Бист Вилах. История одного Историка. Часть первая: Парижский Демон
Шрифт:
– Я бы сказал «шафранового», – невозмутимо ответил Дариор.
– Мне-то какое дело? Да, пусть я послушал вас и приехал сюда, но если вы ошиблись (а я в этом уверен), – Мортен строго погрозил указательным пальцем, – пеняйте на себя!
Решив не препираться, Дариор захлопнул дверь автомобиля и поспешил к группе ажанов, окруживших парадный вход в музей. В окнах ближайших домов уже показались встревоженные зеваки.
– Ну, что ж, – потёр руки Мортен, – будем ждать, пока мерзавец появится. Ну, а когда он выйдет, мы его и сцапаем.
– Не думаю, что это безукоризненный план, – качнул головой Дариор и в следующий миг натолкнулся на разъярённый взгляд комиссара.
– Послушайте, молодой человек! Я приехал сюда послушав вас, однако позволять вам диктовать свои условия и раздавать
– Ничего подобного я и не делаю, – обречённо вздохнул Дариор, – хочу лишь заметить, что в здании есть окна и наверняка подвалы. Преступник, заподозрив неладное, может уйти через них. Следовательно, нам стоит взять его внутри.
– А если ему удастся уйти? Пресса тут же поднимет на смех всю парижскую полицию!
– Ваши люди перекрыли все выходы, – напомнил Дариор, – а мы будем действовать изнутри, так что не уйдёт.
– Ладно, чёрт с вами! – нехотя согласился Мортен и зарычал на всю улицу: – Римускье, Бернар, Луи и Регар, пойдёте со мной! Зададим этому бесу жару!
С этими словами он гордой походкой двинулся к парадному входу, но послышавшийся сзади невозмутимый голос остановил его:
– Боюсь, вы делаете опрометчивое решение, комиссар!
– Что на этот раз? – с нескрываемой досадой спросил Мортен.
– Думаю, не стоит отправляться на задержание в столь большом составе. Преступник услышит наше приближение издали и успеет скрыться. Так что хватит и двух человек.
– Отменно! – подпрыгнул Мортен, осенённый злорадной мыслью. – И одним из них будете вы!
– Простите, комиссар, – вмешался пухлый, похожий на дубовый бочонок ажан Бернар, – но ведь мсье Рено не полицейский!
– Ничего, – отмахнулся Мортен, – пусть разомнётся! А то языком молотить каждый умеет, а как до дела дойдёт – тут же даёт дёру. Верно, Дариор? И что за имя такое странное!
– А кто же второй? – поинтересовался Банвиль. – Позвольте, я!
– Вот ещё! – фыркнул Мортен. – За этим пройдохой, – он указал на Дариора, – глаз да глаз нужен! Так что с ним пойдёт самый опытный и надёжный из всех присутствующих здесь полицейских!
– Я? – осторожно спросил седовласый Луи.
Дариор весело хмыкнул, а Мортен взбесился пуще прежнего:
– Осёл! Кто здесь комиссар? Только я один смогу безукоризненно, как говорит наш сочинитель, справиться с этой задачей!
– Но, комиссар, – осторожно начал не блиставший сообразительностью Луи, – вас же не так давно ранили в руку. Видимо поэтому в прошлый раз вы не сумели одолеть бакалейщика с набережной. Мы все понимаем, что возраст даёт о себе знать, но…
После этих слов комиссар разразился такими ругательствами, что зеваки отпрянули от окон, а Дариор непроизвольно поморщился. Теперь каждый понимал, что пройдёт немало времени, прежде чем всё вернётся на свои места. Комиссар бушевал как никогда. Причём доставалось всем: ажанам, ненавистному Дариору, жителям местных домов и даже погоде! Но особенно Мортен ругал правительство, отказывавшее полиции в высоких зарплатах. Досталось и заварившему кашу Луи, но комиссар в скором времени перешёл на Дариора, который, по его мнению, был виноват всегда и во всём. Однако стоило Луи немного успокоиться, как Мортен снова взялся за него. Он принялся указывать ему на все возможные и невозможные недостатки, кричал без передышки, и самое главное – делал это с огромным талантом. Следя за ним, Дариор понимал, что, если чем-то комиссар и наделён от рождения, так это умением вовремя и не вовремя, а точнее – везде и всегда обругивать каждого попавшегося на пути: инспекторов, разносчиков газет и даже кошек, которые якобы всегда мешаются под ногами. Наконец, Мортен перешёл на излюбленную тему – обратил свой взор на ненавистных англичан. Досталось всем: памятной королеве Виктории, королю Георгу, лордам, Биг Бену и «шотландскому пойлу». После унижения Великобритании обычно следовало успокоение, но тут, как назло, комиссару подвернулся блуждавший рядом дворник. Вопли возобновились, и уже никто не мог ручаться за свою безопасность. Наконец, после того как Мортен научил дворника работать метлой, над улицей повисла благоговейная тишина. Тяжело дыша после великой
– Боюсь, после всего этого маньяка и след простыл, – прошептал Банвиль, и Дариор был вынужден согласиться. Едва ли можно было надеяться на толщину и непроницаемость стен, когда за дело берётся комиссар Мортен! Но сам Мортен, очевидно, был другого мнения, ибо, очень довольный собой и буквально помолодевший, бодро скрылся за дверьми музея. Дариор с протестующей душой был вынужден двинуться за ним.
Войдя в пустующий музей, историк оказался в непроглядном, интригующем мраке. Экспонаты, гардероб и стены терялись в темноте. Вдруг из-за угла вынырнул Мортен и, приложив палец к губам, приказал следовать за ним. Мрак сковывал зрение, и приходилось двигаться буквально на ощупь. Мортен вынул из кармана электрический фонарик – чудо современной техники, – и в свете луча нарисовалась лестничная клетка.
– Нет, – прошептал Дариор, когда комиссар шагнул в дверной проём, – нам выше, на второй этаж.
Ещё несколько десятков долгих ступеней – и двое мужчин оказались между двумя дверьми.
– Это один коридор, соединяющий анфиладу залов, – объяснил Дариор. – Если каждый из нас пойдёт в противоположную сторону, то в результате мы встретимся снова посреди коридора.
Мортен кивнул и скрылся за одной из дверей. Дариор шагнул в другую и оказался в полной темноте. Густой мрак висел повсюду, порождая панические видения и страхи. Дариор не видел даже своих ног, но, устыдившись трусости, решительно двинулся вперёд. Стены оказались действительно непроницаемыми – звуков снаружи не было слышно. Тишина и мрак казались паутиной, через которую невозможно пробиться. Вскоре коридор повернул направо и повёл вглубь музея. Трудно представить, что кто-то мог бы хладнокровно бродить по этим мрачным помещениям! В какой-то миг Дариор поймал себя на мысли, что боится обернуться. Страх нарастал с каждым шагом, а желание отступить становилось всё настойчивее. И вдруг в глубине коридора показался огонёк. В другой ситуации Дариор бы чрезвычайно обрадовался нежданной помощи, но сейчас чуть не вскрикнул от страха. Это был явно не фонарь комиссара. Мортен, безусловно, двигался быстрее историка и, следовательно, должен был уже достигнуть центра коридора. На миг Дариор представил себе комиссара, лежащего во мраке с перерезанным горлом, а затем себя, разрезанного на куски. Только сейчас он серьёзно ощутил, в каком маленьком шаге от смерти находится! Огонёк слегка качнулся… Страх по-прежнему бередил нервы. Осторожно, шаг за шагом историк двинулся вперёд и подошёл к призрачному огню на расстояние трёх-четырёх метров. Затем вздрогнул и чуть не упал от испуга, поскольку совсем рядом послышался ледяной голос:
– Я ждал вас, господин Одоевский.
***
Вслед за судорожным испугом последовало стремительное любопытство. Человек, чьи очертания уже проявились в темноте, назвал фамилию Дариора, данную тому при рождении, и, как ни странно, говорил по-русски. Спустя несколько мгновений вновь полилась и зашелестела речь, слова которой напоминали ледяной ручей:
– Итак, вы пришли сюда – прекрасно! Думаю, вы знаете, кто я. По крайней мере, догадываетесь.
Фигура человека настолько сливалась с темнотой, что едва ли можно было различить контуры прикрывавшей лицо маски. Будучи не в состоянии углубиться в физиогномический анализ лица, Дариор с особым вниманием вслушался в голос. Ничего подобного он раньше не слышал. Этот холодный, хрипловатый, но в то же время гладкий тон погружал слух в морозное забвение. Тембр голоса казался на удивление необычным, даже неземным. По коридору лилось и перекатывалось его двоякое эхо.
– Ошибаетесь, – нарушил тишину Дариор, когда убийца умолк, – ваше имя мне не известно.
На миг в зале вновь воцарилось молчание. Теперь историк уже не сомневался, что комиссар лежит где-то в одном из этих тёмных коридоров.
– Зато я знаю, как зовут вас, – всё тем же спокойным тоном ответил убийца.
– Откуда же? – поинтересовался Дариор, лихорадочно определяя местоположение противника, чтобы вовремя нанести удар.
– Терпение, мой друг, терпение…
– Друг? – усмехнулся Рено. – Сильно сказано!