службу. Заметив, как шеф исследовательского отдела, который раньше никогда не отлучался на ленч, начал систематически обедать вне конторы, я стал подыскивать другое место работы. Так что, когда осенью 1975 года фирма разорилась, я уже работал в «Loeb Rhoades».
В 1976 году я встретил свою будущую жену, оказавшую на меня весьма глубокое воздействие.
Благодаря ей я понял, что моя жизнь — это не генеральная репетиция, а само представление, которое я без устали проваливал. Несмотря на то что я всегда получал приличную зарплату, я продолжал балансировать на грани разорения, так как неизменно проигрывал деньги на рынке.
Мы поженились в марте 1978 года. К тому времени я работал в фирме «E.F. Mutton». Семейная жизнь всё меньше располагала к командировкам. Когда тебе двадцать пять, ездить по городам и встречаться там с бывшими однокурсниками — одно удовольствие, но когда переваливает за тридцать, это всерьез надоедает. Жене приходилось буквально выпихивать меня за порог, когда нужно было ехать в очередную командировку.
Меня обижала эта, как я ее называл, чечетка, которая превращает тебя просто в кусок мяса. Вы встречаетесь с портфельными менеджерами и излагаете им прогнозы по отслеживаемым вами акциям, для того чтобы они поручили вашей фирме выполнение комиссионных операций. За обычную командировку у Вас может быть пять встреч в Хьюстоне, перелет к ужину в Сан-Антонио и тем же вечером перелет в Даллас, для того чтобы успеть к завтраку. Меня мутило от такой жизни.
Мне хотелось иметь семью, но я понимал, что не в состоянии содержать ее. Поэтому я всё отказывался от мысли о женитьбе, опасаясь, что жена выставит меня за дверь. Но тогда я вдруг подумал: а не накликал ли я свои беды сам? Похоже, люди страдают от неудач, которые сами же и вызывают. Это превращается в подобие порочного круга: навредил — страдай, и так до бесконечности.
К середине 1978 года я уже восемь лет был аналитиком рынка ценных бумаг, и это мне опротивело.
Мне казалось, что надо заняться чем-то другим. Я всегда знал, чего хотел: работать на себя, без всяких клиентов, без всякого начальства. Это было моей высшей целью «Почему мне не везет,
Когда брокерская фирма хочет заполучить тебя, она готова дать все, что угодно. А заполучив, становится гораздо менее отзывчивой. Поэтому, ведя переговоры с фирмой «Hutton», я попросил, чтобы в моем кабинете был котировочный аппарат. И стал единственным из всех аналитиков ценных бумаг, у кого он был. В последний год работы в «Hutton» я начал закрываться в своем кабинете, чтобы понаблюдать за рынком. Я по нескольку раз в день разговаривал со своим другом Бобом Зёльнером и научился у него анализировать поведение рынка. Например, если рынок получил хорошую новость и идет вниз, то это значит, что он очень слаб. А если после плохой новости рынок идет вверх, то это говорит о его силе.
В тот год я стал набирать пробные подписки множества всяких бюллетеней. Я видел себя синтезатором идей, который не нуждается в новой методике, а берет несколько различных подходов и сплавляет их воедино в собственной системе.
Я отыскал одного парня, Терри Лондри из Нантакета, имевшего оригинальную методику под названием «Волшебный Т-прогноз». Терри был выпускником инженерного факультета Массачусетского технологического института и разбирался в математике — как раз то, что мне было нужно. Его основная идея заключалась в том, что продолжительность движений рынка и вверх, и вниз одинакова — различны лишь амплитуды этих движений.
Но, по моим наблюдениям, рынки падают много быстрее, чем растут. Не противоречит ли это такой теории?
До начала падения рынка на нем может происходить некий процесс распределения. Я называю такие процессы М-образными вершинами. Длительность нужно отсчитывать не от ценового максимума, а от максимума осциллятора, который предшествует ценовому. Это, по существу, является краеугольным камнем его теории. У нее много различных достоинств, изучив которые, я извлек огромную пользу.
Для сведения читателей, как называется книга Лондри?
А книги нет. Лондри просто пропагандировал свою теорию через всевозможные бюллетени. Кроме того, он написал несколько брошюр. Вообще говоря, это было довольно странно. После того как я упомянул о нем в статье «Barren's», он получил массу запросов на эти брошюры. Будучи несколько эксцентричным человеком, в ответ он сообщил: «Свободных экземпляров не имею». А нужно было допечатать еще и заработать на этом.
Я разработал самостоятельно и синтезировал несколько индикаторов, которые использовал для выявления таких состояний рынка, когда войти в него можно с наименьшим риском. Мое внимание было сосредоточено на статистической оценке вероятностей. Конечно, иногда рынок колеблется в границах трех, а не двух стандартных отклонений. Однако, учитывая, что 98 процентов колебаний рынка (Согласно так называемому правилу «трех сигм», в пределах двух стандартных отклонений будет содержаться примерно 95%, а не 98% всех нормально распределенных колебаний цены.) ограничивается двумя стандартными отклонениями, я ежедневно делаю ставку на это. В случае ошибки задействуется правило управления риском и я останавливаюсь, потеряв не более X долл. Это — самый важный момент.
В общем, я подписался на все эти бюллетени, разработал методику и развил бешеную торговлю.
Всего за два года, то есть к середине 1979 г., я прошел от 5000 до 140000 долл.
Когда вы из неудачника превратились в лидера?
Когда научился изолировать свои амбиции от торговли. Когда научился признавать свою неправоту.
Раньше признаться в ошибке было для меня тяжелее, чем потерять деньги. Я пытался, можно сказать, заставить произойти нужные мне события. Раз я всё взвесил, то не могу ошибиться. Теперь, когда мне сопутствует удача, я говорю себе: «Да, я всё рассчитал, но в случае ошибки поспешу выйти из рынка. Ведь мне нужно сберечь деньги для следующей сделки». Если жить по принципу, что все твои победы еще впереди, то проигрывать станет уже не так тяжело. Пусть я ошибся, что же из того!