Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами
Шрифт:
Торгуя на площадке, вы по-прежнему действовали как позиционный трейдер?
Да, но только из-за робости.
Значит, вы подолгу не заключали сделок?
Верно.
Какие преимущества давало пребывание на площадке?
Мне — никаких. Но я действительно многому там научился и посоветовал бы то же самое каждому, кто хочет торговать лучше. Я многие годы пользуюсь теми навыками, которые там приобрел.
И какими же?
На площадке у вас вырабатывается почти бессознательное чувство рынка. Формируются навыки оценки ценовых движений по интенсивности выкриков. Например, если сначала площадка была активна и рынок направленно двигался, а потом она затихла, то это нередко означает, что дальнейшее движение будет невелико. Если шум на площадке из умеренного вдруг становится очень сильным, то это чаще всего говорит о росте числа противоположных приказов, а не о готовности рынка к новому старту, как вы могли бы подумать.
Но как вы используете такую информацию, уже не будучи на площадке? Ведь вы сказали, что приобретенный там опыт помогал вам и далее.
Я осознал важность таких точек внутридневных графиков, как предыдущие дневные максимумы. В ключевых точках внутридневного графика я могу открывать более крупные позиции, чем способен выдержать, и если не получаю моментального эффекта, то сразу же закрываю их. Например, в критической внутридневной точке я бы открыл позицию из двадцати контрактов вместо доступных мне трех—пяти, размещая в самой непосредственной близости защитный стоп-приказ. Рынок либо рванет в нужном направлении, либо закроет меня. Иногда таким образом я брал по 300, 400 или более пунктов, рискуя лишь 10 пунктами. А все потому, что, будучи на площадке, я изучил реакцию рынка на
В то время моя торговля чем-то напоминала сёрфинг. Я пытался попасть на гребень волны в нужный момент, а если это не получалось, то просто уходил в сторону. Я наловчился брать по несколько сотен пунктов, почти ничем не рискуя. Позднее я применял этот «серфинговый» метод, торгуя уже вне биржевой площадки. Тогда он срабатывал отлично, хотя в нынешних условиях вряд ли будет столь же эффективен.
Потому что рынки стали хаотичнее?
Верно. В те времена рынок, достигнув некоего переломного внутридневного уровня, мог легко прорвать его и уйти без оглядки. Теперь же он часто возвращается.
Каков же выход из такого положения?
Я думаю, секрет в уменьшении числа проводимых сделок. Наилучшие сделки — это те, на которых в вашу пользу действуют все три фактора: фундаментальный, технический и психологический.
Фундаментальные показатели должны указывать на дисбаланс спроса и предложения, который способен привести к крупному движению. График должен свидетельствовать о том, что рынок движется в направлении, которое обозначено фундаментальными показателями. И, наконец, при выходе новостей рынок должен реагировать на них согласно их психологической окраске. То есть бычий рынок должен игнорировать медвежьи новости и бурно реагировать на бычьи. Если вам удастся ограничиться лишь такими сделками, то вы обязательно будете выигрывать на любом рынке и при любых условиях.
В таком ограничительном стиле вы и стали торговать?
Нет, потому что мне слишком нравился сам процесс игры. Я понимал, что надо заключать только оптимальные сделки, но торговля была для меня и отдушиной, и увлечением. Она заменила многое другое в моей жизни. Удовольствие от игры отодвинуло мои же критерии на второй план. Меня спасало то, что в сделку, которая отвечала всем этим критериям, я вступал с размером позиции в пять-шесть раз большим, чем в остальных сделках.
И всю свою прибыль вы получали от тех сделок, которые отвечали этим критериям?
Да.
А остальные сделки были безубыточными?
Да, остальные были безубыточными и служили развлечением.
Но вы различали их между собой, чтобы следить за происходящим?
Только умозрительно. В прочих сделках главным для меня было остаться «при своих». Я знал, что смогу выиграть по-крупному лишь в тех сделках, которые отвечают моим критериям. А такие всегда появляются, пусть и редко, из-за чего приходится быть куда более терпеливым.
Почему сейчас такие сделки попадаются реже? Не потому ли, что участники рынка стали более искушенными?
Да. Сейчас профессионалов гораздо больше, чем в моей юности. Тогда я имел преимущество перед другими уже потому, что владел теми хитростями, которым меня обучили Эд Сейкота и Амос Хостеттер. Сейчас они общеизвестны, а в торговых офисах полным-полно блестящих специалистов и компьютеров.
В те времена было так: смотришь на табло и покупаешь кукурузу, как только она поднимется выше некой ключевой точки на графике. Часом позже владелец зернового элеватора получает звонок от своего брокера и тоже может купить. На следующий день брокерская фирма рекомендует такую же сделку, еще чуть-чуть поднимая рынок. На третий день те, кто просчитался, покупают, чтобы покрыть свои короткие позиции, а затем на рынок приходят неприкаянные дантисты, до которых, наконец, дошел слух о благоприятном моменте для покупки. (В оригинале «dentists of the world»: свободные дантисты.) В то время я был среди первых покупателей, ибо входил в число немногих профессиональных трейдеров, делающих игру. Свои позиции я закрывал несколько дней спустя, распродавая их вышеназванным дилетантам.
То, что вы говорите, касается только краткосрочных сделок. Разве вы не следовали за крупными движениями рынка?
Я провел несколько сделок и на крупных движениях, но чаще получал прибыль за два-три дня именно на таких краткосрочных сделках.
Когда вы снова входили в рынок?
Дилетанты не могли сохранить своих позиций, ибо они купили слишком поздно. Поэтому, когда рынок откатывался назад, я опять входил в него.
А сегодня тот момент, когда рынок прорывает ключевую точку на графике, одновременно улавливает все трейдерское сообщество.
То есть опоздавших трейдеров сегодня уже нет?
Увы, нет. Элеваторщик свой ход не пропустит. А дантисты — не в счет из-за ничтожной доли их участия в торговле.
Потому что теперь они вкладывают свои деньги в инвестиционные фонды и сами больше не торгуют?
Верно. Но если на рынке еще и остались дилетанты, то они торгуют единичными лотами, — пустяк по сравнению с позициями управляющих фондами, которые за раз выставляют тысячу лотов. Теперь вам почти ничего не остается делать, кроме как действовать по принципу «от обратного». Сегодня и вправду задумаешься: «Раз все мои коллеги-профессионалы уже в рынке, то кто же еще станет покупать?» Раньше об этом можно было не беспокоиться, все равно еще кто-нибудь да купит — тот, кто получает сведения с опозданием или реагирует на них медленнее. Сейчас все одинаково решительны и одинаково оперативны.
Не считаете ли вы, что сегодня рынки более склонны к ложным прорывам?
Да, гораздо более, чем раньше.
Значит, системы, следующие за тенденцией, обречены на посредственные результаты?
Думаю, да. Я считаю, что их время прошло, за исключением тех случаев, когда на рынке возникает резкий дисбаланс, который способен перевесить всё остальное.
[6] . Он был непревзойденным специалистом по какао. Он написал о нем целую книгу, настолько глубокую, что я даже не смог понять написанного на ее обложке. Вдобавок у него в этой области была масса всевозможных дружеских связей. Благодаря знаниям и информации, которые я черпал у Хельмута и его друзей, я чувствовал, что понимаю мир какао так хорошо, как никогда не понимал ни одного другого рынка.
6
Засуха 1988 года, поразившая зерновой пояс вскоре после этого интервью, служит ярким примером исключений, о которых упомянул Маркус.) Другим исключением могли бы стать периоды сильной инфляции или дефляции.
Иными словами, когда есть какая-то очень мощная сила, подавляющая влияние всех прочих факторов.
Да.
Не считаете ли вы, что за последние пятьдесять лет рынки изменились благодаря тому, что сейчас на долю профессиональных управляющих капиталом приходится гораздо большая доля спекулятивной торговли по сравнению с мелкими спекулянтами, которые обычно и делают все мыслимые ошибки?
Да, рынки изменились. Доказательство тому — случай с Ричардом Деннисом. Много лет ему сопутствовал успех, а в 1988 году он потерял более половины активов, которыми управлял.
Системы, следующие за тенденцией, утратили свою эффективность. Дело в том, что к тому моменту, когда вы выявите тенденцию и откроете позицию, то же самое сделают и все остальные трейдеры.
Поскольку потенциальных покупателей не остается, рынок разворачивается в другую сторону и выкидывает вас вон.
Одна из причин, по которой у нас теперь меньше хороших тенденций, состоит в том, что центральные банки не выпускают курсы валют из-под своего контроля, выступая, при необходимости, против тенденции.
А разве раньше этого не было?
Думаю, что нет. Если вы посмотрите на график нашей казначейской задолженности иностранным центральным банкам, то увидите, что за последние два-три года она астрономически выросла.
Похоже, что центральные банки постепенно перехватывают финансирование наших торговых долгов у частных иностранных инвесторов.
Что, по-вашему, это означает в плане биржевой торговли и как это сказалось на вашем собственном торговом стиле?
Одно время я активно торговал валютами. Например, в годы первого президентства Рейгана, когда доллар был очень силен, я открывал позиции размером в 600 миллионов немецких марок, используя для этого и свой счет, и счет компании. По тогдашнему курсу это составляло около 300 миллионов долл. Это был отличный стиль. Тогда я был, вероятно, одним из крупнейших валютных трейдеров мира, включая и банки.
Это очень изматывало,
Активно торгуя валютами, вы вскакивали по ночам из-за того, что боялись оказаться не по ту сторону крупного движения, когда откроются рынки в США?
Да.
Вы всегда торговали в круглосуточном режиме или перешли на него после неоднократных попаданий в такие ловушки?
Я стал осмотрительнее именно после таких неоднократных попаданий.
А были ли крупные ценовые разрывы, которых можно было бы избежать, торгуй вы за рубежом?
Были. Помню, в конце 1978 года доллар сильно зашатался, каждый день падая до новых минимумов.
В то время я сотрудничал и торговал на пару с Брюсом Ковнером. Каждый день мы часами обсуждали наши дела. Однажды мы заметили, что доллар окреп по непонятной нам причине.
Развертывалось мощное ценовое движение, но мы не находили ему объяснения ни в одном из известных фактов. Поэтому мы просто спешно свернули свои длинные валютные позиции. В конце недели президент Картер огласил программу поддержки доллара. Подожди мы тогда до следующей торговой сессии в США, и от нас бы мокрого места не осталось.
Этот пример иллюстрирует один из наших принципов, которому мы неотступно следуем на практике, — крупные игроки, в том числе правительства, всегда чем-то себя выдадут. Поэтому, заметив неожиданный и необъяснимый ход рынка против нас, мы часто сначала выходили из него, а уже потом искали причину.
Я хорошо помню то время. После заявления президента Картера валютные фьючерсные рынки были заблокированы на нижнем пределе несколько дней подряд. Судя по всему, вы закрыли позиции перед самой вершиной рынка.
Мы очень удачно вышли из той сделки. Вообще, мне кажется, что наши власти в порядке любезности сообщают европейским центральным банкам о тех важных изменениях, которые они собираются провести в стране, и часто действия этих банков опережают объявление подобных мер в США. В результате этого подвижка цен сначала обнаруживается в Европе, даже если движущая причина находится в США. Если же инициаторами какого-либо действия выступают сами европейцы, то ценовое движение начинается тоже, естественно, в Европе. На мой взгляд, наилучшие часы торговли нередко приходятся на Европу. Будь у меня в жизни период, который я мог бы целиком посвятить биржевой игре, то я бы предпочел провести его в Европе.
Давайте вернемся к развитию вашей торговой карьеры и проясним кое-какие детали. Чем вы занялись, решив уйти с площадки хлопковой биржи?
Мне позвонил Амос Хостеттер, опекавший меня в фирме «Shearson». Кроме прочего, теперь он торговал и от фирмы «Commodities Corporation». Амос рекомендовал мне подумать о поступлении туда на работу в качестве трейдера.
В тот период эта фирма вознамерилась привлечь к трейдерской работе на себя светил эконометрии.
В совете директоров у них были такие люди, как Пол Сэмюэлсон. (Сэмюэлсон Пол (Samuelson, Paul, 1915 г. рожд.) американский ученый-экономист, в 1970 г. удостоен Нобелевской премии по экономике за фундаментальный вклад почти во все разделы экономической теории.) Собеседование со мной руководство решило провести на одном из своих заседаний. Первый из вопросов был таким: «Какие вы имеете публикации и в каких научных изданиях?» У меня был диплом бакалавра в области гуманитарных наук — и только. Когда я ответил, что просто торгую, все очень позабавились.
Но разве они занимались этим делом не ради заработка на торговле?
Они считали, что можно действительно зарабатывать на этом только при наличии степени доктора философии. И все же Амос убедил их дать мне шанс. Пожалуй, я стал у них первым трейдером без ученой степени. Для начала — это было в августе 1974 года — они выделили мне счет в 30 000 долл.
Лет через десять я превратил их в 80 миллионов долл. Это были довольно удачные годы.
Вы довели до 80 миллионов исходные 30 000 долл., или по ходу дела они что-то добавляли на ваш счет?
Спустя года два или три они добавили к моему счету еще 100 000 долл., но потом только снимали с него. Тогда фирма переживала период экспансии, бремя которой она возложила на своих трейдеров, изымая с их счетов по 30 процентов годовых.
Значит, только для сохранения счета на прежнем уровне вам нужно было зарабатывать по 30 процентов годовых. Учитывая фактический рост вашего счета, да еще в таких невыгодных условиях, это были невероятно прибыльные годы.
Из года в год я делал не менее 100 процентов годовых. А какой год был самым лучшим?
Должно быть, это был 1979 год. Действительно, невероятный год. Я ухватил золото на подъеме, который взметнул его выше 800 долл.
Вы взяли весь этот подъем?
Нет, я то входил в рынок, то выходил из него, но, помню, захватывал крупные участки подъема — по 100 долл. на унцию за раз. Это было бурное время. Я покупал золото в Австралии, Гонконг поднимал его на 10 долл. выше, а в Лондоне оно подрастало еще на 10 долл. В результате при открытии Нью-йоркской биржи я мог распродавать его с прибылью в 30 долл. на унцию.
Выходит, покупать золото на зарубежных рынках было намного выгоднее, чем в США?
В то время я пользовался преимуществом своего проживания в Калифорнии: когда мои нью- йоркские коллеги еще спали, я уже вовсю торговал на гонконгской бирже. Помню, например, как, узнав из теленовостей о вторжении в Афганистан, я позвонил в Гонконг — проверить, знают там об этом или нет. Оказалось, что нет: по крайней мере, цены не изменились. И мне удалось купить 200000 унций золота, прежде чем остальные узнали о произошедших событиях.
Да это же 2000 контрактов! При открытии такой огромной позиции у вас не возникло проблемы с ликвидностью в Гонконге? Нет, мне выдали всё сполна, но, конечно, скрепя сердце. А во время моего последнего визита в Гонконг мне посоветовали воздержаться от посещения биржевой площадки золота. Некоторые до сих пор помнят этот случай.
А они тогда знали, с кем заключают сделку?
Да.
Но им и в голову не пришло, что вам стало что-то известно?
Нет. Скорее всего, они решили, что я просто сошел с ума: ведь только безумец может скупать золото тоннами. Но когда минут через пять-десять новость достигла и Гонконга, на рынке началась свалка.
Я сразу получил 10 долл. прибыли на каждую из своих 200 000 унций.
Даже не верится, что вы смогли так сыграть на теленовостях.
Понимаю. Тем более что раньше я этого не делал. Это был первый, последний и единственный случай. И у меня все получилось.
После почти вертикального взлета этот рынок золота закончился падением. Удалось ли вам вовремя выйти из него?
Да. Я вышел еще на подъеме рынка у отметки 750 долл. Когда он дошел почти до 900 долл., мне стало плохо. Зато потом, когда он вернулся к 400 долл., я почувствовал себя значительно лучше.
Что ни говори, а вышли вы очень удачно. Что подсказало вам о приближении вершины?
В то время многие рынки были очень подвижны. Согласно одному из моих правил выходить нужно было тогда, когда волатильность и темп движения цен становились абсолютно невменяемыми. Об этом я судил, в частности, по количеству дней, когда цены останавливались на верхнем пределе. В тот период часто бывало, что рынок достигал верхнего предела несколько дней подряд. На третий день такой серии я становился очень и очень осторожным. На четвертый день я почти всегда выходил из рынка. Если же мне каким-то образом удавалось продержаться и дальше хоть с частью позиции, то вступало в силу мое обязательное правило: на пятый день предельного роста цены — выходить окончательно. То есть при такой волатильности я насильно выталкивал себя из рынка.
Ваш переход от проигрышей к большому успеху совпал с крупной бычьей фазой развития товарных рынков начала—середины 1970-х. В какой мере этим начальным успехом вы обязаны своим трейдерским навыкам, а в какой — просто благоприятной рыночной конъюнктуре?
Честно говоря, я думаю, что тогдашние рынки были настолько хороши, что, действуя по принципу «купил — и держи», проиграть было просто невозможно. В этом моя история ничем не отличается от многих других. Тогда на рынках делались целые состояния.
Но многие люди не сумели их сохранить.
Это верно. А мне очень посчастливилось. К тому времени, когда ситуация на рынках снова осложнилась, я уже стал хорошим трейдером. Я по-настоящему овладел этим ремеслом.
К тому же у меня тогда было свое преимущество: я стал большим знатоком одного рынка — рынка какао. Почти два года я торговал практически только на нем, потому что получал сведения и помощь от Хельмута Веймара [основатель фирмы «Commodities Corporation»